- Вообще, я тот еще аморальный субъект, - бормочет Стилински. - Я буду разлагающе действовать на твою стаю…

- Ты не похож на большого любителя клубных вечеринок, - Питер вопросительно приподнимает брови.

Чистая правда - танцевать Стайлз любит не особо, близость десятков разгоряченных, совершенно незнакомых тел, на деле, раздражает. Помогает алкоголь - отвлечься, позволить кому-то незнакомому прикоснуться. Но, на самом деле, подобное всегда было единственным способом отвлечься, расслабиться. Охота отвлекала от обычных жизненных неурядиц, домашние дела - от сверхъестественных будней, и то и другое - от воспоминаний, от давящей тяжести в груди, от бьющейся где-то в сознании костлявой вороны, каркающей “Никогда”. Никогда тебе не стать сильным, Стайлз, никогда не защитить тех, кем дорожишь, никогда тебе не быть Бэтменом, никогда не спасти всех, никогда, никогда, никогда…

Но алкогольный дурман и чужие хриплые стоны обычно помогали немного отвлечься и от того, и от другого.

А вот теперь Стайлзу стыдно уже и за это.

Он кривится, собираясь отвернуться, может, вывернуться из-под рук оборотня и уйти, но вместо этого цепляется взглядом за спокойствие, приправленное чем-то очень, очень собственническим, но едва заметным, плещущееся в озерно-голубых глазах.

- Мне это помогает. Мне ничего больше не помогает, - добавляет хрипло, устало, виновато. Сейчас будто рассыпается в белую гипсовую пыль и так державшаяся на одном честном слове маска, и Стайлз чувствует себя абсолютно обнаженным, беззащитным, испуганным мальчиком. Как в тот день, когда умерла мама, как в тот день, когда погиб отец. Питер ласковым движением когтей сдирает с него ту защиту, которую Стайлз старательно возводил вокруг себя, которой дорожил, за которую пускал только… да, пожалуй, только Эллисон. Только она могла видеть его таким - слабым, испуганным, только ей он мог доверить себя - такого.

А сейчас Питер смотрит на него, смотрит внимательно, немного недоверчиво - сам себе не верит, что удалось.

Смотрит и просчитывает десяток ходов вперед.

Расчетливость не порок, пока в выгоде остаются обе стороны.

Смотрит и понимает, что может дать этому человеку такое, что больше ему никто не в состоянии дать - защиту, спокойствие, ощущение поддержки и силы.

И пусть в этом больше расчетливости, чем в том, что принято называть “любовными порывами”.

Питер наклоняется еще ближе к Стайлзу, прижимается лбом ко лбу, касается губ, заставляя раскрыть, целует, осторожно, опасаясь спугнуть, обнимая его.

Стилински тихо, совсем тихо, почти неслышно, всхлипывает, уверенно обвивая руками шею Питера, и успокоенно, умиротворенно целует его в ответ, закрывая глаза, стараясь не думать, чем ему придется расплатиться за то ощущение абсолютного спокойствия, которое он чувствует сейчас.

========== Часть 18 ==========

- Ты, вроде, собирался уезжать на этих выходных? - Питер сбивается с речи на рык, встряхиваясь.

Стайлз усмехается, разглядывая вернувшуюся с тренировки стаю, и снова останавливается взглядом на вожаке. Малия настойчиво дергает отца за руку, но Питер коротко отмахивается, кивая на идущего позади Дерека, и луговая волчица тут же подлетает к нему, что-то выговаривая. Дерек к кузине относился на редкость терпеливо, как и к Коре, терпеливее, чем к остальным волчатам. Поэтому и слушал, чуть вымученно хмурясь, вместо того, чтобы рыкнуть на девчонку.

- Эл звонила сегодня почти уже ночью, сказала, что не сможет приехать на этой неделе, - негромко проговаривает Стайлз, отходя с прохода, пуская в дом волчат. - Поэтому на этих выходных я с вами. Буду, как и всегда, блистательно бесполезен.

Питер хрипловато смеется, подходя ближе к друиду, коротко рычит на замешкавшегося на крыльце Джексона, и тот, зашипев в ответ, проскальзывает в дом. Стайлз успевает заметить, как его руки на несколько мгновений покрываются чешуей, а когти удлиняются.

- Снова проблемы? - кивает вслед каниме, доставая из кожаной куртки пачку сигарет.

- Уиттмор - сплошная проблема, - негромко говорит Питер, приваливаясь голой спиной к стене дома. От него пышет жаром, горьковато пахнет потом и ярко - лесом.

- Ну, это и так понятно, - Стайлз несколько раз щелкает колесиком зажигалки, недовольно встряхивая ее, и только после этого сумев подкурить.

- Нет, я не об этом, - Стайлз слышит легкое недовольство в голосе Хейла, но все равно затягивается горьким дымом, прикрывая глаза. - Я о том, что Джексона не стоило обращать, он слишком неуравновешен. Канима в стае - редкость. У ящеров ослаблена потребность в альфе - у Джексона она есть только потому, что он не знает, как вообще может быть по-другому, ну и еще потому, что обращен он все-таки вервольфом. Но тем не менее - Джекс проблема. Да он и сам об этом знает, - поясняет неловко молчащему Стайлзу. - Проще всего было убить его. И об этом он тоже знает.

Стилински удивленно приподнимает брови.

- Ну… Это честно. Больше я, что-то, ничего не могу добавить.

Хейл серьезно кивает, глядя куда-то в сторону, а затем уходит в дом, кажется заслышав какую-то перепалку.

***

Неделя проходит тихо, очень спокойно, Стайлз наконец-то чувствует себя абсолютно уравновешенно. Не раздражается, решая какие-то мелкие вопросы, с которыми волчата, хоть и несмело, но все-таки подходят к нему; не чувствует себя неловко в доме, как до этого бывало часто; заучивает смеси трав из книг Дитона, и, с помощью Лидии, Эрики и Коры расставляет в одной из пустующих комнат всяческие банки, выданные ему Аланом, каждая из которых заботливо подписана витиеватым почерком друида. Айзек с Дереком притаскивают какие-то еще склянки из подвала - одну из них Лейхи умудряется разбить на лестнице.

Больше, чем сам Айзек, пугается только Дерек, Стайлзу приходится с десяток раз объяснить хмуроволку, что ничего страшного с чихающим и покрывшимся сизыми неровными пятнами Айзеком на самом деле не произойдет. Почихает и перестанет, а пятна пройдут через пару-тройку часов - так написано в одной из книг Дитона. Дерек все равно, кажется, не очень верит, и Стайлз, закатив глаза, велит ему отвести волчонка в спальню и посидеть с ним, понаблюдать.

Кора скептично смотрит вслед ушедшему брату, а затем поворачивается к Стилински, качая головой:

- Есть какое-нибудь зелье, от побочных эффектов которого могут спасти только волшебные целовашки? Как в том сериале. Нет? Плохо. Намеков прозрачнее Дерек не поймет, поверь.

Лидия сдержано хмыкает, а Стайлз не может сдержать широченной улыбки.

- Ну хоть ты с ним поговори. Альфа, я думаю, уже пытался.

- Ты какого-то очень плохого обо мне мнения, - Кора с легкостью переставляет коробку с книгами с одного стола на другой, чтобы Лидии было удобнее расставлять их на книжной полке. - Но Дерек… у него проблемы с этим, серьезно. С доверием, с тем, чтобы подпустить кого-то близко.

- Он и так подпускает Айзека ближе других. Пускает в личное пространство. Относится не столько как к стае, сколько как к семье, - Лидия с присущим ей спокойствием расставляет книги по какой-то системе, которую, как Стайлз надеется, она все-таки объяснит.

- Этого мало, - Стайлз беспокойно оглядывается на замершего в дверях Питера, приподняв брови. - Все под контролем, ага.

- Да я не сомневаюсь, - Хейл усмехается, качая головой, - у тебя мобильник разрывается, - Питер взглядом указывает вниз, а Стайлз, чертыхнувшись, подскакивает с места. Проходя мимо альфы, Стилински коротко и быстро касается губами его щеки, тихо проговаривая “Спасибо”, и уносится на второй этаж.

Девушки немного удивленно смотрят вслед друиду, но Питер предпочитает ничего не пояснять, разглядывая полки с книгами, полки со склянками, хаотично расставленные по полу коробки.

- Много знакомых вещей, - тянет немного задумчиво, запуская руку в одну из коробок, вытаскивая ворох каких-то записей, разглядывая.

- Навевает… воспоминания? - банши, закончив выставлять книги, подходит к поднявшему на неё взгляд альфе.