Владелец магазина. Граф Ди.
Когда наяву звучит выстрел, не сразу понятно – взорвалась ли от боли голова или всё-таки что-то произошло. Как во сне: несколько мужчин с оружием в руках.
- Никому не двигаться! Смотаться захотите – пристрелим на месте!
Джил коротко вскрикнула – и этим, очевидно, привлекла внимание отморозков. И сейчас Леон вполне понимал её: одно дело – когда ты можешь сопротивляться, когда это просто работа… и другое – когда ты абсолютно беззащитна. Чёрт. Бывший детектив крепче сжал дрогнувшую ладонь:
- Не бойся. Что бы ни случилось, ничего не бойся.
Это было последнее, что он успел сказать, прежде чем под лопатку ткнулось дуло пистолета:
- Что, думаешь, шучу?! А?!
Джил сжимала губы, прикрывая руками живот. Правильно. Она должна выжить. Пусть это не его жизнь, пусть ему здесь не место… Пусть даже просто сон. Нельзя допустить, чтобы близкие умирали – даже во сне. А уж тем более – наяву.
- Слышь, да я тебя знаю! – чужая рука с силой потянула за волосы. – Вот и славно. Что, круто быть копом, да? Пристрелил моего брата, и забыл?! Может, мне твою девку прикончить, а?!
- А она тут при чём? – сон, просто сон. И всё равно сложно говорить спокойно. – Хочешь мстить – давай. Я здесь.
Беззвучная просьба к азиатской сучке в синем платье, эдакой властительнице сна:
«Пожалуйста, пусть Джил выживет».
Очередной выстрел и знакомая темнота.
Профессионально. Точно в сердце.
… Вы просили дать вам жизнь, в которой не будет человека по имени граф Ди. Я исполнила ваше желание – и вы снова недовольны?.. Люди иногда сами не знают, чего хотят…
… Порой достаточно одного трагического совпадения, чтобы разрушить множество жизней. В числе прочих, нас особо тронула история юной Джил Оркотт. Простой поход за покупками обернулся для её семьи трагедией: молодая женщина потеряла любимого мужа, а ещё не родившийся ребёнок – отца. Сейчас её жизни и здоровью ничего не угрожает…
… Вы вспомнили его. Похвально. А теперь попробуйте его найти…
========== Сон пятый ==========
- … Ты чего, совсем обнаглел?! Разлёгся тут! Пошёл вон! Вон, тебе говорю!
Под рёбра врезался тупой, но оттого не менее тяжёлый мысок сапога. С добрым утром, называется! Леон отшатнулся, но высокий, похожий на гору мужчина – что за мутант, серьёзно?! – не стал его преследовать, лишь погрозил на всякий случай здоровенным кулаком и удалился.
Итак, он валяется за мусорным баком, и только что его пнул случайный прохожий, больше походящий на великана, сбежавшего из цирка. Прелестно.
Леон попытался встать – и не смог. Отчего-то новое тело оказалось жутко непослушным, и вертикальное положение удерживало с трудом. Пропахав носом заплёванный асфальт в третий раз, бывший детектив выругался. Вернее, попытался, но не услышал собственного голоса – только хрипло тявкнула невидимая псина.
Отлично. Ещё и надрался накануне до такой степени, что и двух слов связать не может. То-то сейчас хихикает азиатская сучка – ищи, ищи графа, и плевать, что в этом воплощении ты – слабоумный полупарализованный бродяга, дрыхнущий в подворотне.
На четырёх конечностях Леон выполз из-за мусорного бака. Сейчас главное – сосредоточиться, и тогда он точно сможет хотя бы попросить о помощи, сказать, к примеру, что где-то в Чайна-тауне обитает его знакомый или очень дальний родственник… Бывший детектив подполз к одной из прохожих – коротко стриженной женщине, ведущей за руку маленького лопоухого мальчика. Отчего-то она почти не встревожилась, не отшатнулась, лишь приобняла ребёнка за плечи и притянула ближе к себе. Выпрямиться, задать вопрос… Леон с трудом принял вертикальное положение, когда мальчишка неожиданно засмеялся и захлопал в ладоши:
- Ма, смотри, какая собачка!
- Не трогай её, Дэнни, - нервно воскликнула женщина. – она грязная, и у неё наверняка блохи.
Мать с сыном стремительно удалились, а Леон, начиная понимать весь идиотизм ситуации, бросился к ближайшей отражающей поверхности – витрине какого-то магазина. Среди застывших в нелепых, вычурных позах манекенов затерялось отражение тощей дворняги с грязной золотистой шерстью и мутными голубыми глазами. Всё разом стало ясным – и сон за мусорными баками, и привкус чего-то тухлого во рту, и бодренькая походка на четвереньках. Приехали.
Гигантские люди не обращали на дворнягу внимания: кто-то шёл по своим делам, а кто-то – стоял и курил, чем вгонял Леона в самое что ни на есть унылое состояние. Одно дело – топтаться, как первоклашка, и жадно вдыхать запах дыма, другое – закурить самому. Чёрт, будь он сейчас человеком – точно попросил бы сигаретку-другую. Интересно, а как этот человек отреагирует, если у него начнёт выпрашивать курево бродячая псина?
Наверное, решит, что спятил. Да даже если бы удалось написать что-то вроде «Помогите! Меня превратили в собаку, и мне срочно нужно попасть в Чайна-таун», все кругом только хлопали бы в ладоши – вау, да он не бродячий, а дрессированный, не иначе как прямиком из цирка!
Но надо поспешить, пока всё не стало ещё хуже. Леону не улыбалось в следующем воплощении очухаться чьим-нибудь комнатным хомяком. Или вообще грёбанной золотой рыбкой, которую в конце дня отправят в увлекательное плавание по канализации. Сейчас он хотя бы не заперт и, теоретически, может добраться до Чайна-тауна. Если постарается.
Увы, у собачьего воплощения тоже имелись свои недостатки. Случайно приоткрывшаяся дверь ресторана вызвала целую бурю эмоций – пахло жаренным мясом, так остро, что хотелось сожрать целую гору. Так же сильно ощущались и неприятные запахи – например, непередаваемый сладковатый аромат помойки, от которого никак не получалось отделаться. При виде кошки тело само собой замирало и готовилось устремиться в погоню. Скольких же усилий стоило просто думать о конечной цели! Наверное, собачий мозг просто для такого не приспособлен, так же, как не приспособлена для членораздельной речи глотка.
И всё – слишком большое. Дома, машины, люди… Для собаки нынешнее воплощение не было особо маленьким – ближе к овчарке, чем к карманным крысам, которых таскают в сумочках. Но Леон всё равно невольно съёживался и пятился каждый раз, когда мимо проезжал автомобиль – казалось, даже случайно задев, эта махина запросто может раздавить в лепёшку.
«Соберись. Прикинь, каково той же крысе, а? Тебе ещё повезло».
Улицы сменяли одна другую, но всё никак не находилось знакомых мест. Отыскать бы хоть автобусную остановку, а оттуда уже прикинуть, куда бежать дальше… В идеале – доехать, вот только кто пустит в салон грязную и явно уличную шавку? Хорошо, если живодёрам не сдадут.
Бывший детектив прижал уши к голове. Ему совсем не нравилось чувствовать себя уязвимым.
«Зато графу я бы сейчас точно понравился. Как же – бедное животное».
Ещё один поворот – и случайный прохожий шарахнулся от залившейся счастливым лаем дворняги. Леон одёрнул себя, не позволяя ликовать раньше времени: да, он узнаёт это место, да, отсюда рукой подать до Чайна-тауна… Но кто сказал, что чёртов китаец сейчас там? С его-то модой закрывать магазин, едва приспичит попить чаю и скупить всё, что найдётся в ближайших кондитерских… Жаль, не спросить, сколько сейчас времени!
А может, в этой реальности изменился не только он. Не думать, не думать – и так кипят собачьи мозги. И всё равно лезет в голову – что, если в конце знакомого пути вовсе не окажется зоомагазина? Что, если Ди вычеркнут не только из памяти, но и в принципе из реальности? Например, его вообще никогда не существовало, как и всей его странной семейки. Что, если проклятая азиатка просто забавляется, наблюдая за тем, как Леон стремится отыскать того, о ком сам хотел навсегда забыть?
Не думать. Пошло оно всё. Проверить стоит.
На пути выросла человеческая фигура – и бывший детектив недоумённо уставился на щурящегося немолодого китайца, сверкающего не особо чистыми зубами.
- Хорошая собачка, иди-ка сюда, иди…
Ага. Собачка хорошая, а вот его английский – не очень. Да и какая псина в здравом уме подойдёт к подозрительно ласковому азиату, топчущемуся неподалёку от дверей китайского ресторана?! Сожрут и не заметят. Долбанные китайцы вообще в еде не особо разборчивы.
