— Ему надо спустить, может, уснет после этого, — сказал он.

— Как тебе только отец его позволил принять... – Райних удивленно покачал головой. – Парню самое место в палате с мягкими стенками.

— В психушке ему совсем плохо, ты бы видел его после нее. Сейчас уже почти нормальный.

— Ты святой, — восхитился брат. – Я б точно сдал.

— Родичей не сдают.

Они поймали Энкема и разложили на исследовательском столе, тот не сопротивлялся, но снова начал дрожать и просить не отдавать. Дитте успокаивал его, покусывая за уши, пока Райних заново стаскивал с него штаны вместе с бельем. Хорошо им, докторам, и стол такой удобный, и смазка под рукой.

— Так можно, Дитте, позволишь? – ласково мурлыкал Райних, поглаживая нежную кожу на сгибах папочкиных бедер. – Мы же теперь в одном прайде.

— Пожалуйста, пожалуйста... возьмите... – скулил меж тем Энкем. Он похотливо вертел попой, пытаясь притереться дырочкой к руке доктора, и одновременно изгибал шею и трепетал ушами, подставляя под укусы Дитте особо чувствительные местечки.

— Хорошо, — сказал Дитте Райниху. В конце концов, почему бы и не порадовать братишку, тем более и Энкему это так надо. Он внушительно взглянул на последнего и снял с него наручники: — Не смей себя трогать.

— А кончить... можно мне будет? Пожалуйста, пожалуйста... — заискивающе смотрел на него папочка.

Райних тут же вставил охнувшему котишке, а Дитте неожиданно увидел своего брата во всей красе, распаленного страстью, прекрасного, с тонким одухотворенным лицом, такого родного. Он принялся старательно вылизывать папенькин пупок, стараясь уловить толчки в глубине его тела, и вошел в него сразу же, как только братец кончил и отвалился.

Дитте хватило пары минут, предыдущее зрелище напрочь отшибло все мозги.

— Давай, — он подтолкнул руку Энкема к торчащему члену, разрешая, и тот принялся дрочить. В заднице у него хлюпало, и подошедший Райних ловко запустил туда свои пальцы. Сразу видно профессионала. Дитте подумал и присоединился к брату. Это было так волнительно — нежная плоть вокруг их пальцев, и разомлевший Райних совсем близко. И распластанный стонущий котик...

...Так ужасно! Энкема надо лечить, а он вместо этого... Послеоргазменная эйфория сменилась глухим раздражением, словно ему подсунули не того любовника. Он наспех привел себя в порядок, тщательно вытер находящегося в прострации Энкема и любезно попрощался с братом. Подхватив внезапно заснувшего папочку на руки, Дитте отправился прочь из больницы. На прощание Райних заверил его, что сам пригласит вторую кошку, докторшу. Осталось сообщить радостную новость Неймо.

— Мои решения не обсуждаются! — холодно процедил Дитте и отложил вилку, — убирай посуду и поднимайся наверх.

— Хорошо, старший.

Ну вот опять, стоит хоть немного надавить, Неймо начинает устраивать представления. Потом будет лежать под ним со стеклянным взглядом и горестно вздыхать. Да, старший, конечно, старший... Может, хоть кошки ему немного вправят мозги.

Дитте очень устал. Он вернулся уже за полночь, и ему было совсем не до разборок с младшим. На службе все стояли на ушах, ведь уже под самый конец рабочего дня как всегда случилось дерьмище — придурошная нека, копавшаяся в мусорных баках, нашла два нечьих хвоста. Оставалась самая малость — выяснить, где собственно бывшие носители этих самых хвостов. Кругом одни психи.

А в понедельник опять придется тащить чертова Энкема в больницу, на комм пришло сообщение от брата, что он договорился с хорошим доктором. Профессором каким-то, тот будет изучать тяжелый папочкин случай, а заодно и подлечит его как следует. Так Райних сказал. Дитте погладил свою руку, вспоминая, как трогал ровные пальцы Райниха там, во влажном и горячем, и уснул, так и не дождавшись Неймо.

====== Глава 3. Объединение ======

***Райних

Брат его напугал своим визитом. Оказался таким сильным. Или не напугал... Райниха потряхивало весь день. Нет, он на самом деле поверил, что его разложат прямо в кабинете, прямо при незапертых дверях, при вошедшей Лиссе. Кошмар, слава богу, это оказалось шуткой. Хотя... горячие ладони Дитте, казалось, до сих пор сжимали его задницу.

Дитте, Дитте, хотел ли ты меня хоть чуть-чуть, или просто смеялся? Райних был согласен, точно, согласен раздвинуть для брата ноги, ведь потом можно будет на законных основаниях пробраться к его заднице. Но это всего лишь шутка... Он вспомнил насмешливые серые глаза Дитте, его железные объятия, собственные жалкие трепыхания и просьбы подождать... Кстати, чего подождать? Он застонал, снова дрожа и выгибаясь, и внезапно кончил.

— О, — сказала Чинэ-ли с некоторым разочарованием: собственно говоря, начали они лишь пятнадцать минут назад, и она надеялась на еще примерно такое же количество фрикций.

— Прости, дорогая, я сейчас... — обессиленно прошептал Райних, целуя ее в возбужденные сердцевинки пышных грудей, — так хотел тебя, не смог сдержаться.

— Не надо, дорогой, давай поиграем, — она нежно погладила его по спине и за ушами, а потом потянулась к тумбочке, к особому ящичку.

Райних довольно фыркнул и раскинулся обленившейся морской звездой. Только ежился и жмурился, когда на него цепляли в разные чувствительные места кусачки, одевали колечки на хвост и член, запихивали изысканной формы пробку. А уж когда это все завибрировало! Он размурчался, развратно извиваясь, Чинэ-ли забавлялась, меняя режимы и лаская его везде-везде, член снова стоял, как каменный.

— Давай... давай теперь тебе, — утробно проурчал он, и она с готовностью подставила упругие грудки под кусачки и развела бедра.

Они хихикали, мяукали и терлись, ублажая друг друга полночи, пока не заснули, многократно обкончавшись. Он забыл вытащить анальную пробку, и та тихонько подрагивала в нем, а ему снилось, будто Дитте медленно трахает его. Мееееедленно-медленно, и смеется: “Что, братик, хочется тебе? А нельзя! Нехорошо это, дурной кот.” Райних жалобно мявкал во сне и просил еще и посильнее.

В субботу они проснулись к полудню примерно, лениво потрахались и потащились на кухню, где облакались бодрящими витаминными коктейлями. До визита к Дитте оставалось три часа. Райних на правах хозяина устроил завтрак на веранде: с легким вином, старым сыром и фруктами... Свежим кофе, хрустящими булочками и маленькими бифштексами.

— Как мило, Райних, мы словно на юге, — смеялась Чинэ-ли.

Он самодовольно щурился поверх золотистого бокала.

Кошка принялась показывать ему на планшетке родовые поместья. Оказывается, она уже вычислила, на какую сумму они вчетвером смогут позволить себе дом для прайда и подобрала десяток вариантов. Райних ощущал смутное беспокойство от этой предприимчивости, но снова любезно улыбался:

— Вот этот, с синими балясинами, очень милый. Подойдет к моему хвосту.

— Дурак! — смеялась она.

— Просто обсуди это сначала с Дитте, ладно? — серьезно отвечал он. — И вообще, нас еще не приняли в прайд.

С приближением времени, так сказать, смотрин его волнение все нарастало и нарастало, сердце гулко билось в груди, а яйца нервно поджимались. Как их встретит брат? Поладят ли они с Чинэ-ли? Удастся ли присунуть дурачку папеньке? А вдруг — снова вдвоем с Дитте... Так много вопросов.

Лисса ждала их на станции аэробусов, Райних залихватски припарковался около нее и распахнул двери. Она была теплая, мягкая и такая уютная, он крепко обнял ее, а потом отстранился, покосившись на Чинэ-ли. Та улыбалась. И Райних принялся трепаться о придурошных пациентах — подумать только, ему недавно доставили одного с обгорелой задницей. Идиоты запустили в дырку хомяка, тот застрял, они начали выманивать его на свет, поднеся к проходу зажигалку. И тут вспыхнули кишечные газы.

— У него же когти, — смеялась Чинэ-ли, — как они его запускали туда?

— Обматывали лапки ватой, — авторитетно пояснял он.

— Бедный хомячок, — вдруг сказала Лисса, — он сгорел.