Птицы с длинными ногами, тоже при деле, мальков собирали и радовались. Одна птичья пара оказалась приметной и совсем неразлучной. Каждый день чёрная и белая птицы были вместе, не покидая друг друга ни на минуту. На берегу их знали все.

В один из дней океан сменил фазы отливов. Днём теперь волна сверкала у моего порога, а вечером по прохладе, оголялось дно. Да и жизнь на берегу стала другой. Футболисты тренировались под закат, бегуны и танцоры выделывали пируэты. Народу заметно поприбавилось. Женщины с макияжем на чёрной коже вызывали любопытство. Я пристально их рассматривала. Причёсок разных наплели, как будто специально ждали. Видимо этот период смены отливов моря был более благодатный для горожан.

Снова пластмассовые стулья на песок, а официантки с корзинами и тазиками в руках, обходили посетителей. Разносили пиво, стаканы, салфетки, а подносами здесь не пользовались. Как только отключали свет, сразу все уважающие себя личности включали музыку своих телефонов или персональное радио, которое надо иметь при себе.

За день до отъезда из Линди, вдруг увидела белых мужчин на берегу. Два здоровяка приехали в городском средстве передвижения вроде мотоцикла с каретой, и сразу купаться побежали, а потом в ближайшую хижину. Видела, как они деньги в руки хозяйке совали, вопросы задавали, было понятно, что недавно приехали. Я наблюдала за ними издалека. Возвращаться для знакомства не стала, просто поленилась, но познакомиться с мужчинами пришлось, только в другом городе.

Я готовилась к отъезду из Линди, но была почти уверена, что следующий город лучше не будет, потому что лучше Линди я в Танзании места не видела.

А собиралась я в Богомойо. Места те богаты историей. Старинный город с колониальным прошлым до сих пор хранил память ушедших времён и его архитектурный облик был ярким тому свидетельством.

Когда-то это место являлось важным торговым и политическим центром Германских Восточноафриканских владений, к тому же до недавнего времени важным портом на побережье. О том, что у него богатая история, я знала, но особенно меня тронул перевод самого названия города. С языка суахили Богомойо переводится, как «Здесь я оставил своё сердце». Рабы. Это они так назвали город ещё во времена работорговли, когда покидали Африку, зная, что обратно уже не вернутся.

Его планировка была какой-то несуразной. Городок казался разбросанным и растянутым, лишь только на следующий день стало ясно, что город, это всего пара улиц протянувшихся по побережью. Мне повезло, и прямо с утра встретила сотрудника местного туристического офиса, просто случайно спросив дорогу к морю у первого попавшегося прохожего. Ну, а дальше всё, как по маслу. Нам оказалось по пути. Он шёл на работу, но было ещё рано, поэтому по своему желанию составил мне компанию и вместе отправились по старому городу.

Сегодня этот тихий полусонный городок ещё хранит постройки немецких колонистов, но их состояние просто плачевно, за исключением нескольких отреставрированных особняков, где расположились музеи истории и культуры, туристические офисы. Дворы особняков поросли густой травой в розовый цветочек. Яркие поляны уходили прямо к песчаным пляжам. Рассказывая о городе, просто невольно окунаешься в его историю.

Здание бывшей немецкой администрации German Boma своими окнами смотрело на океанские просторы. Это там, в начале прошлого века курсировал самый быстроходный крейсер «Кенигсберг», охраняя колониальные владения империи в Юго-Восточной Африке.

Вдоль улиц местные умельцы продавали свои произведения искусства: картины, батики, фигуры, вырезанные из дерева, сувениры. Огромное количество тотемов религии мангаа тоже предлагались на продажу. Находят их в старых захоронениях в окрестностях Богомойо. Тут я купила целую ладонь старинных монет за $20 и осталась очень довольна сделкой. Монетам было по полтора века и больше, а достают их с затонувших кораблей.

Ведь именно сюда, в этот порт, который расположен со стороны о. Занзибар, шли караваны со всей Африки. Захваченных чёрных рабов, слоновую кость, кокосы, соль переправляли на Занзибар, а оттуда вывозили в Азию и арабские страны. Ясное дело, что переполненные корабли часто тонули, унося в морскую пучину жизни и перевозимый товар. До сих пор поднимают с затонувших кораблей интересные вещи, некогда бывшие имуществом судна.

Именно чёрные рабы, покидавшие Родину, дали название этому городу, понимая, что никогда сюда не вернутся.

Все миссионеры и путешественники начинали отсюда свой путь по освоению Африки. Великий Ливингстон начал исследование континента именно из этого города. В 1868 году европейцы основали в Богомойо первую католическую Миссию. Храм прекрасен до сих пор, а рядом с ним часовня, о которой через шесть лет узнал весь мир. Здесь лежало тело доктора Ливингстона перед отправкой на Занзибар и дальше в Англию.

Хоть и завещал он похоронить себя в Африке, но завещание выполнили частично, захоронив на Чёрном континенте только его сердце. Девять месяцев бывшие рабы и друзья несли забальзамированное тело к океану из глубокой Африки. 700 человек стояли у гроба всю ночь. После отправки великого путешественника в последний путь на Родину, маленькая часовня была переименована в Башню Ливингстона.

Неподалёку от часовни скромно обустроен грот Чёрной Девы Марии, куда стекаются паломники со всей Африки, и считается это место особо святым, так как было построено мучениками, освобождёнными рабами в 1876 г. На берегу установлен памятник кресту на месте старого деревянного креста, как символа пришедшего сюда христианства.

Многочисленные кладбища миссионеров и немецких колонизаторов разбросаны среди стройных пальмовых рощ. Ведь Первая Мировая прокатилась по немецким колониям, англичане обстреливали немецкие укрепления, топили корабли в бухтах, тем самым избегая рейдерства в Индийском океане. Школьники местных школ во главе с волонтёрами приходят сюда, в этот музей под открытым небом, на экскурсии.

Население города придерживается мусульманских взглядов. В Богомойо имеется 14 мечетей – древние свидетельства арабского присутствия в Танзании. Дверные проёмы зданий всё ещё хранят вырезанный в дереве арабский орнамент. ЮНЕСКО планирует включить город в список всемирного наследия.

История города уже ушла в прошлое. Сегодня сюда, в удобную гавань, приходят корабли с Занзибара, гружёные канистрами с растительным маслом, специями, парфюмерными маслами. Пляжи, как таковые, имеются, но больше напоминают рабочую зону, где рыбаки выгружают свой улов, чинят сети, где снуют грузчики, перетаскивая сброшенные в воду канистры на песчаный берег. Тут же загружаются машины всевозможным товаром и отправляются по стране.

Дальше мне предстояло ехать в Тангу, но прямого транспорта не ожидалось. Только неимоверными усилиями деревенских «помогайл», удалось отправить меня в г. Танга.

Танга в районе автовокзала оказалась суетной и шумной. Вокруг высились двух или трёхэтажные дома, иногда со сложной архитектурой. Широкие улицы оживлённо и непривычно гудели, смешивая все звуки мира разом. Хоть и говорят, что Танга город тихий и незаметный, на самом деле он оказался вполне динамичным городом и весьма окультуренным. Я шла по широкой улице, напоминающей проспект. Отелей не было и в помине. Их скопление находится в районе порта, но мне не хотелось идти туда. В силу того, что город далеко выступает вглубь материка, до порта было несколько километров.

Я никак не могла оторваться от автотерминала, ведь мне с него завтра ехать в пещеры Амбони. Чудом нашла жильё неподалёку. Сам город произвёл на меня впечатление «солидного мусульманина». Куда ни глянь, повсюду высились зелёные купола мечетей. Медресе встречались на каждой улице, откуда доносился хоровой речитатив учеников. Практически всё население города было мусульманами. Чайханы угощали танзанийским чаем со специями до самого позднего вечера. В то время, как в других городах Танзании чай можно попить только до 12-ти часов дня. Население очень радушное и улыбчивое, даже чувствовалась его образованность, какая-то просветлённость в речах и поведении. Мусульманские одежды и тюбетейки меня совсем не смущали, и вместо двух дней я провела здесь четыре.