Вниз по лестнице, вниз, вниз – к чертям лифты. В глазах скакали ступеньки, а в голове билась одновременно куча мыслей. Если это сон, то когда уже можно будет проснуться? Только сейчас Леон начал замечать до того оставшиеся без внимания детали: пробежав всего ничего, он запыхался. Отлично. Значит, ещё и тело у него чужое – хилое тело человека, не поднимавшего ничего тяжелее скальпеля. Скальпель? Отчего в голову пришло именно это сравнение? Оркотт напрягся, пытаясь уцепить ускользающую мысль за хвост, но та уже испарилась.
Итак, он, по всей видимости, врач. Отправляться в больницу нельзя – там сразу же поймут, что с «доктором» что-то не так. А загреметь в психушку – не лучшее начало новой жизни. Всё это напоминало эти идиотские сны, появившиеся после знакомства с графом Ди.
- Доктор Оркотт! Вот вы где!
- Нет-нет, вы ошиблись! – Леон шарахнулся от выскочившего из одной из припаркованных машин незнакомца. Только не хватало для полного счастья нарваться на кого-то из знакомых «доктора». Отождествлять себя с совершенно неизвестной личностью не хотелось.
- … Ребёнок, пять лет, скорее всего, порок сердца, срочно требуется операция…
Леон выругался и попятился от излишне болтливого незнакомца. Охренеть! Кардиохирург! Нет, Оркотт всегда хотел спасать чужие жизни, вот только один нюанс: он скорее спляшет в балетной пачке на крыше машины своего бывшего босса, чем поверит, что местный «он» умудрился получить медицинское образование!
- Я уже сказал – вы обознались!
- Но…
Бежать, бежать как можно дальше отсюда! Пока, чего доброго, ещё какая-нибудь очаровательная личность не вздумала узнать «доктора Оркотта». Слабость нынешнего тела здорово нервировала – ни тебе перескочить через забор, ни подтянуться! У Леона доктор пока не вызвал никаких чувств, кроме отторжения. Нет уж, такая новая жизнь ему и даром не сдалась!
Быстрее, быстрее… Мигнул огонёк светофора, и чудом Леон успел проскочить под аккомпанемент яростного визга тормозов. Вслед неслись ругательства, но сейчас ничего не казалось важным. Ничего, кроме острого желания проснуться и увидеть знакомый потолок заброшенного зоомагазина.
Вы сами хотели новую жизнь. Неужели вы не рады? Вот она, держите!
Долбанные узкоглазые. Долбанное хилое тело!
Леон остановился и огляделся. Похоже, это какая-то незнакомая часть города. Так, глубокий вдох. Ещё раз по порядку. Значит, это что-то вроде альтернативной реальности, как в дешёвых фантастических фильмах. Естественно, вся эта хрень ему снится. Как следствие, нужно просто каким-то образом проснуться.
Вы всё ещё думаете, что это сон?..
Возникли перед внутренним взором смеющиеся чёрные глаза, и Оркотт тихо выругался. Нет, не сон, скорее – наркотические глюки. Странно, вроде бы он не ощутил укола… Ничего. Вот проснётся, и появится новая цель жизни: поймать чёртову азиатку и запихнуть за решётку. Желательно на пожизненное.
Это ваша новая жизнь. Наслаждайтесь, мистер Оркотт!
- Да чтоб тебя! – Леон треснул кулаком по стене и тут же, закашлявшись, направился прочь: прохожие уже начинали коситься на странного человека, ни с того ни с сего начинающего говорить с самим собой и ругаться в пустоту. Да, в реальности много хреновых моментов… Но та жизнь была действительно его , а не какого-то неведомого доктора.
Вам что-то не нравится? Как грубо! Я ведь стралась… К тому же, доктор Оркотт никогда не встречал человека, именующего себя графом Ди. Вас что-то беспокоит?
«Беспокоит»?! Оказавшись в чужой стране, уже волей-неволей нервничаешь, а здесь всё гораздо хуже – чужое тело, чужая жизнь.
Почему же «чужая»? Ваша, если бы всё было немного по-другому… Вы хотите отказаться от моего подарка? Нет уж! Получайте!
«Сама у меня получишь. Дубинкой по голове. За эти херовы фокусы». Да, никогда не знать грёбанного китайца, конечно, заманчиво. Вот только один нюанс. Он, Леон Оркотт – полицейский, сирота, у которого есть младший брат Кристофер. Не неведомый кардиохирург.
Какой же вы придирчивый! Неужели так сложно радоваться тому, что есть?
- Где ты, тварь?! – Леон схватился за голову. – Покажись!
Сон, глупый сон, который скоро закончится.
Вы правы, мистер Оркотт. Закончится. Совсем скоро.
Леон приободрился, пусть и мелькнуло подозрение – что-то здесь не так. С чего вдруг проклятая азиатка стала такой сговорчивой? Может, заканчивается действие наркотика? Вот сейчас отойдёт – и девчонке, вздумавшей с ним шутить, не поздоровится.
- Я здесь!
Голос прозвучал наяву – и Леон вскинул голову. Весь мир сузился до ярко-синего пятна на противоположной стороне улицы. Ничего, сейчас он схватит эту дрянь, хорошенько набьёт ей морду – бить женщин, конечно, последнее дело, но ведь это всё равно сон!
Пронзительный гудок, удар – и небо с землёй поменялись местами. Леон не сразу сообразил, что произошло – в считанных сантиметрах от лица просвистели колёса, вывернутую руку и затылок обожгло болью. Девушка в синем платье, которую он принял за ту самую азиатку, завизжала – тонко, на одной ноте.
Кардиохирург Леон Оркотт скончался в возрасте тридцати лет, на следующий день после своего юбилея. Какая незадача. Почему не на день раньше? Умереть в собственный День Рождения так драматично, не правда ли?
- Я… жив… тварь… - Леон попытался подняться, опираясь на здоровую руку, но на сей раз неловко подвернулась нога, и он снова рухнул на асфальт. Навстречу на бешеной скорости мчался ещё один автомобиль, и что-то подсказывало – этот не успеет затормозить. Мелькнуло лицо водителя – девушки с широко распахнутыми глазами, вцепившейся побелевшими пальцами в руль…
А затем колёса достигли цели под тихий смех азиатки.
Вы хотели никогда его не знать? Вы и не узнаете. Я могу дать вам новую жизнь, о которой вы просите…
Не осталось ничего, кроме боли и приглушённых, будто доносящихся издалека криков.
… Смерть несправедлива, и порой обрывает жизни молодых и талантливых людей слишком рано. Неделю назад скончался в результате дорожно-транспортного происшествия тридцатилетний Леон Оркотт, кардиохирург Центральной Городской Больницы. Многие из его бывших пациентов в этот печальный день скорбят вместе с безутешными родителями, потерявшими единственного сына…
… И даже не одну.
========== Сон второй ==========
- Пап! Ну папа!
Голова ещё болела, но и только. Леон недоверчиво согнул пару мгновений назад раздробленную руку – двигается, даже не ноет. И ноги вроде бы на месте. И вместо ожидаемой больничной койки – широкая кровать со слишком скользким бельём. Нет, серьёзно, каким идиотом надо быть, чтобы дрыхнуть на шёлке? С него же скатываешься даже похлеще, чем с дивана из натуральной кожи.
- Папа! – хныкнуло ещё раз из соседней комнаты. За спиной кто-то заворочался, и послышался сонный женский голос:
- Дорогой, Рикки уже полчаса тебя зовёт. Встаёшь ты или нет?
Бывший детектив, окончательно деморализованный, нащупал выключатель ночника. Неяркий свет озарил спальню, которая вполне могла бы принадлежать арабскому шейху. Так и хотелось на каждую вторую тумбочку поставить штамп «находится под охраной ЮНЕСКО». За спиной же обнаружилась сонная, но оттого не менее симпатичная коротко стриженная блондиночка. Челюсть рухнула куда-то в район пола. В голове промелькнуло: если в этом сне красотка с аппетитной грудью – его супруга или любовница, а шикарная спальня принадлежит ему же, остаётся надеяться, что здесь выйдет задержаться подольше.
Коридор за дверью оказался бесконечным. Леон растерянно покрутил головой, пытаясь понять, откуда доносится голос. В уже почти окончательно проснувшийся мозг врезалось очередное:
- Па-ап!
Оркотт никогда не считал себя впечатлительным, но от тонкого детского голоска по спине стадами побежали мурашки. Кажется, скоро их можно будет сгребать горстями. Если перестать искать объяснения и на минуту принять, как должное, что его опять перекинуло в другую «реальность», то вполне логично, что здесь человек по имени Леон Оркотт – женатый мужчина. Жениться уж точно было бы легче, чем загреметь в кардиохирурги.
