— Зря я пекла ватрушки.

Тетя Леля сказала:

— Зря я варила луковый суп по-французски. И зря натерла столько сыру для гренков.

Я ничего не сказал, я решил действовать. Мне удалось около дома поймать такси, и я попросил шофера:

— Пожалуйста, поскорее, как на пожар. Никитинская, двадцать один.

Баба Валя все еще была у соседей. Рита молча открыла мне дверь и скрылась в ванной комнате. Она меняла воду для цветов.

Я поднимался по лестнице бегом и никак не мог отдышаться.

— Чего ты стоишь? — спросила Рита, возвращаясь и ставя вазу с цветами на стол. — Садись.

— А где Алка?

— Стоит в своей комнате в углу.

Дверь в комнату была плотно притворена. Рита проследила за моим взглядом и усмехнулась. Она понимала, зачем я приехал, но продолжала делать вид, что не понимает. Потрогала цветы в вазе, заметила:

— Представляешь, такой букет, столько цветов, и всего за рубль.

— У тебя есть один самый прекрасный цветок на свете, но ты его опять зачем-то поставила в угол.

— Этот цветок с шипами.

— А ты что хотела? Чтобы он был без шипов? Роза — самый красивый цветок на свете, и именно поэтому она с шипами, с колючками. Это пора знать.

— Ты чего прибежал? Отдышаться никак не можешь, — рассердилась мама Рита. — Я воспитываю свою дочь и прошу мне не мешать. А с сердобольной бабой Валей я еще поговорю, чтобы она не вызывала «скорую помощь» по телефону.

— Я не «скорая помощь», я писатель, сочиняющий детские книжки, и как человек, имеющий некоторое отношение к эстетике, хочу тебе объяснить, что нельзя приказать розовому банту быть красивее голубого. Надо убедить человека, доказать ему эстетический идеал, а если не сумела, то пусть будет тот бант, какой она хочет. Я предлагаю урегулировать конфликт мирным путем и поехать к нам есть луковый суп.

— Вот что… Я давно собираюсь сказать вам с Лелей. Алка вам не игрушка. Вы поигрались с ней в воскресенье — и до свидания. А мне с нею жить всю неделю, всю жизнь. Мне человека из нее делать.

— Я не играюсь с Алкой, я дружу.

— Ты дружишь, ты — хороший, а маму она называет вредной. И не хочет извиниться.

— А ты и есть вредная.

— Прекрасно. Дядя докатился до уморазумения маленькой девочки. Так знайте, дорогие мои. И она пусть знает и ты знай, что я запрещаю вам встречаться до тех пор, пока она не извинится. До тех пор ни в какую Березовую рощу она не поедет.

— Ну и глупо, глупо! — разозлился я.

— Я сказала — так и будет.

— Ну, хорошо, извини меня. И за нее я тоже могу извиниться. Это я виноват в том, что мне нравится голубой бант. А она всего лишь хотела сделать мне приятное.

— Знаешь что, дорогой братец? Вот твой берет, плащ. Я сказала — так и будет.

Я посмотрел на плотно прикрытую дверь, за которой, как в камере-одиночке, томилась наказанная мамой девочка, и резко поднялся. Я не знал, слышала ли она наш разговор. Я бы хотел, чтобы слышала. Ничего не сказав больше Рите, я взял плащ и берет и, не одеваясь, вышел на лестничную клетку, удрученно сутулый.

Прямая и обратная связь

Мама Рита выполнила свою угрозу. Она устроила нам обещанную разлуку. Я загрустил и даже стал сочинять грустные стихи про Аллочку и про себя.

Живет на свете девочка,

Тонка, как хвост петрушки.

Голубенькая ленточка

На золотой макушке.

Голубенькая бабочка,

Спугнуть ее не смей.

Ее поймала бабушка

Ладошкою своей,

Ее поймал и дядя Эй.

Но мама не сумела

Поймать крылатый бант,

И бабочка слетела

С макушки на сервант

При синем банте Аллочка

Была, а стала без.

И улетела бабочка

В далекий синий лес.

Но где тот лес, неясно,

Ведь он стоит молчком.

И я теперь напрасно

Хожу везде с сачком.

Я никогда не думал, что буду так скучать. Мне было очень грустно еще и потому, что я сам решил больше не появляться на Никитинской. Сестра всунула мне в руки берет и выставила за дверь. И я после этого пойду?

— Ни за что.

— И не ходи, — сказала Леля.

И она тоже перестала бывать на Никитинской. Раза два к нам в Березовую рощу приезжала баба Валя, курила, качала головой и тяжело вздыхала.

И вдруг открылась дверь, и появилась Аллочка с голубым бантом на макушке. А следом за ней баба Валя и мама Рита. Моя сестра шла последней. Она была немножко смущена.

— Принимайте гостей. Мы приехали, потому что очень по вас соскучились, — сказала мама Рита.

Я никак не ожидал такого сюрприза. Но в следующую минуту мне уже казалось, что я всегда знал, что у меня хорошая сестра, только тугодумка. Если Леле, чтобы исправить свою ошибку, надо всего пять минут, то ей потребовался целый месяц.

Девочка с голубым бантом на макушке выбежала на середину комнаты и радостно крикнула:

— Леля! Дядя Эй, я пришла!

Квадрат подскочил к Аллочке первый. Он запрыгал вокруг нее, повизгивая

— Здравствуйте, хорошие люди! — протянул я обе руки навстречу гостье.

Не прошло и двух секунд, как она оказалась у меня на плечах, и мы образовали двухэтажного человека. Баба Ната выбежала из кухни, заволновалась:

— Ох, ох! — сказала она. — У меня сегодня обед обыкновенный. Борщ и голубцы. Аллочка, хочешь пирожок с рисом?

— Хотим, — крикнула Аллочка, — только мы — двухэтажный человек. У нас две головы, и нам нужно два пирожка.

— И четыре руки, — подхватил я. — Только вот не пойму, почему две руки обуты в ботинки.

— Это такие ботиночные перчатки. Баба Валя, посмотри, какие у нас на руках перчатки.

Баба Валя, баба Ната, тетя Леля и мама Рита улыбались, глядя на нас Наверное, это была красивая картина — два встретившихся после долгой разлуки человека, которые стали одним человеком с двумя головами и четырьмя руками.

Сели обедать. Аллочка захватила мне место около себя.

— Чур, дядя Эй сюда сядет.

Мы так долго не виделись, что не хотели расставаться и за столом. Я потянулся правой рукой, чтобы взять ложку, Алла потянулась левой рукой за хлебом. Наши мизинцы встретились и зацепились друг за друга, как два крючка. Не испытывая от этого никакого неудобства, я взял свободными пальцами ложку и начал есть. Алла тоже взяла ложку правой свободной рукой и как ни в чем не бывало начала есть борщ Но левой, через маленький мизинчик, она все время чувствовала, что я рядом. Никто бы ничего не заметил, но, когда требовалось взять солонку или хлеб, мне приходилось тащить по столу за собой руку девочки.

— Алла, — перестала есть мама Рита и строго посмотрела на дочь, — сядь как следует и отпусти дядину руку

— Я сижу как следует.

— Ты мешаешь дяде обедать.

— Она мне не мешает, она сидит как следует, — поспешил я заверить всех.

— За обедом не место играм, — сказала тетя Леля.

— Сергей, ты взрослый человек или нет? — спросила баба Валя.

Мы с Алкой переглянулись и озорно пожали плечами. Мы не могли сегодня сидеть иначе.

— Мы сидим, свой борщ едим, никому не мешаем, — сказал я.

— Мы очень вкусно едим, — подтвердила Аллочка.

Тарелка ее и в самом деле наполовину была пуста.

— Сергей, я тебя прошу вспомнить, что ты все-таки взрослый человек, — проговорила мама Рита.