Мэтью ничего не скрывал. Да ему и нечего было скрывать. Но вопросы, которые задавал Инспектор, сказали ему больше, чем его ответы — Инспектору.
Они сказали ему, что анализ костей, найденных в ванне, указал, что Зевс IX пошел принять ванную сразу после отправки сообщения Мэтью. Они сказали ему, что у Дома Кристопулоса не было наследников и что он перейдет в собственность Сатрапии Гипериона. Они сказали ему, что сам Дом давно был источником тайн для полиции Сатурнии, и что они много лет терпеливо ждали возможности проникнуть в него. Они сказали ему, что Инспектор сам был в полном неведении относительно причин убийства Герой ее мужа и в таком же неведении, зачем Зевс IX приказал Мэтью оставить капсулу на орбите. Вопросы так же поведали ему, что власти Сатурнии понятия не имели о шаттлах на Бимини, и, следовательно, вообще ничего не знали о природе груза, привозимого с Бимини.
Как не знал об этом и Старый Мэтт Норт. А теперь, когда власти Сатурнии сами собирались спустить капсулу с орбиты и начать официальное расследование, он, вероятно, никогда и не узнает. Если...
Мэтью остановился на пронизываемой ветром дороге. А потом завершил свою мысль: Если он не спустит капсулу сам.
Ну, а почему бы и нет? Кто имеет на это большее право, чем человек, который столько раз возил эти капсулы на Бимини и обратно? В самом деле, кто?
И он побежал. Практически, это было скорее шаркающая ходьба, чем бег, но это было лучшее, на что он теперь оказался способен.
Он совсем задохнулся, когда добрался до порта, но не стал останавливаться, и через несколько минут уже сидел в своем старом джет-тракторе, а тот все быстрее и быстрее поднимался по темной лестнице ночи, в залитое чернилами пространство. Ему не составило труда найти капсулу на орбите, состыковаться и приземлиться, а после установить капсулу на платформе лифта. Потом он вышел, залез на платформу и начал осматривать противометеоритную оболочку. Рассвет все разгорался. Утро вступало в свои права и уже окрасило далекий горизонт, когда Мэтью, наконец, нашел люк.
Из-за положения капсулы металлическая пластина люка оказалась внизу, и открыть ее было затруднительно, но Мэтью, при помощи молотка, справился с этой задачей, и пластина свободно открылась. Он пробился через все уровни изоляции к внутренней оболочке, ожидая увидеть там люк. Но люка он не нашел. Зато вместо люка нашел клапан.
Вино? Он что, все эти утомительные годы исполнял роль Вакха?
Ну, по крайней мере, он попробует его на вкус.
Клапан был большим, его можно было открыть только ключом. Мэтью принес ключ из джет-трактора и сомкнул его челюсти на штоке клапана. Он не хотел вывернуть клапан полностью, но ключ оказался более мощным рычагом, чем Мэтью ожидал, и повернулся гораздо больше, чем было нужно. И прежде, чем Мэтью понял, что он наделал, поток ледяной жидкости хлынул и снес его с платформы.
Мэтью упал на спину и лежал, ошеломленный ударом, а жидкость текла на него, мгновенно промочив до нитки. Наконец, холод привел его в себя, он, задыхаясь, вскочил на ноги, нашел ключ, взобрался вновь на платформу и попытался закрыть клапан. Но чтобы дотянуться до него, ему пришлось пересечь бьющий поток, который тут же опять сбил его на землю. На этот раз, падая, он ударил себя ключом по виску, сбив с головы ушанку. В глазах все почернело, а когда прояснилось, поток уже превратился в тонкую струйку, которая тут же иссякла. Капсула опустела.
Мэтью встал. Вокруг повсюду журчали ручейки, просачиваясь в щели во льду. Когда он поднялся на трясущиеся ноги, с одежды капало. Он облизал мокрые губы, но не ощутил вкус вина.
Джек и Джилл поднялись на холм,
Чтобы набрать ведерко воды...
День словно протянул по небу невидимые веревки для белья, на которых развесил грязные простыни, чтобы они высохли. Ветер стал еще более резким. Мэтью, без шапки, пошел против этого ветра.
Что-то явно творилось с его костями...
И он никак не мог выкинуть из головы этот детский стишок:
Джек и Джилл поднялись на холм,
Чтобы набрать ведерко воды...
Фаустина увидела его из окна Гостиницы и выбежала на улицу, чтобы встретить.
— С вами все в порядке, мистер Норт? — спросила она.
— Да, все нормально, — ответил Старый Мэтт Норт.
Джек и Джилл поднялись на холм,
Чтобы набрать ведерко воды...
— Но вы совершенно промокли. И замерзли. Позвольте мне помочь вам подняться в вашу комнату.
— Просто идите по лестнице впереди, это и будет лучшей помощью.
Фаустина повиновалась. Он шел за ней, упиваясь ее сладкой, волнующей юностью. Господи, как я хочу снова стать молодым! — подумал он... и как только эта мысль пронеслась у него в голове, он почувствовал, как сила вливается в его окоченевшие ноги, поднимается по спине, течет по рукам. Он почувствовал, как распрямляются его плечи. Старый Мэтт Норт выпрямился и почувствовал, что становится все выше и выше по мере того, как отлетают один за другим утомительные, бесплодные годы.
Вино со звезды было совершенно не человеческим напитком. Это был тот самый, мифический напиток юности.
Нет, Понсе де Леон так и не нашел свой Бимини[1]. Зато его нашел Ник Грек. Высоко-высоко, на большом черном холме пространства-времени нашел он этот источник, и воды его были хороши...
Молодой Мэтт Норт остановился на верхней площадке лестницы, окликнул Фаустину, и та повернулась к нему. Испуг, промелькнувший в глазах девушки, тут же уступил место другим эмоциям. Стоя на площадке, Мэтью улыбнулся ей. И Фаустина улыбнулась ему в ответ.
пер. Андрей Бурцев