Даже те, кто был свободен от дежурства, вышли посмотреть. Натриевую «бомбу» поместили в центре большого треугольника, образуемого тремя кораблями; она стояла вертикально, нацеленная на звезды. Доктор Андерсон, астроном американского отряда, проверил запальный механизм; остальные держались поодаль на почтительном расстоянии. «Бомба» выглядела очень грозно, хотя представляла собой не большую опасность, чем сифон для газированной воды.

Были собраны все оптические приборы трех экспедиций. Телескопы, спектроскопы, кинокамеры стояли наготове в ряд. Но это было ничто по сравнению с батареями приборов, которые в этот миг смотрели на нас с Земли. Сегодня ночью все астрономы-любители будут дежурить у себя в саду, слушая радиорепортаж с Луны. Я взглянул на огромную лучезарную планету – похоже, над материками почти нет облаков, видимость на Земле будет хорошая. Что ж, это только справедливо: как-никак, их труд лежит в основе всего, что происходит здесь.

До запуска оставалось пятнадцать минут. В который раз я пожалел, что нельзя, выкурить сигарету в скафандре без ущерба для видимости. Столько гораздо более сложных задач решено нашими учеными, а вот такой пустяк – до сих пор проблема!

Чтобы убить время (наш отряд не участвовал в пуске бомбы), я включил радио и стал слушать Дейва Болтона. Он неплохо вел репортаж. Блестящий математик, Дейв был у нас Главным навигатором. Кроме того, он был боек на язык и любил цветистые обороты; иногда Бибиси приходилось редактировать его репортажи. На этот раз редакторы ничего не могли сделать – через ретрансляционные станции передача шла прямо в эфир.

Дейв кратко и вполне вразумительно объяснил смысл нашего опыта, рассказал, как светящееся натриевое облако, поднимаясь со скоростью около тысячи миль в час, поможет нам судить о лунной атмосфере.

– Однако, – продолжал он, обращаясь к нетерпеливо ожидающим миллионам на Земле,– важно уяснить себе следующее. После запуска «бомбы» первые десять минут вы ничегошеньки не заметите, да и мы тоже. В лунной тени натриевое облако будет совершенно невидимо. И вдруг вспыхнет ярким светом от солнечных лучей, которые сейчас пронизывают космос высоко над нами. Трудно заранее определить силу света, но вы, наверное, увидите его в двухдюймовый телескоп. Пожалуй, даже в сильный бинокль.

В этом духе ему надо было развлекать слушателей еще десять минут; как это удавалось Дейву – выше моего разумения. Но вот наступила великая минута, Андерсон нажал стартовую кнопку. «Бомба» закипела, натрий испарялся, и давление внутри нее росло. Тридцать секунд спустя из длинного узкого сопла, направленного в небо, вдруг вырвался словно клуб дыма. Теперь – ждать еще десять минут, пока незримое облако мчится к звездам. «После такой шумихи,– сказал я себе, – нам просто нельзя сесть в лужу».

Проходили секунды, минуты… Внезапно в небе загорелся желтоватый свет! Ярче, ярче, казалось, некий художник кладет широкой кистью мазки пламени среди звезд. Я пожирал глазами эту необычайную зарю… И вдруг понял, что какой-то мудрец ухитрился побить все рекорды в области рекламы! Мазки складывались в буквы, а буквы образовали два слова – название безалкогольного напитка, достаточно известного, чтобы мне нужно было его расписывать.

Как это сделали? Ответ напрашивался сам. Кто-то поместил в сопло натриевой «бомбы» специальный трафарет, так что струи вырвавшегося пара приняли нужные очертания. Помех никаких, и буквы благополучно проделали свое незримое восхождение к звездам. Мне доводилось видеть на Земле воздушную рекламу, но масштабы не шли ни в какое сравнение. Что бы я ни думал в глубине души об этих ловкачах, нельзя было не восхищаться их изобретательностью. «К» и «А» не совсем удались, зато «О» было гораздо лучше, а «Л» просто безупречно.

Сперва, конечно, все растерялись; к счастью, это длилось недолго, и научная программа была выполнена целиком. Жаль, не помню, как вышел из положения Дейв Болтон; орешек был крепкий даже для его зубов. Правда, половина Земли своими глазами видела то, что он описывал. А на следующее утро все газеты поместили знаменитый снимок лунного серпа с яркими буквами над затемненным сектором.

Больше часа буквы плыли в космосе. Под конец слова растянулись на тысячу миль, и контуры стали совсем расплывчатыми. Потом буквы растаяли в межзвездном вакууме.

А затем начался главный фейерверк… Разъяренный капитан Ванденберг устроил своим людям допрос с пристрастием. Выяснилось, что диверсант – если его можно так назвать – находится на Земле. «Бомбу» готовили там и доставили на Луну в готовом к запуску виде. Немного времени понадобилось, чтобы найти и уволить инженера, который поместил в сопло трафарет. Кажется, он отнесся к этому совершенно спокойно: его материальное благополучие было обеспечено на много лет вперед.

Что же до эксперимента, то с научной точки зрения он принес полный успех. Все приборы действовали безукоризненно, анализируя свечение необычного облака. Ну и подразнили же мы американцев! Боюсь, хуже всего досталось бедняге Ванденбергу. До вылета на Луну он был убежденным трезвенником и пил преимущественно влагу, разлитую в бутылки с осиной талией. Теперь Ванденберг из принципа пьет только пиво, а ведь он его терпеть не может.

Я уже рассказал, с какими, гм, маневрами был связан старт первой экспедиции на Луну. А получилось все равно так, что американский, советский и британский корабли прилунились почти одновременно. Однако до сих пор еще никто не объяснил читателям: почему британский корабль вернулся на Землю двумя неделями позже остальных.

Нет, я конечно знаю официальную версию, сам помогал ее сочинять… Она верна до какой-то степени, но не больше.

Наша совместная экспедиция была успешной во всех отношениях. Только один несчастный случай – да и то смерть Владимира Сурова обессмертила его имя. Наши наблюдения обеспечили ученых работой на десятки лет и сулили полный переворот в представлениях об окружающей нас вселенной. Ничего не скажешь, мы хорошо потрудились пять месяцев на Луне, можно было со спокойной душой возвращаться на Землю, где нам готовили встречу, какой мало кто удостаивался до нас.