«Откинув занавес из дождя…»
Откинув занавес из дождя,
Проснулся день с ароматом лилий.
В кормушке возятся три воробья,
Зерно разбрасывая из-под крыльев.
Пройду по саду, закутавшись в шаль,
Вздохнёт ветерок над мимозой тревожно,
И задрожит паутины вуаль
От пробежавших паучьих ножек.
Ещё на цветах лежат капли дождя,
А солнце уже их коснулось лучами,
В кормушке так радуются три воробья,
Что в сердце моём уже тают печали.
И я улыбнусь милым мокрым цветам,
В алмазных россыпях да с перламутром…
Как ты поживаешь, любимый мой, там,
Где нет меня и такого вот утра?!
«Я ёжика кормила под вечер манной кашей…»
Я ёжика кормила под вечер манной кашей,
Он фыркал, замирал и носиком водил,
Потом пил молоко из деревянной чаши
И уходить, наевшись, он вовсе не спешил.
На солнечном крылечке в лучах мы грелись оба,
Вдыхали воздух трав и осени сырой,
Лиловый цвет роняла высокая малопа,
И облаком висел золотоглазок рой.
Я думала о том, что просто замерзаю
Без твоих нежных слов и добрых сильных рук
И ёжику шептала, что по тебе скучаю
И что однажды сердце не выдержит разлук.
Высокая малопа цветы нагнула ниже,
И солнышко с крыльца сбежало на сосну,
И ёжик, засопев, придвинулся поближе,
О чем-то повздыхал и, кажется, уснул…
«Дверь жалобно вскрикнула – ветер ворвался…»
Дверь жалобно вскрикнула – ветер ворвался,
Осыпались ноты на мягкий палас,
И долго звук в комнате тесной метался,
И плакали свечи в молитвах за Вас.
А ветер глядел на дрожащее пламя
И эхо заставил молитвы шептать…
Я Вас окружила своими мечтами,
Чтоб Вы от любви захотели летать.
За дверью стоял сине-розовый вечер,
И эхо затихло в молитвах без сил,
И в комнате тесной вздыхал о Вас ветер
И жаркие свечи, целуя, гасил…
Стена, увитая плющом,
И мраморный фонтан, журчащий,
А на ступенях – милый гном,
Почти совсем как настоящий.
Мантилья брошена на пол,
И роза сломана в бутоне,
И тихий шепот: «ОН ушел!»,
И прикрывают рот ладони.
Журчит фонтан, не слышен стон,
И гнутся горестно колени,
И нарастает сабель звон,
И хладны серые ступени.
Вернётся ль добрая рука,
Сорвавшая мантилью в страсти…
Бледнеет нежная щека,
А сердце молится о счастье.
…Журчит фонтан за годом год,
И гном всё там же, и ступени…
ОН никогда к НЕЙ не придёт…
Не встать ЕЙ с мраморных коленей…
Донскова Елена
Родилась в бывшей казачьей станице, а ныне это город Прохладный в Кабардино-Балкарии. Затем родители переехали во Владивосток, и школьные годы прошли у моря. Третьим городом жизни стал Волжский – спутник Волгограда. Там перепробовала множество профессий, от контролера ОТК на химическом производстве до рекламного агента на местном телевидении. Там же попробовала себя в качестве создателя телевизионной программы и неожиданно получилось.
В результате – вернулась во Владивосток, прошла кастинг на роль радиоведущей и успешно работала на местных радиостанциях, попутно окончив факультет журналистики.
Затем был опыт работы в гламурном журнале, федеральной газете, но радио оставалось самым близким и любимым делом, поэтому вновь вернулась на свою первую радиостанцию, где и работаю до сих пор, уже в качестве редактора утреннего эфира. Я действительно счастливый человек, который с удовольствием утром идет на работу и с радостью вечером – домой. Правда, сейчас домой удается попасть только после поездки на остров Русский, так как я учусь на втором курсе магистратуры на кафедре туризма и гостиничного сервиса – почему-то в прошлом году меня «потянуло к перемене мест» и захотелось освоить новую специальность. Есть взрослый, очень умный сын, который сейчас пишет диссертацию об отношениях России и США.
Медитация
… Весной в спортивных залах Владивостока становится многолюдно. Чтобы занять удобное место, приходится появляться в зале где-то за полчаса до занятия йогой. Это время помогает настроиться на внутренний диалог, который случается у меня время от времени в момент какой-нибудь асаны. Так и на этот раз – как только по приказу нашей замечательной йогини Нонны, я сложилась в Ардха Баддха Падма Пашчимоттанасане, перед моими закрытыми глазами стали мелькать разноцветные картинки, и вдруг возник какой-то туманный шар на темном фоне…
Постепенно он становился все ярче, красочнее, и вот уже я видела медленно вращающуюся землю в белой полупрозрачной дымке атмосферы. Слова тренера доносились как сквозь вату, я машинально выполняла все приказы, внимание же целиком и полностью сфокусировалось на открывшейся картине, которая была столь красива, что боль от неудобной позы и реальность как-то совершенно отступили…
И вдруг, когда я стала различать континенты, моря и архипелаги, планета остановилась, и передо мной предстал океан в полном своем величии: по краям его с двух сторон обрамляли континенты, он переливался под лучами невидимого мне солнца, блики кружились и меняли форму под проходящими над ними облаками. И как-то так получилось, что мельтешение этих бликов стало что-то напоминать… Странно: вот нос, рот, глаза… Губы вдруг исказились горестной насмешкой и глаза посмотрели прямо на меня с досадой и укоризною…
Я растерялась и ошарашено мысленно сказала: «Привет, как жизнь?» Ответ меня чуть не сбил с ног (хорошо, что я в этот момент находилась в Трианга Мукхаикапада Пашчимоттанасане) – меня просто захлестнула гремучая смесь боли, обиды, горя, досады и недоумения. Больше всего это напоминало состояние подло брошенной, оскорбленной женщины, когда в сердце бьется только один вопрос: «За что?». Эти эмоции были так сильны, что у меня брызнули слезы из глаз. Отвернувшись к стене (как хорошо, что я пришла рано), я мысленно воскликнула:
– Господи, да что случилось-то?
Далее у нас произошел довольно странный диалог без конкретных слов, скорее это был сплав ощущений, эмоций, различных образов и картинок, которые я примерно перевела в слова:
