Снова я спешу к тебе, моей сладости.

Сероглазая моя - радость сладкая

Молодость гордая твоя - радость краткая

Замела метель судьбу, запорошила

Я опять к тебе иду, да не прошено.

О ней пишу, о ней тоскую

Напрасно шутишь, ты Татьяна,

Тебе ведь шутки не к лицу,

Твои черты сурово, прямо

Могли сказать по существу.

Зачем тебе вникать в интриги,

Не зная в принципе меня?

А если хочешь, ты уж вникни,

Шутить тебе со мной нельзя.

Уж если в обществе "Гарема",

Где женщин трудно перечесть

Меня бы мучила проблема

Тебя я смел бы предпочесть.

Но... Другой я кстати опечален,

Другая душу гложет мне,

Мой взор печально затуманен,

От грусти мне не по себе.

К другим ее я не ревную

В душе ревнивца места нет.

О ней пишу, о ней тоску.

Встречая утренний рассвет.

Звоню, волнуюсь ожидая,

Когда на стыке проводов

Услышу голос... и теряясь

Шепчу невнятно пару слов.

И сердце, словно телефонный

Пискливо-ноющий гудок

Стучит в груди неугомонно,

И рвется в трубку, в проводок.

Но там одна тоска сплошная

И мертвый узел проводов

И я в отчаянии роняю

В пустыню трубки горечь слов.

Покоя нет

Что в этой жизни происходит?!

Забыл я возраст свой, хоть сед,

Покоя нет. Душа трепещет

И буйно кровь стучит в висок

Я силы чувствую приток.

Повсюду дух любви витает

Бурлит сознание тобой

Тебя завидев сердце тает,

А нет, изводится тоской.

Что стало вдруг, скажи со мной?!

Где гордость бывшая моя?

Что женщин быстро отвергала,

Что вдруг, скажи, со мною стало?!

Как лошадь, чуя водопой

Готов бежать я за тобой

Душа от чувств, как знойный день...

К твоим глазам - прохлады тень

Касаясь нежностью дыша,

Мне кажется, что вечность я

Все пью и пью из этого ручья...

Нет сил, усталостью дышу,

Но душу гложет жажда вновь.

И снова я прильнуть готов

К ручью прохладному сему

К твоим губам, к глазам твоим,

К родному, милому лицу...

Прости. Забыл слова любви,

Мой милый, добрый человек

Передо мной глаза. Глаза твои

И... мной украденный портрет.

Крик сердца

Я жду терпеливо у провода,

Я меряю шагом час,

А он без всякого повода

Полдня разлучает нас.

Сижу терпеливо у стоечки

Встаю и по новой сажусь,

И все объявления до точечки

Я выучил чуть не наизусть.

Мне голос услышать твой хочется,

Мне хочется слышать твой смех.

Ну что же он, этакой топчется

Меня оскорбляя при всех.

Шипит телефонная линия

И ветер гудит в проводах

И трубочка цвета синего

Застыла в моих руках.

А сердце тревожно охает

Как будто помочь я могу

Ему помогая вздохами

Его разделяя беду.

Но нету гудка и любимого

Голоса тоже нет,

Ведь это предел допустимого

Мой милый, родной человек.

Я жду терпеливо у провода

С надеждой в последний миг,

Что ты среди треска и шороха

Услышишь сердца мой крик.

Глаза

Вечерний город в карусели

Кружит неистово меня

В лицо февральские метели

метет капризная зима.

В глазах рябит, народу много

А я ищу твои глаза,

Ты же знаешь я того... немного

Излишни, в общем, здесь слова.

И все ищу, ищу упрямо

И все мне кажется вот-вот

Тебя увижу, как ни странно

Лишь стоит сделать поворот.

Мелькают улицы, машины,

Мигает желтый, красный свет,

Тобой, как жаждою томимый

Я вынимаю твой портрет.

Украдкой глядя на прохожих,

Ревнуя у облаку тебя

Читаю заповеди божьи

И возношусь в твоих глазах.

Родные, милые до боли,

Спокойно смотрят на меня,

И мне иной не нужно доли

Мне хватит той, что ты дала.

Пурга

Ты прости мне, дорогая.

За пургу и за метель,

И что вдруг прости, такая

Закружилась карусель.

Я без умысла, поверь мне

Встречи жду с тобой всегда.

Даже если в карусели

Радость кружит не всегда.

Я без лжи и без подвоха

Сам затеял разговор

До последнего. До вдоха

С непонятных давних пор.

О тебе поют метели,

О тебе поет пурга,

Вихрем чувства в карусели

Закружила вновь судьба.

Но я крепче стал на ногу

Я готов весь мир обнять

До тебя, до недотроги

Я могу рукой достать.

Я твои целую руки

Я в твои гляжу глаза

Скрипки ласковые звуки

Вторят трепетно сердца.

И пускай метель грозится

Пусть свирепствует пурга

Я успел в тебя влюбиться

Не на ночь, а навсегда.

Я ее тебе отдам

Чувство буйное, хмельное

Закружило, унесло...

Что-то страшное и злое

Смотрит нагло мне в лицо.

Ах. Пусть балдеет буря в пляске

Смерть костями пусть трясет,

Сними месяц в медной каске,

Тоже пляшет и поет...

Смейся, смейся желторотой

Над моей судьбой не зря

Только выйду за ворота

Слышу злые голоса...

От того ли мне так грустно,

Так кружится голова?!

Аль и ты с большим искусством?

Шепчешь нежные слова!

Ну, и пусть, глава кружится,

Спорят сплетники опять,

Я с бедой успел ужиться,

Мне с бедой и умирать.

Толька жаль мне что надежды

Не сбылись под сорок лет,

Ведь у смерти, у невежды

Не купить другой скелет.

Чтобы крепче стать на ноги

Выше голову поднять,

До тебя, до недотроги

Я хочу рукой достать.

И тогда пускай смеется,

Желторотый месяц - хам,

Если жизнь отдать придется

Я ее тебе отдам.

Потом говорили, что родился мальчик. Вроде бы назвали Сашей. Муж молодой пассии принял ребенка, как своего, и через время они переехали в Псков.

Как же Иван Павлович хотел видеть своего сына! Это было его самой заветной мечтой, которой никогда так и не доведется сбыться. На тот момент парню должно было исполниться за 25. Как он гордился им. Удивительно! Так может любить только отец, не по своей воле расставшись с ребенком и его матерью.