Мерзенькая ухмылочка на этот раз показалась вовсе не мерзенькой — лишь самодовольной, полной тихого удовольствия от справедливо сделанной гадости.

— Мне их не жаль. А что с Володаром? Дело усложнилось?

— Ну… скажем так, я исчерпал лимит доверия дяди, когда пожаловался на члена профкома. Отчислить его нельзя. Тем более, причин нет. Нет доказательств… забей, короче. Как твой порез?

Я перевел взгляд на Даню, почему-то возжелав убедиться, что он стабилен и не собирается входить в режим ядерной боеголовки.

— Порядок. Никита, будь осторожен, ага? Соломонов полный отморозок. В профкоме почти все…

Хотелось высказаться нецензурно, но мимо как раз проплывал Малинка, так что пришлось экстренно сруливать:

— …нехорошие люди. Это опасно.

— Приятно знать, что ты волнуешься обо мне, — Никита тоже перевел на Даню взгляд, в надежде поиграть с огнем и явно не понимая, что лезет не в огонь, а в тихо тлеющее жерло вулкана. Но Новиков пока что сохранял каменное спокойствие в стиле Моаи с острова Пасхи, видимо, смирившись, что теперь Никита в зоне доверия.

— Кэп, ты уже всё знаешь, верно?

— Знаю, — монотонно сказал Данька. — Спасибо, что не бросил Костю в беде.

— Боюсь, потом ты бы бросил меня через плечо.

Вулкан опасно загромыхал, так что я поспешил разорвать опасный зрительный контакт при помощи ладони.

— Проехали, — сказал я Никите. — Удачи там.

— Мне не впервой цапаться, так что без удачи обойдусь. Чао-какао.

Он помахал нам ладонью и поплелся по коридору, словно неторопливая сонная улитка, волочащая на плече свой черный депрессивный домик-рюкзак.

Дане пришлось брать тайм-аут, чтобы переварить разговор и успокоиться. Я видел, что он недоволен аннулированием обещания, но лишний раз пчелиное гнездо не ворошил. Лучше делать вид, что всё прекрасно. Или наоборот:

— Лёша, значит. Ты позвал его, чтобы отпраздновать нашу ссору?

— Ага, сидели, радовались жизни и тут ты приперся, — фыркнул Даня. — Я жаловался. И просил совета. Кстати, он хотел познакомиться с тобой.

— Чтобы ты потом нас заживо сожрал, потому что мы, видите ли, изволили дышать одним воздухом?

Новиков остановился и состроил подозрительную мину.

— Когда ты так говоришь, звучит немного… эротично.

— Ещё один намек, что я — гей-шлюх, и завтра ты проснешься с паяльником в жопе. Или даже с двумя.

— Если я пообещаю разбираться в ситуациях, прежде чем делать выводы, простишь?

— С твоими-то умственными способностями, боюсь, ты сам себя запутаешь. Так что отвали от меня. Не прощу.

Я двинул на кафедру, задрав голову так, что затрещала шея. Даня пошел следом.

— Кстати, — между делом бросил он. — Лёша скоро будет участвовать в неофициальных соревнованиях. Хочешь сходить на гонки со мной?

— Ого, он даже после травмы гоняется? — честно говоря, через минуту я забыл, на что обиделся, поэтому быстро вернулся к непринужденному разговору.

— Гоняется. Даже места призовые занимает.

— Хм, кажется, я слышу восхищение? Я недостаточно ревновал?

— О нет, только не снова.

Мы рассмеялись, чувствуя, как недавний инцидент сглаживается, затирается словами, привычной игрой на грани. Думаю, нам обоим больше не хотелось вспоминать, каково это — злиться друг на друга по-настоящему, поэтому мы старались высмеивать все больные темы.

Лично я вынес самое главное:

Наша связь уже намного глубже, чем я думал. Чем я мог представить и могу осознать.

И это, скорее всего, уже необратимо.

Возвращение к теме познания новых континентов произошло в субботу. После очередной на удивление плодотворной попытки разобраться с курсовой работой, мы сели на кухне отдохнуть и перекусить.

Не знаю, с чего всё началось, но моча Дане в голову ударила резко и без всякой на то причины. Мы сцепились над столом, пытаясь не то выкрутить друг другу руки, не то сделать крапивку, и превратились в сплетение пальцев и локтей, а-ля индийская богиня. В кульминационный момент я додумался укусить Даню за плечо. От неожиданности он дернулся всем телом.

И как-то так произошло, что мой прекрасный крепкий липовый чай брызнул во все стороны, а преимущественно — в мою. Светло-бирюзовый пуловер и ещё более светлые джинсы тут же превратились в пятнистую мечту копрофила.

— Даня! Бляха медная, чтоб тебя!!!

— Упс, — Новиков закусил губу, чтобы не заржать и потёр пострадавшую руку. Помимо укуса десерт достался и ему: повсюду на ярко-синей майке виднелись маленькие капельки.

Кряхтя и обтекая, я встал. Марго зловеще гавкнула за дверью — ревнивое сердце подсказывало, что у нас тут самый разгар веселья.

— Пошли отмываться, — сказал Данька, стирая с шеи сладкие разводы.

— В… вместе?

— А ты стесняешься?

— Да с чего бы? — моё упрямство сработало как команда «полный вперед на всех котлах» и через пару минут я с самым невозмутимым видом стягивал с себя одежду в ванной.

Даня так же спокойно забрал всё добро из моих рук и сунул в стиральную машинку. Затем стянул футболку — я имел наслаждение пару секунд наблюдать его лопатки.

— Найдешь переодеться что-нибудь? — спросил я, пока не видит, забираясь в душевую кабинку. Новиков встал, хрустнул шеей и не дал мне прикрыть за собой пластиковую перегородку.

— Потом — обязательно.

Нет, ничего такого, места хватало обоим — кабинка была выполнена с основанием в виде небольшой ванной, так что мы помещались без проблем.

Но. Но, твою мать.

Брызнула вода. Сначала почти ледяная. Я зашипел, отпрыгивая в сторону, и врезался ягодицами в дальний край. Даня со смехом дернул меня назад, под теплеющие струи. Сначала я был в бешенстве, но быстро заразился его настроением.

Накатило детство и озеро. Плавунцы, плоские камушки-лягушки, палки, чья-то мокрая псина…

Я упустил тот момент, когда обычная дурь трансформировалась в недоласки. Вода стала тёплой, руки Новикова — уже не загребущими граблями, а нежными тисками.

Он делал вид, что смывает с моего тела сладковатую чайную пленку. Правда, не было никакой нужды прикасаться к пояснице… туда не пролилось ни капли, ага.

Сначала я просто подставлялся. И кайфовал, постепенно теряя ориентиры и голову. Сильно, сильнее обычного хотелось снять напряжение — сказались переживания, да и просто влекло, тянуло…

Даня заговорил прямо на ухо, стараясь перебить шум льющейся воды:

— Сейчас будет очень смущающий вопрос, так что запасись кровью, чтобы как следует покраснеть.

Я идиотски хихикнул.

— Чего?

— Ты совсем-совсем ничего не знаешь об… этом? — он затяжным движением притянул меня к себе. — Никогда не?

Несмотря на размытую формулировку, я прекрасно понял, о чем речь. И да, румянец по заказу поспешил окрасить моё лицо.

— Нет, таких экспериментов над собой я не проводил.

Шум воды почти заглушил мой голос, но он всё расслышал.

И вдруг спросил:

— Позволишь?

Я, кажется, проглотил язык от волнения. Молчал долго — или мне казалось, что долго. Новиков времени зря не терял, гладил, слегка притирался, обнимал, без всякого давления, вынуждая успокоиться.

— А… что ты хочешь…

— Доверься мне. Тебе бы лучше… почувствовать, чтобы понять, действительно ли ты хочешь чего-то посерьезнее.

Я медленно выдохнул потяжелевший воздух. Знал ведь — сам не решусь, и если у него есть опыт, то всё в порядке.

— Ладно.

Даня отодвинул дверцу, порылся в тюбиках из тайника. Среди душей и гелей отыскалась смазка.

— Очень предусмотрительно.

— Мне нравится в ванной, — игриво ответил этот упырь.

— А э… м… а что мне делать?

— Для начала — не нервничать.

Он отставил добытое в тайнике сокровище.

— Легко сказать.

— Послушай-ка, — Новиков выключил воду. Теперь обнаженная кожа чувствовалась ярче, и я быстро покрылся мелкими мурашками. — Если тебе что-то не понравится, просто скажи об этом. Хорошо?

— Угу.

Я заткнулся. Заткнулся, потому что горячие ладони курсировали по моей заднице, ненавязчиво соскальзывая ниже. Свои неловкие руки, чтобы не мешали, пришлось сложить у Дани на плечах.