По крайней мере, можно не бояться смерти. Вроде как. Она всё равно не настоящая. Во сне можно сдохнуть хоть двести раз – и снова воскреснуть.

Во сне? Ну-ну…

- Заткнись, - голос в голове уже воспринимался гораздо спокойнее, чем прежде. Забыть, просто забыть всё содержимое предыдущего кошмара. Интересно, руки трясутся из-за неприятных воспоминаний или из-за зовущего детского голоска? Наверное, самый жуткий кошмар холостяка – неведомый ребёнок, усиленно называющий тебя своим отцом. Хорошо хоть мама симпатичная.

Вдохнув глубже, словно перед прыжком в ледяную воду, Леон открыл дверь. Слишком большая комната, слишком большая кровать – и слишком крохотный ребёнок, забившийся в самый её угол и закутавшийся в толстое одеяло. Бывший детектив растерялся – он смутно помнил Криса таким же маленьким, а с другими детьми лет четырёх-пяти, в общем-то, ему и не доводилось общаться.

- Что такое?

«Вспомнить бы ещё, как тебя зовут. Она ведь говорила… Рикки. Да, точно, Рикки».

Мальчик выкарабкался из-под одеяла, спрыгнул с кровати, после чего повис на растерянном «папочке» и жалобно протянул, показывая куда-то в глубину комнаты:

- Там, в шкафу, монстр! Папа, дай мне пистолет, я его убью!

- Э… - Леон почесал в затылке, вспоминая, как обычно в этом случае успокаивают излишне впечатлительных малышей. – Давай посмотрим, что там за монстр.

Включать свет не хотелось. Ноги и так подкашивались от одного вида этого ребёнка. Бывший детектив никогда не представлял себя в роли отца семейства, и светловолосый мальчишка, так похожий на него самого в детстве, слегка нервировал. Или не слегка. А ведь и в самом деле. С низкой вероятностью, конечно, но если бы он не кинулся на поиски Ди, а строил свою жизнь дальше, выбросив графа из головы… Может, он и встретил бы девушку, женился… Далее – закономерный итог. Хотя какая женщина выдержала бы рядом с собой полицейского? Почти все в отделении умудрились как минимум один раз развестись.

- Не надо, я сам! – воспротивился Рикки. – Только пистолет дай!

Вот же несчастье.

- А у тебя лицензия на оружие есть? Без лицензии – извини, не могу, - язык слушался плохо, словно у пьяного. Отставить идиотскую сентиментальщину. Он, Леон Оркотт – убеждённый холостяк. Пожизненно.

- Пап, ты же сам сначала пистолет купил, а потом лицензию… - обиженно пробубнил Рикки, но думать над его словами не хотелось. Леон подшёл к шкафу, который украшало огромное зеркало. Сам он выглядел старше, чем покойный ныне кардиохирург, но младше своих реальных лет. Около сорока-сорока пяти. Рикки всё ещё топтался рядом, продолжая хныкать, когда Леон распахнул шкаф:

- Видишь? Тут никого нет.

- Он прячется, когда ты приходишь!

На такую логику бывший детектив не сразу нашёлся, что ответить. Нет, серьёзно. Как живут те несчастные, которым приходится общаться со своими кровиночками каждый день? Рехнуться же можно!

- Можно я посплю с тобой и с мамой? Ну пожа-алуйста!

Перспектива обернуть кошмарный сон в хороший путём особо тесного общения с красоткой оказалась под угрозой.

- Ты уже взрослый, один поспишь… - Леон попятился к двери, надеясь, что успеет выскочить, но попытку к бегству тут же пресёк преисполненный праведного негодования вопль:

- Ты тоже большой, а спишь с мамой!

Воистину, дети – цветы жизни. На могилах родителей. Так и пришлось возвращаться в спальню – с повисшим на руке мальчишкой, присосавшимся не хуже пиявки.

- Рикки, иди к себе, - пробурчала себе под нос блондинка, чьё имя до сих пор оставалось тайной за семью печатями. Мальчик, проигнорировав требование матери, забился к ней под бок и почти сразу мирно засопел. Леон пару мгновений понаблюдал за очаровательной картиной, а затем вышел за дверь. Ни к чему понапрасну страдать о столь недоступной груди.

Итак, вместо того, чтобы проснуться, он почему-то оказался в очередном сне. Как в каком-нибудь долбанном фантастическом фильме. В таком кино происходящее обычно растягивается до состояния дурной бесконечности. Остаётся надеяться, что здесь она быстренько обратится в «конечность».

А для начала неплохо было бы узнать, кто он в этом мире, чтобы хотя бы приблизительно соответствовать ожиданиям окружающих и иметь возможность со всем разобраться. Наверняка где-то здесь должны быть документы. Самый надёжный источник информации. Где их обычно хранят богатеи? Чёрт, только бы не выяснилось, что местный Леон запихнул все бумаги в сейф, код от которого держал исключительно в голове. Потому что Леон-полицейский этот код уж точно не вспомнит.

В другом конце коридора показалась женщина в длинном строгом платье и фартуке. Леон вдохнул глубже.

- Подождите.

- Вам что-то нужно, господин Оркотт? – чрезмерно почтительно протянула горничная, слегка склоняя голову. Чёрт. Нет, это, конечно, замечательно, когда у тебя дохрена денег, вот только, мягко говоря, непривычно слышать в свой адрес «господин».

- Эээ… Вы не могли бы подсказать, где находится мой кабинет?

- Второй этаж, по коридору налево до конца, - женщина даже не удивилась. А если удивилась, то постаралась не подавать виду. Наверное, у богатеньких толстосумов порой встречаются и более странные причуды.

Местный Оркотт – богач, владелец огромного частного дома. Крайне маловероятно, что он работал в полиции. Интересно, в какую степь занесло этого человека? Скорее всего, что-то связанное с бизнесом. Или даже криминалом. Если последнее, то будет крайне забавно жаждать засадить самого себя за решётку.

Толкнув дверь кабинета, Леон едва не заорал: как-то не ожидаешь увидеть в углу вставшего на задние лапы рычащего медведя. Но жуткий зверь не двигался, слабо поблескивал стеклянными глазами, и бывший детектив с облегчённым вздохом сообразил: чучело.

Таких стеклянных глаз оказалось много. Вспыхнул свет – и вот они, как на подбор. Голова зебры, носорога, какого-то особо крупного волка… Прямо над письменным гордо раскинул крылья огромный ястреб, будто собиравшийся вцепиться когтями в картину: Леон Оркотт в светлом костюме гордо попирает ногой тушу застреленного тигра-альбиноса. Не его ли шкура небрежно накинута на спинку кресла? Уж на что бывший детектив в животных не особо разбирался даже после знакомства с графом, но что-то подсказывало: такие в природе редкость.

«Если бы Ди это увидел, он бы меня точно прикончил. И сделал чучело». Местный Леон нравился невольному обитателю его тела всё меньше. Ладно, сейчас не до симпатий. Лучше сосредоточиться на поиске документов.

К встроенному сейфу, дверца которого после непродолжительных поисков обнаружилась в подставке медвежьего чучела, бывший детектив в итоге решил даже не подходить: талантом взломщика, увы, его при рождении наградить забыли. Наверняка хоть что-то отыщется в ящиках стола. Леон подёргал все по очереди. Заперто. Что же, рано сдаваться. Нужно поискать что-нибудь острое и тяжёлое. У того, кто любит убивать, наверняка в доме много оружия.

Если кто из постоянных обитателей странного дома проснулся, его бы крайне удивила странная картина: хозяин, путающийся в полах халата и периодически матерящийся, тащит в руках украшенный перьями томагавк. Сам Леон предпочёл бы секиру, вот только искать её в огромного двухэтажном особняке не возникло ни малейшего желания. Вот и снова кабинет. Что ж, пробуждаем внутреннего вандала, перестаём мысленно считать нолики в стоимости несчастного стола, вдыхаем глубже…

Нет, надо точно действовать побыстрее, а то ещё пара-тройка таких же громких ударов, перемежающихся треском дерева – и главу семьи точно сплавят в ближайшую психушку. Леон оглядел внушительную дыру, после чего подёргал рукоять томагавка. Засела намертво. Что ж, придётся довольствоваться содержимым только одного ящика.

Бывший детектив никогда не любил бумажки. Нет, порой и они бывают ценными, но иногда их слишком уж много! Все эти долбанные отчёты и прочий мусор. Сейчас он держал в руках кучу восхитительных сведений о некоей компании, вполне официально торгующей оружием. В другое время он поискал бы компромат на владельца этих бумаг, если бы не одно маленькое обстоятельство. Владельцем значился мужчина по имени Леон Оркотт.