— Неа, кэп. Подумайте еще раз. Вы ж привыкли уже к роскошной жизни. Чего на рожон-то лезть. Прогуляйтесь лучше по пляжу, а в море пусть влазит кто-нибудь другой.

Росс незаметно улыбнулся в темноте. Если других заботило его благополучие, то Джуд думал лишь о том, что если ему придется служить Россу якорем, то он встанет у самой кромки воды, а может, и на пару дюймов в воде, с намотанной вокруг пояса веревкой, и будет дожидаться, а потом тянуть, когда Росс вылезет с другим концом сети. А если Росс не пойдет в море, то Джуд просто посидит у горящей бочки, будет курить трубку и спокойно хлебать свое пойло.

— Меня глубоко тронула ваша забота, — сказал Росс. — Вы же знаете, я на три или четыре года моложе Пола, а Пол теперь не очень-то твердо держится на ногах и вряд ли сможет даже с тенью своей потягаться, и я понимаю, что моя жизнь приятна и комфортабельна, и я провожу дни в лондонских салонах рядом с богатыми и прекрасными женщинами, так что я с радостью откликнулся бы на вашу заботу о моем здоровье и безопасности и не стал бы сегодня плавать. Но есть одна проблема. Я не могу разочаровать Джуда.

Раздались приглушенные смешки, а постепенно они стали громче. Произнося эту речь, Росс понимал, что его сарказм и длинные фразы не годятся для нынешнего окружения, и в определенном смысле он изменился, и потому вздохнул с облегчением, когда суть шутки дошла до слушателей.

Он стал раздеваться.

— Давай, парень, — сказал Джака Хоблин, схватив Джуда за руку. — Поставь бутылку, она никуда не денется и через полчаса.

Возмущенного Джуда подняли на ноги. Он сунул пучок соломы в смоляную бочку, не переставая возмущаться, и прикурил старую глиняную трубку. Потом, покрепче натянув шляпу, поплелся за Россом и Полом Дэниэлом, который настоял на том, что дотащит сеть до кромки воды.

Там они постояли немного, наблюдая за шепчущим морем, глядя на другие фигуры на пляже, раздумывая, где лучше забросить. Иногда это можно угадать по тому, как ведет себя вода над мелководьем, или по мелким волнам. Джуд ступил на мокрый песок с обмотанной вокруг пояса веревкой, чтобы случайно не выпустить ее из рук. Росс скинул сорочку и отдал ее Джуду, взвалил сеть на плечо и обнаженным шагнул в море.

Вода была холодной, но приятной, мелкие пенистые волны обдавали его брызгами, пока он пробирался вперед, по колено в воде, по бедра, по пояс, а потом поплыл.

И сразу удивился, почему так давно этого не делал. Дело было не просто в отъезде в Лондон, Росс уже много лет так не рыбачил. Это отличалось от дневного купания с соблюдением приличий, от прогулок по пляжу с детьми, от скачки галопом на лошади вместе с Демельзой, в этом было что-то поистине мужское, земное, если можно так сказать, практичное и плебейское, так поступал простой народ, который пахал, выходил в море и жил тяжелыми и простыми трудами. Как его отец, но не как Фрэнсис и его отец, Росс всегда имел нечто общее с этим миром, это было его неотъемлемой частью, так же как все качества, присущие Полдаркам. Женитьба на дочери шахтера лишь подтвердила этот союз, а не создала его.

Сеть соскользнула с плеча в ладонь, Росс перевернулся на спину, чтобы передохнуть, и поднял голову — посмотреть, далеко ли он от берега. Джуд стоял, как межевой знак посреди поля, одинокий часовой. Пол прошел дальше по пляжу, туда, где мог выйти из воды Росс. Сейчас он заплыл примерно на двести ярдов. Море было спокойным, небольшие волны медленно катили к берегу. Еще сто ярдов, и будет достаточно, он использует почти всю сеть.

Росс поплыл дальше, а потом свернул, чтобы двигаться вдоль берега, но оказался в сильном течении, которое толкало его в море. Он понял, что попал в веллоу.

Веллоу — это сильное течение, возникающее у побережья Корнуолла на мелководье, во время отлива, и бороться с ним бесполезно. Для чужака оно смертельно, потому что он попытается плыть к берегу, выбьется из сил, его отнесет в море, и там он утонет. Для пловца, знакомого с местными берегами, это не опасно, поскольку он позволит течению себя нести, а когда оно начнет ослабевать, выплывет из него в то место на берегу, где окажется.

Когда течение попыталось его унести, Росс ясно вспомнил тот март, когда ему было шестнадцать или семнадцать. Он был на берегу с отцом и другими людьми как-то холодной и туманной ночью, и отбуксировал сеть примерно на то же расстояние, что и сейчас. Его подхватило необычайно сильное веллоу, он бросил сеть и позволил себя подхватить. Его отнесло больше чем на две мили, пришлось идти назад голым, а ветер обдувал его и колол песком. Когда Росс наконец-то добрался, его отец стоял у горящей бочки и наблюдал, как два человека вытаскивают рыбу из сети. Он сказал лишь: «Долго ты, сынок».

Единственно правильным решением в этом случае было сбросить сеть, дать знак Джуду, если он смотрит, и плыть с течением, пока оно не отпустит. Росс слегка замерз, и был всерьез раздражен при мысли о том, что Пол Дэниэл сочтет, будто жизнь в Лондоне и впрямь сделала его слабаком. Сколько бы он ни объяснял, что попал в веллоу, наверняка найдется пара человек, которые решат, будто капитана Полдарка покинули силы, и он бросил сеть.

И тогда он поплыл против течения, не выпуская сеть из рук. Он направился не к берегу, а следуя первоначальному плану — туда, где дожидался Пол Дэниэл.

Вскоре он понял, что совершенно не продвигается. Изо всех сил гребя, он оставался на том же месте. Сеть давила на плечо. Волны, как обычно в таких случаях, стали выше, и не получалось поднять голову, чтобы увидеть людей на берегу. Течение несло его, хотел он того или нет. Лишь от силы веллоу зависело, как далеко его отнесет, но Росс упрямо держал сеть. Ему казалось, что если Джуд удержит свой конец, то в конце концов сеть его удержит.

Минут через десять он замерз. Ничего серьезного, но Росс понял, что в тридцать семь замерзаешь куда быстрее, чем в восемнадцать. Он постепенно выпускал сеть, так что вес на плече уменьшался. Но всё равно был больше, чем следовало. Росса это не встревожило. Невозможно так долго жить рядом с морем и считать его враждебной стихией. Конечно, стоит уважать его гнев, но Росс знал, как с ним обращаться. Или думал, что знает.

На несколько минут он перевернулся на спину, наблюдая за ущербной луной. Она поднялась над дюнами и побледнела. Надкусанная монета превратилась из медной в оранжевую, а потом в лимонную, еще через полчаса она вообще потеряет цвет. Мелкие барашки волн переливались в лунном свете. Вода сияла, на ней плясали тени. Теперь Росс действительно замерз. Демельза спала, как и двое их детей. Нампара дремала в изгибе долины за Длинным полем. Если поднять голову, то можно будет увидеть дымоходы дома.

«Сэр, прежде чем я отвечу на аргументы, высказанные в поддержку предложения достопочтенного члена парламента от Стокбриджа, я прошу клерка зачитать послание Палате его величеству от шестого апреля, на которое ссылается достопочтенный джентльмен, однако не прочел его...» Росс Полдарк, эсквайр, член парламента. Вот бы отец посмеялся. Респектабельность! Боже ты мой, Росс! Да что ты о себе возомнил? Но после распутной юности отец женился на девушке, которую искренне любил, а когда через короткое время Грейс Полдарк не стало, Джошуа Полдарк, погоревав, вернулся к прежнему образу жизни.

Но Росс не потерял жену, у него прекрасная семья, а шахта почти что процветает, так может, для него респектабельность не то чтобы желанна, но и высмеивать ее не стоит. «Господин спикер, сэр, достопочтенный член парламента от Илчестера заявляет, что христианство вполне терпит рабство. Могу я сообщить достопочтенному члену парламента...»

И вдруг он оказался в теплой воде. И вовремя, потому что Росса уже била дрожь. Странно, нечасто такое бывало, чтобы человек выбирался из веллоу, когда пытается грести против него. Как победитель, по-прежнему с сетью, Росс поплыл к берегу. Он оказался недалеко, но плыл Росс долго. Он с силой врезался в волны, и холод проникал всё глубже, пока наконец колено не коснулось песка. Росс встал, чувствуя, как о его спину разбиваются волны. Он споткнулся и чуть не упал, потом оказался на мелководье и взял себя в руки. Не стоит дрожать. Как будто ничего не случилось, Росс направился к двум ожидающим его рыбакам. Одним из них оказался Пол Дэниэл, другим — Джим Эллери. Они вели себя странно, скрючившись, как будто от приступа колики. Когда Росс приблизился, они попытались встать, и Пол с застывшей на лице мукой взял из рук Росса веревку.