— Ужасная постановка, — сказал Кевин в антракте.

— О, так значит я не один скучал? — заулыбался Людвиг. — А по тебе и не скажешь, что не понравилось.

— Меня бодрило негодование, — засмеялся Кевин. — Так испортить классику этим унылым модерном.

Людвиг с усмешкой прижал его к себе, а один из прибившихся к ним театральных знакомых с жаром воскликнул:

— Дело не в модерне, господин Дорт, дело в реализации! Ведь изысканная простота и концептуальность модерна…

Кевин перестал его слушать, он поднял глаза и улыбнулся, любуясь четким профилем Людвига. И тот весело подмигнул ему, порождая удивительное щекочущее ощущение где-то в груди.

***

— Страшно, — поежился Кевин.

Они подъехали к Институту Возрождения полчаса назад. И до сих пор сидели в машине — Кевин почему-то отказывался выходить.

— Мы же все обсудили, дорогой. Сам профессор Мерн будет твоим врачом, а я буду каждый день приезжать и лично следить. И тебя положат в отдельную палату — без других омежек, никто не будет мешать. Ты даже сможешь работать над своими управляющими циклами, если захочешь, конечно.

— Все равно страшно… Уколы прямо туда будут делать.

— Что, прямо в дырку?

Кевин обреченно кивнул.

— Ты же потерпишь, мой храбрый беточка, — Людвиг затащил его к себе на колени. Теперь все можно было — тискать и сжимать, не спрашивая разрешения, гладить везде-везде, засовывать руки в трусы. — Ради нас с тобой. Ради нашей любви. Пойдем, уже пора.

Кевин послушно вышел из машины и поднялся следом за ним по ступеням института. Он был таким потерянным и грустным, как будто не величайшее благо ожидало его, а наказание. Как будто не было этой их недели вместе. Как будто Кевин совсем его не любил.

— Хочешь, я тебя вечером домой отвезу, рядом с твоей квартирой позавчера сняли засаду. Нет оснований считать, что преступники появятся там.

— А так можно?

— Можно. Буду забирать тебя хоть каждую ночь, — Людвиг обнял его перед самым входом в институт, целуя в губы, и затылком почувствовал чей-то колючий взгляд.

— Людвиг!

В детстве Людвиг считал, что нет ничего страшнее омега-братьев. У него их было целых два — Иво и Керт, гадкие близнецы, которых он не умел различать. Впрочем, сейчас бы он вряд ли перепутал — Керт носил фиолетовые линзы и красил волосы в такой же цвет, а еще наряжался, как блядь, узкая шелковая рубаха на нем чуть не трещала по швам. Денек выдался по-весеннему теплый, и Керт был без куртки.

— Здравствуй, Керт.

— Я тебе звонил, — ухмыльнулся Керт. — У тебя телефон сломался?

— Случайно заблокировал твой номер после той выходки на похоронах отца, ты только заметил?

— Прости, — Керт сложил ладони перед грудью. — Я прошу прощения и хочу помириться. И Иво тоже хочет.

— А что же Иво сам не пришел, — мрачно усмехнулся Людвиг.

Кроме братьев, у него не было близких родственников. Омега-папа погиб, когда Людвигу было шесть лет — какой-то псих открыл стрельбу в аптеке, а альфа-папа умер два года назад от сердечной болезни. Тогда-то Людвиг и разругался с братьями-омегами — Иво и Кертом.

— Представишь меня своему спутнику, — как ни в чем не бывало сказал Керт, улыбаясь. Типичное омежье бездушие — как будто не он только что каялся и просил прощения.

— Да, познакомь нас, — вдруг оживился Кевин.

— Это мой старший брат, Керт Хемниц-Гатц. Кевин Дорт, мой… партнер.

Брови Керта поползли вверх в притворном возмущении:

— Партнер? Ты зажал от нас свадьбу?

— Мне хватило похорон с твоим участием. Мы спешим, извини, — Людвиг взял Кевина за руку и завел внутрь.

А Керта не пустили вслед за ними, задержали на проходной института.

— Это правда твой брат, — спросил Кевин, когда двери лифта разъехались в стороны перед ними. Похоже, эта встреча отвлекла его от предстоящего, хоть какая-то польза от Керта.

— Да.

— Похож на тебя, только… фиолетовый, — засмеялся Кевин, и Людвиг тоже заулыбался:

— Он конченый придурок, как все омеги.

— Ты помиришься с ним? Почему вы поссорились?

Людвиг вздохнул. В той книге про омег, которую дал ему Аксель, было сказано, что между партнерами не должно быть тайн. Даже маленький секрет превратится со временем в большую трещину в отношениях. И он решил рассказать Кевину все.

— В детстве у меня был котик. Когда он сдох, я положил его в коробку из-под обуви и похоронил в шкафу в своей комнате. Иво и Керт нашли его.

— Наверное, начало пахнуть, — с сочувствием вставил Кевин. — Сколько тебе было лет?

— Семь. А им по одиннадцать. Они сделали из него приманку для раков. Обвязали моего котика веревкой и закинули в пруд, чтобы раки вцепились клешнями в его мертвое тело. Я умолял их перестать, мне казалось, что он плачет там, под черной водой, весь облепленный раками.

Лифт остановился, и они вышли на двенадцатом этаже, где находилась палата-люкс Кевина.

— А что потом случилось? — спросил Кевин. — Ты что-то говорил про похороны.

— Да в сущности, ничего. Эти ублюдочные омеги напились и в шутку предложили половить раков с умершим папочкой, но не сразу, а подождать пару дней, чтобы лучше ловилось. Я разбил Керту нос и поссорился с ними обоими.

Кевин обнял его и погладил по голове.

— Мой любимый беточка, — улыбнулся Людвиг, целуя его в лоб.

— Помирись с братьями, Людвиг.

Он оставил Кевина в палате (“все-все, дорогой, ухожу, а то опять не сдержусь, ты такой соблазнительный”) и спустился к машине. Интересно, что Керту от него понадобилось? Подросли сыновья-беты и он захотел пристроить их на омега-терапию?

Наверняка так и было. Керт торчал внизу перед институтом, поджидая его, и Людвиг нехотя к нему подошел:

— Так что тебе от меня нужно?

— Мне — ничего. Просто Иво вбил себе в голову, что надо обязательно помириться с тобой. И кстати, твой омега хорошенький, он же омега, да? Сразу и не понять, — Керт отвернулся и зашагал к фиолетовой спортивной тачке. Вот же долбаный омега, сам не знает, чего хочет.

Вдруг и Кевин станет таким же после омега-терапии, с ужасом подумал Людвиг, садясь в машину. Его скромный беточка превратится в бессовестного и избалованного омегу. Если такое произойдет, придется его перевоспитывать. Он представил, как порет провинившегося Кевина-омегу, а у того стоит, у омег ведь всегда стоит. Просто ужасно, какая мерзость порой приходит в голову, его Кевин совсем не такой.

========== Глава 8 ==========

— Какие все же классные альфищи, Кевин, вот бы их спарить, — сказал Рассел с придыханием и спер у Кевина горсть попкорна.

Они сидели в библиотеке клиники и смотрели фильм — недавно вышедшую на экраны фантастическую сагу о покорителях космоса. Главными героями были два враждующих меж собой альфы и омега, трахающийся с ними по очереди. Впрочем, фильм, конечно же, был не об этом.

Кевин посмотрел на Рассела и слабо улыбнулся. Рассел был умненьким и приличным бетой, как и все, проходящие здесь терапию (“Мы отбираем самых достойных” — было написано на информационных буклетах Института Возрождения). А еще Рассел был физиком, как и сам Кевин, потому они и сошлись достаточно близко. И тем более Кевин не понимал, как тому мог нравиться этот эпически провальный фильм, сюжет которого, казалось, состоял из одних дыр.

— Вот дебил, — негромко сказал Кевин, комментируя действия главного злодея. — Как так можно.