– Все, готово, – улыбнулся он.

Не понимая, что происходит, Катя прижалась к стене и втянула голову в плечи.

– Наверное, в прошлой жизни ты была черепахой, – заметил Артем, пересматривая отснятые только что фотографии.

Воспользовавшись тем, что Артем увлеченно копошился в телефоне, Катя микрошажками, скользя спиной по стене, стала продвигаться к двери.

– Вот, посмотри, – парень снова преградил ей путь и протянул мобильный.

Оказывается, он создал мультик с Катей в роли главной героини. В мультфильме змей из стикеров подползла к девушке, на лице которой отобразилась красочная палитра эмоций страха, и в конце концов жертва исчезла: бумажный монстр как бы проглотил ее.

– Ну как? – ожидая похвалы, спросил Артем.

– Круто! – искренне восхитилась Катя. – Так ты, значит, специально говорил мне все эти гадости?

– Это называется работа с актером, – утвердительно кивнул парень. – Ты сыграла именно то, что я задумал.

– Ты хочешь стать аниматором? – Артем уже не казался ей таким страшным, как прежде.

– Нет, режиссером, но вряд ли это получится.

– Почему?

– В нашей семье все врачи, и у меня есть право выбора только в том, кого я буду лечить, людей или животных.

– Неужели все предрешено?

– А у тебя разве не так? Твои родители дадут тебе свободу выбора?

– У меня только мама.

– Прости.

– Ничего, – Катя улыбнулась. Теперь она окончательно успокоилась в компании этого странного парня. – Но я еще не решила, кем стану. У меня нет никаких талантов.

– Все талантливы, просто кто-то находит себя раньше, а кто-то позже.

– Наверное, – сейчас ей не хотелось говорить на эту тему. – Мне надо возвращаться, а то будут искать.

– Хорошо, – кивнул Артем. – Можно я как-то загляну к тебе в гости?

– Заходи.

Катя улыбнулась на прощанье и вышла из палаты парня.

– Постой, – уже в коридоре окликнул он девушку. – Как тебя зовут?

– Катя.

– А меня Артем.

– Что, Артем, неплохо время в больнице проводишь? С девушками заигрываешь?

Это спросил стоящий в коридоре и наблюдающий за происходящим лейтенант Папий, тот самый, что приезжал по вызову относительно драки соседских мальчишек. Рядом с ним стояла его напарница, сержант Виктория Костенко, и с интересом рассматривала Катю. Оба полицейских были людьми, но какими бы устрашающими они не казались, девушка не боялась этих служителей правопорядка.

– Зачем вы здесь? Разве я уже сто раз не говорил, что ни в чем не виноват! – недовольно насупился парень. – Я птенцов снимал, что сидели на ветках дерева. Это же видно на камере.

– Да верим мы тебе, но давай зайдем в палату и поговорим без посторонних, – сказала Виктория и покосилась на Катю.

Не дожидаясь, пока ее попросят уйти, девушка побежала к себе, а Артем последовал за визитерами. Больше Катя до самой выписки парня не видела, а спросить о нем у лечащего врача так и не отважилась.

– Ну что, готова покинуть больницу? Не надоело в палате отсиживаться? – спросила Татьяна Васильевна в день выписки.

Как бы Катю не пугал внешний мир, но от витающего повсюду стойкого медицинского запаха и вида людей в пижамах или медицинских халатах ее уже порядком мутило.

– Жду не дождусь, когда вырвусь на волю, – искренне ответила она.

– И это ты говоришь своему лечащему врачу? – возмутилась Татьяна Васильевна.

Катя поначалу опешила, но увидев улыбающиеся глаза строгого с виду доктора, сразу повеселела.

– Тогда я буду к вам прибегать в гости, еще прогонять меня будете, – пошутила девушка.

– Не дождешься, – рассмеялась Татьяна Васильевна и, успокоившись, добавила. – А если серьезно, возникнут проблемы – мой кабинет для тебя всегда открыт. Со мной ты можешь поделиться даже тем, о чем не станешь рассказывать маме.

– О чем вы? Намекаете, что когда-то мне говорили, мол, врага следует держать настолько близко, чтобы он искренне поверил, будто является вашим другом?

– Совершенно верно.

– Но что делать, когда Ярослав Константинович узнает, кто я? – девушка встревожено посмотрела на доктора.

– Придет время, поймешь.

Катя захотела задать множество вопросов, но в палату вошла Анна, а при тете она не хотела вдаваться в детали разговоров с психологом. Отчасти чтобы не ворошить прошлое и тем самым не трогать раны близкого человека, а также потому, что Татьяне Васильевне на сеансах удалось выудить из ее души то, о чем она вообще не хотела бы никому рассказывать.

– Ты уже готова? – спросила Анна, взглянув на собранные вещи.

– Да. А мы сразу поедем к Романенко? – Катя нервно сжала в кулачках края своей длинной кофты.

– Нет причин оттягивать. Он сказал, что ожидает тебя и сделал ремонт в твоей комнате, думаю, тебе понравится, – ответила Анна.

Катя посмотрела на Татьяну Васильевну, стоящую за спиной тети, но ничего не смогла прочесть на ее бесстрастном лице. Вечно отсиживаться в больнице не получится, значит, пора делать решительные шаги в своей жизни и подставлять лицо ветру, не страшась, легким ли будет дуновение или же шквальным.

А тем временем Глеб и Марк наводили последний марафет перед приездом гостьи. Их отец так волновался, что заставил слуг устроить генеральную уборку во всем доме. Почему-то никому ненужные вещи, много лет не беспокоившие обитателей дома, вдруг стали хламом и вынуждены были покинуть место хранения. Марк, особенно неравнодушный к сентиментальным безделушкам, все же смог отстоять несколько памятных ему предметов, но только при условии, что они будут храниться подальше от глаз будущей хозяйки дома. Глеб же решил лишний раз не провоцировать отца, особенно после недавнего инцидента, и послушно выполнял все указания Ярослава Константиновича.

– Тебе отец хоть что-то рассказал о будущей мачехе? – спросил Марк у брата, когда Романенко старший оставил сыновей убираться в своих комнатах, а сам с инспекцией пошел во двор перед приближающимся приездом гостей.

– Нет, держит интригу. Знаю только, что у нее есть дочь.

– Дочь?! Сколько ей? Что он сказал? – заинтересовался Марк.

– Ничего не говорил. Это я услышал, когда он расспрашивал Игоря Петровича о школе, в которую ходит Артем.

– Значит ученица старших классов, уже хоть что-то.

– Не понимаю, к чему такая таинственность. Ни разу не говорил нам, что с кем-то встречается и вот тебе на, уже женится, – Глеб тяжело вздохнул и обвел взглядом искрящуюся от чистоты гостиную. Такой он ее давно не видел. – Не нравится мне все это.

Марк тоже осмотрел комнату вслед за братом.

– Да, ты прав, выглядит подозрительно.

Затянувшуюся паузу прервало урчание в животе младшего брата.

– Ты же недавно ел, – удивился Глеб.

– А я всегда, когда нервничаю, есть хочу, – Марк отдал брату отвоеванные безделушки. – На, бери, а я пошел на кухню удовлетворять потребности растущего организма.

– Вот проглот, – беззлобно ответил старший брат.

Когда машина Анны остановилась возле большого трехэтажного частного дома, при виде эдакого шикарного особняка Катя позабыла о страхе. Она даже представить себе не могла, что когда-либо будет жить в таком дорогущем доме с бассейном во дворе и небольшим садом. От увиденного перехватило дыхание, и девушка не сразу заметила встречающего гостей хозяина дома.

Даже зная, кто перед ней стоит, Ярослав Константинович произвел на нее хорошее впечатление: красивый подтянутый мужчина с искренней улыбкой и добрыми глазами. Девушка увидела его неподдельное волнение и была тронута. Но стоило перевести взгляд на парня, вышедшего из парадных дверей, как от его пронизывающего взгляда холод побежал по ее телу.

– Глеб, что ты там стоишь, иди сюда, поприветствуй Анну и ее дочь, – крикнул Ярослав Константинович сыну.

– Это мой старший сын, Глеб, – представил он парня Анне.

Когда высокий красивый атлетически сложенный юноша – внешне весь в отца – приблизился к ней, Катя покраснела от смущения и по привычке втянула голову в плечи. Молодой человек так буравил девушку взглядом, что ей стало неловко. Она схватила свои чемоданы и поспешила внутрь дома. На середине пути к ней подбежал водитель машины, которую прислал за ними Ярослав Константинович, и садовник из дома Романенко. Оба мужчины, не говоря ни слова, только улыбаясь, забрали из рук девушку чемоданы. Покраснев от смущения, Катя поспешила к входу, а там ее догнал Глеб, галантно придержав перед ней входную дверь. И тут Катя увидела то, что в миг перечеркнуло первое положительное впечатление о будущем родственнике, а именно сбитые явно в драке костяшки пальцев юноши.