В середине ноября, почти на самой границе осени и зимы у Бэль был день рожденья. Холодный дождь перемежался с робким мокрым снегом, голые ветки за окном сиротливо гнулись под порывами ветра, а дома было светло, радостно и беспокойно. В гостиной дети устроили стоянку для космических кораблей, используя при этом все подручные средства, даже диванные подушки и пылесос. Бэль под громко поющий телевизор пекла яблочный пирог. Почему-то захотелось именно пирога - высокого, пышного и непременно с поздними яблоками. Она так увлеклась своим занятием, что не услышала, как возвратился Олег.
Повернувшись, чтобы взять сахарницу, Бэль вздрогнула от неожиданности. Посреди обеденного стола стояла ваза с букетом ярко-желтых махровых хризантем, крупные шапки которых ни в коем случае нельзя было трясти - иначе опадут. Некоторое время она безмолвно смотрела на цветы, а потом увидела Олега.
- Сейчас, - Бэль быстро пробежала мимо него, вымыла в ванной руки, привела себя в порядок и снова возвратилась в кухню походкой королевы.
- Я готова к принятию поздравлений и подарков, - чопорно заявила она, заставив мужа весело рассмеяться.
Как же Бэль любила этот его смех! И взгляд, внимательный, добрый, и его самого, такого родного, такого близкого.
Он подарил ей "Шанель №5", которые умопомрачительно пахли осенью, и книгу "Скажи мне, что ты меня любишь... Эрих Мария Ремарк. Марлен Дитрих. Роман в письмах".
-Ты до сих пор считаешь, что книга лучший подарок? - лукаво поинтересовалась Бэль, заранее предвкушая необычное чтение.
Олег в ответ лишь загадочно улыбнулся. Он притянул к себе жену и прошептал, целуя ее в теплые податливые губы:
- С возвращением, ma belle.
P . S . Отрывки из книги, которую Олег подарил Бэль
Э.М. Ремарк из Парижа - Марлен Дитрих в Беверли-Хиллз, декабрь, 1937 г.
Ангел мой - я с карандашом в постели - вот ужас! Я уже несколько дней лежу, не поднимаясь - разгулялся мучительнейший ишиас, при котором даже о том, чтобы поковылять, и речи нет, и что-то странное происходит с сердцем, и вообще давление чересчур упало, пульс очень медленный, кровь не циркулирует как следует и прочая дребедень. Похоже, все хуже, чем я думаю, но это не помешает мне 23-го отбыть отсюда, пусть и на носилках. Мне надоело лежать в гостиничной постели. Хочу обратно к моим собакам.
Не тревожься, как-нибудь выкарабкаюсь.
Но о тебе я действительно знаю слишком мало.
Ты исчезла, время от времени в мой дом залетает телеграмма от тебя. Вообще это мне присуще исчезать, а потом время от времени звонить по телефону или посылать телеграммы. Может быть, с тобой я расплачиваюсь за провинности многих жизней.
Неси свою ношу с достоинством, старина.
Это письмо попадет к тебе примерно около Нового года. Вообще-то ужасно писать письма наугад, в какую-то неизвестность...
Вспоминай обо мне по чуть-чуть. Это было бы хорошо.
Давай загадаем на будущий год. Чтобы нам быть вместе.
В какой-то газете писали, будто в январе ты приедешь в Венецию, чтобы между делом сняться в некоем фильме.
Это наверняка неправда.
Мне что-то взгрустнулось.
И еще я устал.
Опять сходит ноготь, третий по счету.
Говорят, это не к добру.
Но я прорвусь.
Бог только помахал мне рукой. Он не грозит.
Я ведь из его любимейших детей.
Любимая! Сейчас я иногда слышу твой голос во сне. Раньше ты всегда была в дальней дали.
Я тебя очень люблю.
Э.М. Ремарк из Парижа - Марлен Дитрих в Париж, отель "Пренс де Галль", сентябрь, 1938 г.
Люксембургский парк под дождем... на могилах Шопена и Гейне влажные листья... sombre dimanche**...
В маленьком бистро я обнаружил вино из Вьенна, которое ты любила, - вот оно, - выпейте его, только не слишком холодным, пока на улицах идет дождь, а за окном стоят маленькие разлуки...
Э.М. Ремарк из Уэствуда - Марлен Дитрих в Беверли-Хиллз, сентябрь,1941 г.
Росчерк молнии в облаках над Венецией, мягкое, чистое, как снег, предчувствие близящейся осени, лотос и хризантема, многое случалось с нами в сентябре: Лидо с судами, стоящими по вечерам у горизонта и пестротой своих парусов напоминающими бабочек; расставание с Антибом и святой землей Франции, и теперь опять...
Не высиживай яйца твоих разлук, сердце мое, - брось их лучше в небо, и они вернутся звездопадами и хвостатыми кометами! И разве ты променяла бы одиночество, продутое и пронизанное ветрами и мечтами, освещенное огнями последних "прости-прощай!", сказанных деревьям, лету, листве и женщинам, на жизнь вдвоем, но разделенную множеством стен?
Воспрянь, душа, пришло время чистого неба и встревоженных соколов...
Марлен Дитрих из Нью- Йорка -Э.М. Ремарку в Нью - Йорк, отель "Плаза", апрель,1949 г.
Моя скороварка сломалась, поэтому так поздно.
Целую.
Пума.
Поверни крышку вправо и сними.
Положи туда оставшийся у тебя рис и все вместе подогрей.
Целую.
Э.М. Ремарк из Порто-Ронко - Марлен Дитрих, 1950 г.
Ангел, ящики моего письменного стола хранят множество твоих фотографий; некоторые из них я как раз просматривал, немало красивых и очень удачных; среди них я обнаружил вот этот снимок и - как-то вдруг - посылаю тебе твою же фотографию. Аскона. Пьяцца.
Как приятно было услышать твой голос - через моря и вопреки бурям, - когда Орион стоял над горами, а молодой месяц отражался в озере. Розы, примулы и снежные колокольчики здесь цветут, но у счастья, как всегда, нет множественного числа, а боль не знает национальности. Мягкое рококо парадоксов! Когда глаза затуманены, Пантеон покажется сараем, и только сердце определяет наш кругозор в жизни. Сердце, колыбель и гроб. Но есть ведь и сердце на двоих! Пламя, радуга над пропастью, по которой уверенно, как все лунатики, могут перейти только влюбленные. Двенадцать лет назад я сидел здесь, писал книгу и еще много писем, и иногда ты звонила мне из Голливуда. Как это могло пройти? И как это может быть, что наша жизнь проходит?
*belle [бэль] – красавица / красотка (фр.)
** sombre dimanche - мрачное настроение (фр.)
При написании рассказа была использована книга "Скажи мне, что ты меня любишь... Эрих Мария Ремарк. Марлен Дитрих. Роман в письмах", Астрель, Москва, 2012 г.
