У Уил-Мейден Демельза остановилась и попрощалась, но вернулась домой не сразу, а долго смотрела на удаляющуюся по унылым вересковым пустошам девушку, пока та шла к церкви Сола. Как жаль эту милашку, подумала Демельза, такая хорошенькая, усердная, с удивительным вкусом и манерами, учитывая, что ее воспитывал грубиян Джака. Демельза прекрасно ее понимала, поскольку Джака по сравнению с ее собственным отцом выглядел мягким и разумным. У нее с Розиной было много общего, обе они не были похожи на родителей, стали лучше, если «лучше» означает иметь вкусы и мысли, превосходящие их положение.
Хотя бог знает, что из этого проявилось бы в Демельзе, если бы она не встретилась с Россом на ярмарке в Редрате много лет назад. А без этой встречи на что она могла надеяться? Горбатиться на жуткого отца-пьяницу и многочисленных младших братьев, для которых она уже в четырнадцать лет стала выступать в роли матери? Возможно, отец всё равно бы стал методистом, и тогда она бы нашла для себя какой-нибудь уголок в нищем мире шахтеров с его изнурительным трудом. Но ничто не сравнится с тем, что сейчас у нее есть — пусть даже она больше не уверена, что полностью обладает самой важной частью этого.
Но по крайней мере, с материальной точки зрения всё на месте, и она это ценит. Хозяйство (или поместье, если так лучше звучит) обеспечивает почти всем необходимым, а шахта приносит остальное, а вдобавок и кое-какую роскошь. В сельском доме (особняке, если так лучше звучит), в котором недавно перестроили и расширили одно крыло, в ее распоряжении четверо слуг, и с ними Демельза инстинктивно установила приятные, наполовину дружеские отношения. У нее двое прекрасных детей, чудесный дом в долине, а за низкой стеной открывается вид на море.
Ей только что исполнилось двадцать восемь — еще не слишком стара, не располнела, но и не тощая, даже морщин нет, как и складок на животе после родов, на месте все зубы кроме двух, да и те задние, а передние по-прежнему белы, потому что каждое утро она чистит их корнем алтея. Теперь она вращается в лучшем обществе Корнуолла, не просто среди сквайров, а среди знати, и они ее приняли (или сделали вид, что приняли) как свою. Она также поддерживает отношения с шахтерами и рыбаками, и те тоже принимают ее как свою.
И Росс. У нее есть Росс. По крайней мере, так ей кажется. Но он далеко. И уже довольно долго. Но в глубине души поселился червь, разъедая ее.
Чтобы отвлечься от этих мыслей, она села на гранитный камень, оставшийся после разборки старой шахты Уил-Мейден на строительство молельного дома методистов, и снова посмотрела на удаляющуюся фигурку Розины — теперь она была уже далеко, почти скрылась из вида. После вчерашнего разгула стихии небо было ясным, даже несколько темных туч к югу, над покосившейся колокольней церкви Сола, отступили с приближением заката. Понятно, почему здешние жители находят сходство между собой и местным климатом и наделяют шторма человеческими характеристиками. Вчера погода разгневалась, она плевалась, ругалась и в ярости швыряла посуду, а теперь выдохлась, злоба прошла, и в полном изнеможении всё утихомирилось. Как человек, изменившийся до неузнаваемости после приступа гнева.
Беда Розины заключается в том, что она застряла где-то посередине, подумала Демельза. С такими умелыми руками она может одеваться со вкусом, даже научилась читать и писать, но эти навыки и желание отличаться от остальных поставили ее выше простых шахтеров и рыбаков с их грубыми манерами и примитивным образом жизни. Возможно, они сторонятся ее, считая себя ниже, а Розина сторонится их, но с кем-то другим ей познакомиться сложно.
Конечно, подумала Демельза, у нее и у самой два брата, и у обоих проблемы в личной жизни. Сэм, старший, влюбился в шумную, веселую и энергичную Эмму, а она — в него, но между ними стоит его религия. Эмма не переваривает методизм, а это смысл его жизни, а как искренняя девушка, она не хочет притворяться. И потому она переехала в Техиди, в десяти милях отсюда, работает там горничной. В определенном смысле Розина больше подходит Сэму, если бы только можно было его убедить посмотреть на нее в этом свете.
Но люди вечно прыгают выше головы. И потому, когда отношения зашли в тупик, Демельза предложила Эмме уехать, с условием, что они встретятся через год. Именно с помощью Демельзы Эмма получила новое место. Значит, вполне разумно попробовать подыскать Сэму другую жену, пока год еще не истек.
А еще Дрейк, младший брат. С Дрейком дела обстоят куда хуже — он влюбился в кузину Элизабет Уорлегган, Морвенну, а та вышла замуж за преподобного Осборна Уитворта, викария церкви святой Маргариты в Труро, их сыну уже два года. Дрейк в худшем положении, но поскольку у него нет никакой надежды, то тут можно многое предпринять. Морвенна потеряна для него навсегда. Узы брака невозможно разрушить, и пусть Морвенна несчастна как жена викария, она никогда не сбежит с Дрейком и не станет с ним жить, презрев все законы и традиции.
И значит, у Дрейка нет надежды, и почти три года он это понимал, но жил в полном унынии и не смотрел на других женщин. Два года назад Росс купил ему небольшое дело — кузницу в миле от Сент-Агнесс, так что теперь он был уважаемым ремесленником и завидным женихом. Но он не смотрел на девушек. По крайней мере, не смотрел так, как обычно это делают молодые люди.
Его чувства словно заморозились, он и сам будто заледенел и был обречен на холостяцкую жизнь, жил воспоминаниями, а не настоящим и думал только о давно потерянной девушке. Более того, даже если бы они сумели соединиться, еще неизвестно, стали бы они хорошей парой. Морвенна была замкнутой, застенчивой и хорошо образованной девушкой, дочерью декана, куда выше Дрейка по положению, чем Розина — выше обычного шахтера. Как она могла бы стать женой кузнеца, готовить ему пищу, мыть посуду, драить полы? Наверняка их отношения быстро бы выдохлись.
Конечно, Дрейку всего двадцать два, а три года — ничто для человека в таком возрасте. Но Демельзе не нравилась эта пустота вокруг брата, казалась опасной, ей хотелось вывести Дрейка из меланхолии. Он всегда был приятным в общении, но ей недоставало его прежнего озорства. В былые дни оно так и бурлило. Из всех братьев он был больше всего на нее похож, умел находить радость в любых бытовых мелочах.
Итак. Возможно, рискованно играть роль свахи. И вероятно, бесполезно. Искра разгорается откуда ни возьмись, и никто не может ее зажечь. Но недавно она услышала одно длинное слово, а когда узнала его значение, ей оно на редкость понравилось. Созвучность. Ничего и не нужно делать. То есть ничего явного, вот в чем дело. Ничего такого, против чего человек может возразить. Просто нужно свести людей вместе, а дальше уж сыграет свою роль созвучность. И тогда стоит просто подождать, пока она не принесет результата.
И, наверное, только она одна во всей округе могла добиться этой созвучности. Нужно поразмыслить, как это лучше устроить.
Когда Демельза встала, с запада подул легкий ветерок. По вересковой пустоши скакал одинокий всадник. Она пошла к дому, довольная при мысли о том, что собирается сделать. Когда-то много лет назад она навлекла на себя неприятности, организовав встречу Верити, кузины Росса, и фалмутского капитана с подмоченной репутацией. Не стоило вмешиваться в чужие дела. Но разве в конце концов после всех передряг всё не завершилось наилучшим образом? Разве Верити не замужем за тем капитаном, причем счастлива в браке? Разве это не самый лучший итог?
Демельза остановилась, чтобы приподнять юбку, и обернулась, потому что ее что-то щекотало под коленом. Конечно же, это оказался муравей, переползший с камня и теперь исследующий недозволенное. Она прихлопнула насекомое пальцем и опустила юбку. Но не сдвинулась с места. У нее екнуло сердце. Что за всадник может ехать сюда в такой час? И нет ли в его манере держаться в седле чего-то знакомого? Вот черт, он мог бы и написать. Послать весточку. Гимлетт встретил бы его в Труро.
Парламент будет заседать еще несколько недель. Это наверняка кто-нибудь из Тренеглосов. Или еще какой нежданный гость. Куда еще ехать по этой дороге? В деревню Меллин? В Нампару? В Мингуз-хаус? Дальше ничего нет, только пустынные песчаные дюны к северо-востоку.
