- Ты глупый? Или глухой? Ты мальчик или девочка?
- Я… Я не глупый, не глухой, и я мужчина, - растеряно протянул Кеннет, стараясь избегать слова «мальчик». Мальчики остались в детском саду, а он уже достаточно взрослый, чтобы не называться подобным образом.
- Мужчина… это как?
А, всё ясно: эта девица попросту слабоумная. Кажется, у соседей сын примерно такой же: ведёт себя как ребёнок, хотя ему уже двадцать семь лет. Интересно, сколько этой дурочке?
- Это как мальчик, только взрослый.
- Мальчик, мальчик… То есть ты – мальчик… - принялась бормотать себе под нос нелепая девчонка, то и дело почёсывая бровь и размазывая по блеклому личику краску. Младший Каррингтон терпеливо ждал продолжения, когда девица совершенно по-детски воскликнула:
- Ну вот! А ты точно не девочка? Тогда я проиграла! Опять проиграла! Как так можно?! Почему братец всё время выигрывает? Вот ты не знаешь, почему так?
- Ээ… Нет, не знаю, - Кеннет уже окончательно перестал понимать, что происходит. Эта девчонка – Королева? Тогда понятно, почему все куклы здесь такие уродливые: по образу и подобию, как говорится… Разве что мозгов у них явно побольше, но вслух об этом говорить не стоит.
- Братец сказал: если следующим придёт мальчик, мы будем играть в войну. А я хочу играть в свадьбу! Чтобы были цветы, украшения, красивые платья… - мечтательно протянула нелепая девица. – Слушай! А давай не скажем брату, что ты мальчик? Будешь девочкой, и тогда всем будет хорошо! Мне надоело играть в войну, я хочу свадьбу!
Младший Каррингтон открыл было рот, чтобы как можно корректнее отвязаться от назойливой Королевы, но неожиданно в ухо ворвался быстрый шёпот:
- Соглашайся. Не спорь с ней. Никогда, слышишь, никогда не спорь с ней!
- Ну… ладно, хорошо, никому ничего не скажем, - удивляясь сам себе, ответил Кеннет. Нелепая девица, радостно взвизгнув, захлопала в ладоши:
- Значит, будет свадьба! Как здорово! Я заведу Швею, она сошьёт тебе красивое платьице, а ещё…
Только сейчас младший Каррингтон заметил: тонкую, слишком длинную шею Королевы обвивает то самое ожерелье из множества ключей. Не успев додумать ценную мысль до конца, он столкнулся взглядом с одной из набелённых барышень, стоявших у стены. На краткую долю секунды ему показалось, что её губы изогнулись в мученической, болезненной улыбке.
Впрочем, возможно, действительно показалось.
========== Глава VIII: Свадебное платье ==========
Кукольного вида барышни, на пару мгновений покинув комнату, вскоре вернулись, и перед собой они толкали огромную куклу. Лица у неё не было – не иначе как за ненадобностью – если не считать, конечно, двух чёрных провалов, призванных изображать глаза. Она бы сошла за обычный манекен, каких тысячи в витринах магазинов, если бы не была вся утыкана булавками. Вместо одной из рук красовались угрожающих размеров ножницы. Чем-то она походила на гигантскую человекоподобную подушечку для иголок.
Зазвенели, стукаясь друг о друга, ключи: Королева перебирала их, то и дело цепляясь за цепочку обкусанными ногтями. Наконец, выбрав один из ключиков, нелепая девица приблизилась к «подушечке для иголок», втыкая его прямо в чёрную «глазницу». Казалось бы, кукле всё равно, что в неё воткнёшь: она же пластиковая, латексная, фарфоровая или ещё какая-нибудь, главное – неживая. Но что-то с едва слышным звуком лопнуло, и по белому лицу без единой черты медленно потекла чёрная, густая слизь, затем – что-то желтоватое… Горло сдавил спазм, и Кеннета стошнило бы, если бы не характерный запах и пришедшее вслед за ним понимание: масло. Всего лишь машинное масло, может, слегка подпорченное и оттого потемневшее.
- Раз, два, три, четыре, пять… На Швею десять оборотов, на Мастера – раз в месяц двадцать восемь… - бормотала про себя Королева, словно не замечая, как становится жирным и липким рукав платья. А может, и в самом деле не замечая: как говорил один знакомый, слабоумные не могут думать одновременно о двух вещах, потому что у них всего одна извилина.
Швея зашевелилась, со скрежетом вытягивая конечности. Так потягивается человек после долгого сна или просто сидения в неудобном положении. Двигалась она, в отличие от «многоножки», достаточно плавно: этой кукле явно не приходилось подолгу стоять без дела. Королева же зарылась в подушки, бормоча:
- Невеста должна быть в белом, правильно? Ты любишь белое?
Младший Каррингтон замялся и уставился в потолок, будто ожидал, что там высветится подсказка. Прежде было сказано: не спорь с Королевой. Королева, что ни говори, всё же девчонка. А девчонки любят спорить о вкусах, особенно когда дело касается тряпок: скажешь, что тебе по душе белый цвет, а ей, к примеру, нравится зелёный. Выслушивай потом истерики, и это если нелепая девица не признает его за неправильный ответ государственным изменником и не повелит сию же секунду казнить. А что – с идиотки станется.
Впрочем, как оказалось, вопрос был риторическим, и Королева не ждала ответа. Под подушками она откопала несколько рулонов разноцветной ткани и, вновь подозвав к себе молчаливых служанок, ткнула пальцем в белоснежное полотно:
- Будет белое! Конечно, белое плохо, но другие мне тоже не нравятся, поэтому пусть будет настоящая свадьба! Ведь невесты же всегда в белом?
- Не всегда, - язык, как всегда, заработал вперёд мозга. – Раньше и правда выходили замуж только в белом. А сейчас с этим не так строго. Тётя, например, на свою свадьбу вообще надела чёрное платье – и ничего…
Зазвенев ожерельем, Королева обернулась. Всё же она принадлежала к той редкой породе девчонок, которые абсолютно не вызывают желания с ними сблизиться: даже сквозь слои размазанной косметики угадывались небольшие, маловыразительные глаза с белёсыми ресницами, а намазанные слишком яркой помадой губы жирно блестели, вызывая ассоциации разве что с какими-нибудь маслянистыми червяками. И кто сказал дурочке, что подобная раскраска сделает её красавицей? Такой поможет разве что пластическая операция. А уж фигура! Кажется, она одних лет с младшим Каррингтоном, а на месте груди – лишь слабые её зачатки, пышная юбка не скрывает слишком узкие бёдра, а ноги напоминают лошадиные: под тонкой, бледной кожей слишком чётко видна каждая мышца, каждая кость. Эдакое анатомическое пособие.
«Анатомическое пособие» тем временем почесало нижнюю губу, и полоса жирной помады частично оказалась на подбородке, оставила тёмный след под обгрызенными ногтями:
- Значит, невеста не обязательно белая? И мне можно выбирать, какого цвета будет её платье?
Кеннет сделал глубокий вдох. Страх давно уже ушёл, сменившись лёгким раздражением. Бывает же такое – сбежать от одной парочки идиотов, чтобы тотчас же попасть в руки другой дебилки. Впрочем, если забыть о том, кому предстоит роль невесты, и представить, что говоришь с маленьким ребёнком, вполне можно перетерпеть:
- Конечно же, можно.
- Можно? Можно! Конечно, можно! – принялась повторять на разные лады девица. – Ведь это моя игра, в конце концов? Моя игра, а значит, всё я придумываю! Я правильно говорю?
Кеннет, устало прикрыв глаза, кивнул. Что бы ни говорили ему про странную Королеву её подданные, бояться не получалось. В самом деле, чего здесь бояться? Маленького ребёнка, затеявшего игру?.. Пусть даже «ребёночек» - почти совершеннолетняя девчонка.
- Зелёный? Нет, не пойдёт! Синий? Не очень красиво! Чёрный? Не хочу, в чёрном будет жених, у него уже есть костюм! – бормотала Королева. Лишь на мгновение она приостановилась – чтобы бросить Швее:
- Я потом решу, а пока что пусть будет белое! Тебе ведь не сложно сшить разные платья, много-много!
Набелённые барышни легко накинули на недоумевающего Кеннета белую ткань, так мало походящую на будущее платье. Впрочем, шитьём младший Каррингтон никогда не увлекался, и потому понятия не имел, чего ожидать. Заскрежетали многочисленные руки механической швеи. Он послушно стоял смирно, ожидая окончания странных манипуляций…
А потом в руку до половины воткнулась большая булавка.
