-- Дядя Петя, дядя Петя! - выскочила из-за спины младшая, ласковая Машенька. - Аня, Аня, дядя Петя приехал.

И умчалась за сестрой.

-- Проходи, - опомнилась Надежда.

Пётр переступил порог. Наткнулся на серьёзный взгляд своей крестницы Анечки.

-- Да, неказистые хоромы, - подумал он. - А почему Анютка молчит? Ведь такая щебетунья была.

Надежда, словно прочитав мысли его, произнесла.

-- Да, против сибирских, тесновато. Вот и Анютка всё старый дом вспоминает. Назад просится. Не понимает, что и там все не так... Отца не вернуть... Да, что там... - не договорив, махнула рукой. - Пошли, чай пить, да заодно поужинаем.

Надежде хотелось заплакать, хотелось, чтобы пожалели её. Но сдержалась.

За ужином все немного оживились. Пётр передал подарки от Таисии Ивановны, свои. Отдал деньги.

-- Буду теперь обмен подыскивать, - сказала Надежда.

-- А хватит?- спросил Пётр.

-- Не знаю, - грустно ответила Надежда. - Инфляция страшная. Сегодня одни цены, завтра другие.

-- А может... - Пётр замялся, подыскивая слова. - Может... есть другой вариант...

-- Дядя Петя, - в дверях стояла Аня, - вы у нас ночевать останетесь?

-- Да, ведь девчонка поняла, что я хотел сказать, - пронеслось в голове.

-- Да, Анечка. Куда же дяде Пете на ночь идти, - ответила Надежда.

Утром рано Пётр уехал, так и не предложив Надежде перебраться в загородный свой дом. Испугался строгого взгляда своей крестницы и слов Надежды:

-- Пожалуйста, Петя, не приезжай больше. Не надо. Но не могу я....

Дела на него обрушились потоком. Что-то Антон начал мудрить! Пока разбирался, разгребал, пока утрясал, приблизился год со смерти Василия.

-- Ну и подумаешь, что велела не приезжать. Я и так почти месяц не ездил. Двадцать дней. Сегодня десятое ноября. А холод какой стоит, словно зима в Сибири, и снега навалило! Надо заехать к Надежде и сообщить ей, что я живу недалеко, телефон, в конце концов, оставить, - решил он.- Да и я просто хочу их всех увидеть.

Дверь ему открыла бледненькая, какая-то прозрачная Анютка, закутанная в стони одежек.

-- Что с тобой, Анечка, ты не заболела? - испугался мужчина. - Почему ты так похудела?

Он прижал девочку к себе, почувствовал, как проступают косточки сквозь худенькое тело.

-- Надо что-то менять в их жизни, - сказал себе Петр. - Васька не простит, если что случится с его семьей.

-- Нет, я уже выздоровела, а вот Машке совсем плохо... - и девчонка заплакала.

Пётр решительно шагнул в квартиру:

-- Что тут с вами?

На кровати лежала краснощёкая Машенька, Надежда меняла уксусные примочки. Она ещё больше похудела, выглядела смертельно уставшей.

-- Надя, что с вами тут?

-- А это ты, - ответила равнодушно она. - Никак не могу сбить температуру у Маши, а врача всё нет и нет. Ждем с самого утра. Под сорок уже поднялась температура... Ничего не помогает.

-- Сейчас привезу.

Быстро отыскав знакомого врача, Пётр привёз его в эту тесную однокомнатную квартиру. Старенький опытный доктор выслушал мечущуюся от жара девчонку:

-- Ничего, в лёгких пока чисто, а температурку мы собьём. Ты не боишься уколов? - обратился он к Машеньке.

-- Нет, - прошептала охрипшим голосочком девочка. - Я потерплю. А головка перестанет болеть?

-- Перестанет, перестанет, - успокоил доктор.

-- Маша боится только, когда мама плачет, - подала голос сидящая в ногах сестры и молчавшая до сих пор Аня.

-- Об Анечке все забыли в суматохе, - подумал Пётр. - А ей тоже плохо. Ей ласки и внимания хочется.

Он подошёл и обнял девочку за худенькие плечи. Та уткнулась ему лицом в костюм.

-- Да она же плачет, - дошло до него. - А Надюша не видит. А когда ей? Вот как Машутке плохо!

-- Ты чего плачешь? - шёпотом спросил он, пока врач делал укол младшей сестренке.

-- А если мама и Машка умрут? Как папа... - девчонка не договорила, всхлипнула, захлебнулась словами.

-- Не умрут, я не дам, - тихо прошептал мужчина на ухо испуганной девочке.

Та ещё теснее прижалась к нему. Врач осмотрел заодно и Анютку, и вынес свой вердикт.

-- Вы все ютитесь в одной комнате, а у девочки грипп. Надо как-то изолировать детей друг от друга. Сами, мама, смотрите, не свалитесь. Что-то вы бледновато выглядите.

-- Я выдержу, - ответила Надежда. - Я редко болею.

-- В квартире у вас холодно, - продолжал врач, глядя на почерневший от грибка потолок, он отсыревал во время сильных морозов, - сыро, дети постоянно будут болеть.

-- И что же делать? - растерянно спросила Надежда. - У нас нет другого жилья.

-- Артемий Филиппович, а можно их увезти отсюда? - спросил Пётр.

-- Ну, это вы уж у них поинтересуйтесь, - развёл руками доктор.

-- Да я имею в виду, во время болезни девочки, - смутился мужчина. - Ничего, если я их перевезу в загородный дом. Там сухо, тепло, свободно. Комнат много.

Врач задумался, потом решительно произнёс:

-- Можно. Сейчас спадёт температура у девочки, и везите. А то в этой сырости по-новому разболеются.

Через час, когда немного спала у девочки температура, Пётр их увёз. Надежда равнодушно со всем соглашалась. Автоматически собрала кое-что из вещей. Взяла за руки девочек и пошла к двери. Петр взял в одну руку сумку с одеждой, другой подхватил болеющую Машеньку, прижал к себе, девочка доверчиво обняла его за шею, положила головку на плечо: "Дядя Петя, я тебя люблю, ты хороший", - и поцеловала сухими горячими губками. Она была всегда ласковой девочкой.

Сзади вышли Надежда и Анечка. Мужчина слышал, как старшая девочка говорит матери:

-- Мама! Ты забыла запереть дверь!

-- Да, да, - равнодушно ответила мать. - Сейчас закрою.

Раздался звон ключей.

-- Вот, теперь закрыла.

-- Идем, мама. Что ты стоишь! Нас дядя Петя ждет. Там Машка больная. Её надо быстро везти. Тебе плохо?

-- Нет, все хорошо, - кротко и равнодушно ответила женщина. - Мы уже идем. Просто голова закружилась. Идем, Аня.

Пошатываясь, она равнодушно пошла на улицу, где их ждал Петр. В машине она без конца трогала лоб девочки. Не говорила ничего. Лишь щеки её на свежем воздухе вспыхнули нездоровым румянцем. Причина такого странного поведения женщины выяснилась, когда уже приехали в загородный дом. Зинаида Захаровна, пожилая домработница, разместив девочек, посмотрела внимательно на измученную Надежду, укрывающую младшую дочь одеялом, и заставила Надежду смерить температуру. Столбик термометра моментально подполз к сорока градусам.

-- Ого! - ахнул Петр. - Ты как держалась на ногах?

-- Сколько дней уже болеете? - спросила Зинаида Захаровна.

-- Какая разница. Сейчас не до меня. Машеньку надо лечить... - женщина равнодушно положила градусник. - Я сейчас таблетку выпью...

-- Она еще со мной заболела, - сердито сказала Анечка.

Это было последнее, что помнила Надежда: в глазах потемнело, женщина стала медленно падать на пол. Не слышала она отчаянного крика Анечки:

-- Мамочка, мама, не умирай.

Не видела побледневшего Петра, который подхватил падающую женщину, положил на кровать. Испуганная Машенька тоненько и пронзительно заплакала. Вскочила и бросилась к матери. Её перехватил Петр, обнял, прижал к себе.

-- Ну что ты, Машенька. Не надо пугать маму, - говорил он. - Ты ложись в кроватку. Анечка, девочка, побудь с сестрой.

А в голове билась мысль:

-- Что делать? Что делать? Надя, Надюша, что с тобой, родная моя.

Подошла решительно Зинаида Захаровна, расстегнула воротник блузки у женщины, сосчитала пульс, потом её взгляд упал на лекарства, что оставил Маше Артемий Филиппович.

-- Шприцы есть? - спросила она.

-- Есть, - ответила Анечка. - Мама их в сумку тоже положила.

Пожилая домработница решительно набрала в шприц прописанное Машеньке лекарство, ввела его матери.

-- Это собьет температуру. Теперь мать надо изолировать от детей, уложить в другую постель. Да, и переодеть.