Лаитан попала в такой же длинный, низкий и тёмный переход, как и тот, по которому их вёл дварф. В конце коридора, порядком наплутавшись, Лаитан нашла комнату, в которой не было ничего, кроме постели, стола и стула. На столе стояло нечто объёмное, многоцветное и красочное, будто подсвеченное изнутри. Лаитан подошла ближе. Это оказались кукольные домики, изображавшие Империю и прилегающие территории. Присмотревшись, она поняла, что все строения и отметки на карте выложены из разноцветных драгоценных камней, ценных пород дерева, металла или песка. Крошечная вселенная, в которой центровое место занимал Империя. Было видно, как она строилась, прошлые границы отмечались прозрачным зелёным минералом. Лаитан видела, что было до, знала это, помнила из снов. Она видела настоящие пределы своего царства, они были выложены непрозрачной голубой каменной оградкой. И почему-то она знала, что это единственное место, где царство останется нетронутым.
Она выросла, она узнала правду. Для всех Медноликая разменяла свою не первую тысячу лет. На самом деле едва ли несколько десятков оборотов светила вокруг годичного колеса. В самом начале, когда поделки из материи первых народов не принесли Прародителю удовлетворения, он пошёл к тем, кто сказал ему, почему так. Мать-луна, которую Прародитель сам поместил на небеса, чтобы ему было, с кем шептаться по ночам, ответила, что создания его лишены света. Она могла дать лишь отражённый свет, тогда как светило дарило прямой. Прародитель создал сереброволосых варваров и златокровых, наделив их тем, чего не смог дать первым детям - душой. Вслед за этим они стали смертными. Их век был долог, но они умирали. Вслед за этими народами пришли другие, чей цикл был короче, но нёс в себе сочетание множества стихий и комбинаций. Дварфы создались для того, чтобы жить под землёй. Каменные феи должны были плести кружева истории, полузвери явились переходным звеном и попыткой прикоснуться к искусству трансформации. Прародитель не стал пытаться дальше, и появились люди, чей век был краток, но ярок.
Лаитан узнала, что на заре времён златокровые жили тысячи лет. Потом срок жизни стал меньше. Потом ещё короче. И теперь, в тайне ото всех, они уже были вынуждены жить несравнимо короче своих матерей. Кровь мешалась с кровью, память отказывалась передаваться до тех пор, пока была жива мать новой госпожи. И тогда матери становились няньками, прививая детям понятие одинокой жизни, царственности и уникальности.
Лаитан воспитала её собственная мать, скрывшись за безликой одеждой и мягким участием. Та же участь ждала бы и саму Лаитан, но её предназначение было иным. Она узнала это в тот день, когда не стало няньки. Все воспоминания, все души матерей и матерей их матерей теперь бились зоотыми искрами в её крови, а глаза горели зелёным огнём.
С тех пор Лаитан не ходила туда, где стоял игрушечный домик её власти.
- Знаешь ли ты, Лаитан, как и почему мы выбрали Мастерство? - спрашивала её нянька, обучая наукам, чтобы однажды представить воспитанницу народу. - Почему наша сталь так важна и секретна?
Лаитан слушала няньку, не зная о том, что несколько лет цикла, называемого среди имперцев циклом Змеи, скоро окончатся. Скоро пройдёт время, и она войдёт в тронный зал царства, помня все, что делала её предшественница и десятки её предшественниц так, словно делала это сама. Старая мать матерей ушла, приняла решение провести обряд сбрасывания кожи, словно змея. Она должна предстать обновлённой, молодой и сильной, как и десятки раз до этого. И Лаитан предстанет. Выбрав новое имя, как символ нового цикла. И все будут думать, будто старейшая госпожа снова стала молодой. И никто не узнает, кто занял её место. Цикл повторится, колесо прокрутится, годичное колесо провернётся, и Империя получит новую, старую госпожу, которую назовут Медноликой, как и десятки раз до неё называли других. Секрет Империи был не только в её стали. Секрет был в том, что воистину бессмертных матерей мир давно уже не рождал. Кровосмешение было не просто неизбежным. Оно однажды стало необходимым для продолжения рода. И теперь Лаитан столкнулась с последствиями, которые тоже были предрешены и ожидаемы.
А в голове до сих пор звучал вопрос о том, как все начиналось.
"Мастера используют стихии для управления их энергиями, - мысленно повторяла Лаитан, стараясь не думать о том, сколько ещё идти по темноте, в которой она хорошо видела, - Мастера воздуха, огня, ветра и воды. Есть ещё Мастер Металла, когда-то были Мастера света и Теней".
- Не совсем так, Лаитан, не совсем, - звучал вокруг голос няньки. - На заре времён были Мастера Тьмы и Света. Они пришли к древнейшему народу элементалов и попросили их научить их этому искусству. Элементалы посмеялись, ибо никто, кроме рождённых в стихиях, не мог управлять ими. Плоть от плоти, соль от океана, неразделимые и несмешанные элементалы - часть от целого каждый из них. Элементал огня есть сам огонь. Высший его символ и высшая ступень, получившая облик и плоть от Прародителя. Лорд Лордов, сочетающий в себе все элементы. Тогда Мастера ушли с той наукой, которую вынесли - способностью извлекать энергию из мира, через стихии, через их рождение и гибель. После были Металл и Дерево, люди Долины. А уже потом пришли те, кто занял пустое место стали. Чёрная имперская сталь, самый последний цикл перед гибелью царства. Сталь приходит тогда, когда пришло время крови и слез. Сталь рождается для того, чтобы заменить утраченное, отнять отсохшее и дать волю грядущему. Пришла чёрная сталь, и теперь Империя обречена.
Лаитан вздрогнула, когда чья-то рука коснулась её плеча. Она стиснула зубы, яростно злясь на все вокруг. Её секрет, тайна её царства и крови, они уйдут вместе с ней.
Морстен: начало похода
Морстен вернулся в свой кабинет, спустившись от камер по спиральному переходу вниз, привычно морщась на открытых галереях от запаха серы и вулканических газов. Он не понимал, несмотря на все доводы Замка, почему один из предшествующих ему Владык поместил сооружение из живого камня именно здесь. К бульканью лавы и вони дыхания земли можно было притерпеться, но вот окружавшие его владения торосы льдов, вечные снега и ночи, длившиеся полгода кряду...
Вокруг вулкана жар земли распространялся на несколько лиг, согревая почву, но выращивать что-то кроме лишайников здесь было невозможно, а на такой диете долго не протянули бы даже тхади. Вулканические фермы, облепившие стенки кратера, давали прирост неприхотливых зерновых и бобовых, выведенных шаманами тхади и несколькими Владыками тысячу лет назад - теми Темными, которые не свихнулись под гнетом свалившейся на них власти и ответственности. Мясные стада уккунов жрали лишайник и производили удобрения.
Так что Морстен немного слукавил перед Безымянным. Прокормить его и долинцев он смог бы, не обеднев. Но держать в собственном Замке шпионов - на это не хватало даже вызывающего пренебрежения традициями, свойственного Властелинам Севера. После того, как Гравейн принял власть, он, конечно, перестал давить на Империю людей, обратив свой взгляд на другие опасности, и это снизило поток желающих приобрести славу победителя тьмы и повергателя зла. Снизило, но не прекратило. И это позволяло получать скудный прирост удобрений из мертвых замороженных во льдах тел героев, предварительно очищая их от корки снега. Спокойствия стало больше, а еды стало меньше - поток удобрений сократился до критического минимума.
Владыка прочитал доклады разведчиков и донесения дальней связи, переносимые большими белыми полярными летучими мышами. Разгладив стремившиеся свернуться обратно в трубочку клочки пергамента, испещрённые мелкими знаками Чёрной Речи, он какое-то время просидел почти неподвижно. Со стороны могло показаться, что владыка просто спит с открытыми глазами, но только сползающая из-под короткого ёжика светлых волос, изрядно измаранных серебром седины, струйка пота говорила о том, как сильно напряжён повелитель тьмы.
