Я вошел в дом и не поверил своим глазам: передо мной открылось огромное пространство с высокой колоннадой по левую и правую руку от центра зала. Скромный сельский дом на берегу озера внутри оказался величественным дворцом с множеством каменных горельефов, расположенных в нишах боковых нефов. Что за фигуры были вырезаны в камне, и какие события они отображали, я не знал, но монументальность постройки сильно впечатляла. Колонны, выполненные из белого мрамора с золотыми основаниями, венчались причудливыми капителями и внушительным архитравом, также украшенным скульптурными формами, на котором покоились своды крыши с изящными и мощными ребрами жесткости, красиво переплетенными в сложные геометрические узоры. Сквозь филигрань ребер шел яркий снежно-белый свет, словно это светилось само небо. Или это потолок был такой? Не могу точно сказать. В глубине центрального нефа возвышался подиум, к которому вели несколько каменных ступеней. Пол в этом большом зале также был каменным. На подиуме стояло массивное деревянное кресло с высокой резной спинкой, отделанной золотом. На кресле восседал человек в белых шелковых одеяниях, напоминающих халат или кимоно. На его груди висел увесистый золотой орден с такой же загадочной райской птицей-девой, как и на витраже. На вид ему было лет тридцать, от силы тридцать пять, но проницательный взгляд, умиротворенное выражение лица, обрамленного прядями седых до полной белизны волос, и манера держаться говорили о гораздо более солидном возрасте.

Я подошел ближе, почтительно поклонился и, стараясь не обидеть хозяина своей навязчивостью, стал по возможности деликатно разглядывать незнакомца, которого, как мне показалось, уже где-то видел, может быть во сне. Тот едва заметным кивком головы ответил на мое приветствие и тоже внимательно посмотрел на меня. Совсем не заботясь о приличиях, он принялся изучать каждую черточку моего лица, каждую морщинку, но делал это без вызова, а как-то спокойно и тихо. Никакой угрозы от него не исходило, наоборот, чем больше мы смотрели друг на друга, тем, казалось, больше доброты и уверенности он излучал. Я даже начал ощущать какое-то сродство с этим непонятным и странным человеком.

Мне показалось, что благоразумнее будет молчать и дать возможность хозяину дворца первым разомкнуть уста. В итоге мы безмолвствовали довольно долго, и вдруг он неторопливо встал и заговорил приятным густым низким голосом:

– Приветствую тебя, Дмитрий Кляйн по прозвищу Шаман. Добро пожаловать в нашу обитель.

Я опешил и проговорил сдавленным голосом:

– Кто вы? Откуда вы меня знаете?

– Я знаю о тебе все. Я знаю гораздо больше, чем ты сам о себе знаешь, поскольку ты далеко не во всем можешь себе признаться и не ведаешь глубин всех тайных уголков своей души. Ты – это я. Я – это ты.

– Как это? – мне было трудно сдерживать удивление.

– Об этом чуть позже, – снисходительно ответил мой собеседник. – Спроси лучше о том, что тебя волнует больше всего.

– Где я? Что это за место? Это Шамбала? Я нашел ее? – затараторил я, стараясь не упустить момент.

– Это наша с тобой родина и обитель, – проговорил незнакомец, плавно и величественно поведя рукой слева направо. – Ты называешь ее Шамбалой. Пожалуй, да, это Шамбала, хотя люди и сами толком не знают, что ищут под этим именем. Воспринимай ее лучше как зеркало, в котором я всего лишь твое отражение. Все, что делаешь ты, делаю я, и наоборот, все, что делаю я – делаешь ты в своей обычной жизни, однако, должен признаться, в изрядно искаженном виде. Здесь же покровы сняты. Теперь ты видишь все так, как оно есть на самом деле. В своем мире ты часто разговариваешь сам с собой. Здесь же ты можешь поговорить со мной и, скажу честно, это принесет тебе намного больше проку, ибо я гораздо более полезный собеседник, нежели тот человек, которого ты сам из себя представляешь. Ты – мои руки, я – твой разум. Задай еще один вопрос, и на сегодня достаточно.

– Э… – я попытался сосредоточиться. Всего один вопрос… Как бы не промазать. И вдруг на меня нахлынули чувства из далекого детства, комок подкатил к горлу и я сквозь навернувшиеся слезы спросил. – Как там Чиф?

Мой таинственный визави в белом одеянии едва заметно улыбнулся и благосклонно покачал головой.

– С ним все в порядке. Вы скоро встретитесь… Теперь тебе пора возвращаться, – он снял с себя орден и протянул его мне. – Вот, возьми. Это наша с тобой печать, наш знак, символ вечно юной души, овладевшей древней мудростью.

В тот же миг я почувствовал холодное прикосновение металла к груди. Я расстегнул верхние пуговицы рубашки и увидел на шее маленький медальончик на тоненькой золотой цепочке. На нем красовалась все та же райская птица. Мне захотелось поблагодарить хозяина обители, но тот приложил указательный палец к губам, давая понять, что сейчас не время для пустых слов.

– Иди с миром, Дмитрий Кляйн по прозвищу Шаман, и жди, тебя скоро найдут. До встречи! – последние слова незнакомца прозвучали словно издалека и многократно повторились эхом в моем мозгу.

Свет стал слабеть и меркнуть, пока я не оказался в полной темноте, в которой спустя некоторое время удалось разглядеть знакомые очертания моей комнаты в студенческом общежитии в Москве на Ломоносовском проспекте рядом с гостиницей «Университетской», кинотеатром «Литва» и магазином «Балатон».

* * *

Дима Кляйн сидел раздетый до трусов в своей кровати и не мог понять, неужели все это ему только приснилось. А как же экспедиция в Тибет? Ну и дела… Значит это был просто сон, но какой ясный и логичный. Раньше Дима не запоминал сны. Они быстро улетучивались в момент пробуждения, а тут все так последовательно и четко – почти два месяца жизни с начала июля до середины августа. Днем его ждали изнурительные работы землекопа, а после – холодные высокогорные ночи и замечательные медитативные мечтания у костра в пещере… Дима рухнул на подушку, зевнул, немного повращал глазами, сладко кряхтя потянулся и незаметно для себя снова заснул.

Проснувшись утром, он подошел к умывальнику, глянул на себя в зеркало и оторопел. На шее висел медальон, подаренный ему белым незнакомцем во сне. Дима взял золотистую побрякушку и повертел в руке. Птица Сирин, казалось, лукаво подмигивала и слегка щурясь улыбалась. Чушь какая-то.

Отрывной календарь на стене показывал 28 мая. Этого еще не хватало. Получается, вчера только закончилась весенняя сессия. Через неделю отъезд на летнюю практику в Крым. А дальше…

Да кто теперь знает, что дальше?

Первым делом Дима решил выяснить, как обстоят дела с экспедицией. Для этого он направился на Садовническую набережную в Институт минералогии и геологии редких элементов, который официально курировал все геохимические исследования в дальневосточном регионе. Там к его расспросам отнеслись более чем подозрительно, поскольку про экспедицию в Тибет никто ничего не слышал, да и в списках участников других экспедиций студент, едва закончивший первый курс, не значился. К тому же сведения по большинству экспедиций оказались строго засекреченными, и раскрывать их кому попало у сотрудников института, естественно, не было ни малейшего желания.

Уже на улице, Дима подошел к чугунному парапету набережной и взглянул на мутноватую поверхность Водоотводного канала. Постояв немного, он вдруг заметил, что воздух над водой напоен едва различимыми пряными ароматами, словно все это происходило не в центре Москвы, а где-нибудь на восточном рынке в базарный день. Солнце блестело на небольших волнах и сильно резало глаза. Насыщенность световых бликов живо напомнила юноше переживания, которые он получил во время кратковременного посещения Шамбалы. Вот точно так же искрились снежные вершины гор вокруг волшебной обители на берегу озера. На мгновение молодому человеку показалось, что он опять перенесся в неведомую страну, но нет, это ощущение длилось буквально пару секунд. Он по-прежнему стоял на набережной, и все вокруг было, как всегда.