Дальше Тозиловский допустил еще одну юридическую ошибку: дал расписаться всем, кроме Ветрова. Для всех сразу стало ясно, кто подозреваемый. Но следователь уже приступил к опознанию:

– Гражданка Багдасарова, посмотрите на стоящих вдоль стены четверых мужчин, скажите, нет ли среди них человека, которого вы видели где-нибудь ранее?

Багдасарова без малейшей паузы заявила:

– А что тут смотреть! Вот тот командир, майор, который командовал всеми. Он сам расстреливал людей из автомата… мою любимую сестру он и убил сам. Это – убийца! Он хуже бандитов!

И Багдасарова сделала вид, что сейчас набросится на Ветрова. Но майор еле стоял, его спасала только стена, к которой он прислонился спиной. Да и вряд ли он слышал и понимал, что здесь происходит.

Один из понятых смущенно произнес:

– Товарищ следователь, ведь этот человек практически без сознания, сомневаюсь, что он понимает все это. Ему врача надо.

Тозиловский, закончив писать в протоколе, облегченно вздохнул:

– Теперь можно и врачу его показать, – он кивнул конвоирам. – Уведите арестованного…

Региональный антитеррористический центр ОДКБ. Главный зал. У главного пульта – генерал-полковник Борюжев, который вместе с офицерами внимательно читал бегущую строку – информацию на табло:

«…в ходе поисковой операции на местности в районе боевых действий спецгруппы под командованием майора Ветрова обнаружены тела погибших спецназовцев. Всего обнаружено 22 тела. Все убиты из оружия иностранного производства или АК-47 калибра 7,62 мм. Четыре человека погибли в результате взрывов гранат. Спецдонесение будет направлено через час».

Борюжев обратился к дежурному офицеру:

– Товарищ капитан, соедините меня с полковником Ивняком, – и посмотрел на второго дежурного офицера: – Товарищ майор, прикажите шифровальщикам и спецчасти, чтобы всю информацию от полковника Ивняка и о ходе действий оперативно-следственной группы в селе Армут докладывали в любое время суток и немедленно.

– Есть, товарищ генерал-полковник, – и его рука сразу же потянулась к телефону.

– Товарищ генерал-полковник, – подал голос капитан, – полковник Ивняк на связи. Связь – закрытая.

Борюжев поднял трубку:

– Сергей Платонович, ты где?

– В районе 28–30. Продолжаем работу.

– Я вижу, что обнаружено 22 погибших. Выходит, что не хватает еще двоих?

– Так точно. Двоих: старшего лейтенанта Стешина и лейтенанта Кондратьева.

– Расскажи поподробнее о ситуации.

– Почти каждого бандиты добивали контрольным выстрелом. Ни у кого из наших никаких документов и форменной одежды не имеется. Все погибли в ходе боя, а затем их тела были перемещены на девять километров к югу и зарыты в каменистую почву на глубине сорок-шестьдесят сантиметров.

– Как ты считаешь, кто-нибудь из тех, чьи тела обнаружены, мог быть в селе Армут?

– Исключено. Место захоронения находится, как я докладывал, в девяти километрах от места боя, а там еще более тридцати километров до Армута. А если учесть, что со всех погибших бандиты сняли одежду и обувь и, конечно, захватили оружие и боеприпасы, то можно с уверенностью сказать, что после боя боевики разделились. Часть из них с помощью вьючных животных занималась перемещением убитых и их захоронением. Другая, большая часть, используя одежду, обувь, оружие контуженного майора Ветрова и его офицеров, которых наверняка ввели в бессознательное состояние с помощью наркотиков, организовали провокацию в Армуте.

– Что еще обнаружили?

– На месте боестолкновения обнаружили четыре пуговицы от обмундирования наших бойцов. Это еще раз подтверждает версию, что одежду с них снимали именно в том месте.

– Что думаешь делать дальше?

– Продолжать поиск на месте и работу по выявлению местонахождения противника.

– Что в Армуте?

– Работает следственно-оперативная группа. Обеспечивают их работу рота моей бригады и две роты внутренних войск. В селе бандитами убито пятьдесят шесть жителей, в том числе четырнадцать детей в возрасте от четырех месяцев до пятнадцати лет.

– Погибшие захоронены?

– Да. По обычаю их хоронили родственники и жители из соседнего села.

– Как считаешь, мог ли кто-нибудь спастись?

– Думаю, что да.

– Что в пользу этого предположения?

– Главная свидетельница – некая Багдасарова – оказалась живой и основной фигурой в деле при доказательстве вины майора Ветрова. Опрос, который провели среди жителей соседних сел и в первую очередь родственников погибших, которые проживают в других селах, показывает, что есть все-таки спасшиеся, но они так запуганы то ли бандитами, то ли просто жителями, что сидят, как мыши в норах…

– Что думаете предпринять?

– Работать: искать и бить террористов, а также найти свидетелей, нужных Ветрову, да и нам.

Подмосковный госпиталь. Обычная металлическая кровать, тумбочка. Капельница с лекарствами и аппарат для переливания крови. На тумбочке – маленькая лампа, у кровати – небольшой коврик. На кровати – больной. Это майор Ветров. В палату заглянули медсестра и молоденький солдат-охранник, который был приставлен для охраны подозреваемого.

– Больной, к вам следователь из военной прокуратуры, – медсестра чуть посторонилась и пропустила невысокого молодого человека.

Он словно вырос из-за спины хрупкой медсестры:

– Здравствуйте. Если помните, я следователь Главной военной прокуратуры старший лейтенант юстиции Тозиловский.

– Здравия желаю. Это же вы меня допрашивали в тюрьме? – хмуро буркнул Ветров.

– О, вижу, у вас память, слава богу, восстановилась, правда, то была не тюрьма, а следственный изолятор, и я проводил опознание в присутствии понятых и свидетельницы Багдасаровой.

– Чего же это ты, старшой, зная о том, что я находился практически в бессознательном состоянии, проводил следственные действия? – еле сдерживаясь, спросил Ветров.

– Ну, во-первых, я вам никогда не тыкал…

Но Ветров перебил его:

– Для меня ты всегда останешься человеком, которому «вы» говорить нельзя.

– Я буду вынужден доложить о вашем отношении начальнику следственного управления генерал-майору юстиции Кононовичу. Это он подписывал постановление об изменении вам меры пресечения. Поэтому вы здесь, в госпитале, а не там.

– Брось, старшой! Изменил бы твой Кононович, если бы не другие, более умные люди…

– Я хотел вас допросить, но вижу, что лучше это сделать в другой раз. До свидания.

Ветров, не отвечая, смотрел в потолок.

Он мучительно пытался найти объяснение тому, что с ним случилось. Он уже понимал, что у него провал в памяти, и он никак не мог вспомнить, что породило этот провал. Он настойчиво словно пытал себя. Кто он? Что с ним случилось и где? Но ему от этого становилось еще хуже, мысли путались, и на глаза наползала пелена, которая обволакивала его мозг, и он словно провалился в темень тревог и мучений. Он задремал, но буквально через несколько минут четко увидел картину: Роман уговаривает отца принять предложение Василия Петровича Конюхова и вместе с Сашей Птицыным, Димой Емельяновым и, конечно, Романом и Мариной, в сопровождении приемного сына Конюхова, Анатолия, поехать на дачу.

Игорь Николаевич недовольно хмурится:

– Роман, ты же знаешь, что у нас в производстве уголовное дело по факту хищений в особо крупных размерах в комбинате, который возглавляет не кто иной, как Василий Петрович Конюхов.

– Отец, но вы же с Василием Петровичем давно знакомы, насколько я знаю, никогда не ссорились.

– В том-то и дело, что это так, – тяжело вздохнул Игорь Николаевич, – но ты не хуже меня понимаешь, как перестройка перестроила и многих людей. Нередко друзья становятся врагами.

– Да, но Конюхов…

– Василий Петрович приходил ко мне, прощупывал, как далеко зашло следствие, интересовался, нельзя ли его прекратить, намекал на крупные вознаграждения.