После ужина они перешли в гостиную, О-шу принялся выспрашивать что-то свое у его котов. А Чеззе, присев у камина, вежливо улыбнулся Ши-ану. Кивнул на серебряный значок кадетского корпуса:

— Второй курс?

— Да, сэр.

— Деретесь? — заинтересовался Чеззе, слегка оживляясь от воспоминаний.

— Есть немного, — смутился юноша.

— Помнишь, как вы завалились к нам двумя взводами в казарму и принялись мочить пряжками? — с улыбкой сказал О-шу, подходя.

— Это когда ты мне челюсть табуреткой сломал, сволочь? — засмеялся Чеззе.

— А вы думали, вас и встретить некому, — тоже развеселился О-шу. — Чертовы аристократы со своими подпевалами. Как вы это называли — охота на быдло?

— Псовая охота, чтоб ты понимал, — мечтательно протянул Чеззе и усмехнулся, глядя ему в глаза: — А Гра-хи придумал так, чтоб наказали только вас.

— Вот как... а мы думали, что вас щадят, как нежных аристократиков, — вредно оскалился О-шу, вспоминая старую дразнилку.

— Нет, я никогда не подготавливал нападения прежде, чем Гра-хи не разработает несколько схем для отмаз, — Чеззе задумчиво посмотрел в огонь. — Ты знаешь, мне кажется, он закопал свой талант диверсанта... или контрразведчика, пойдя в спецназ.

— Он пошел туда вслед за тобой, как всегда, — пожал плечами О-шу.

— Ты поддерживаешь с ним отношения?

— Нет, — неловко сказал О-шу, — как-то не сложилось.

— Ясно, — Чеззе снова уставился в камин.

— Ты был таким властолюбивым ублюдком тогда... Я до сих пор не представляю, с чего это ты вдруг пришел ко мне мириться... после всех этих войн, — нарушил тягостное молчание О-шу.

— О, это просто, — улыбнулся Чеззе. — Помнишь: благороднейший из врагов...

— Самый преданный союзник, — закончил за ним О-шу. — Не думал, что ты и тогда выбирал друзей по Кодексу Ци-хана.

— Я тогда жил по этому кодексу, — засмеялся Чеззе. — У нас в поместье была заброшенная башня в лесу, и мы там устраивали такие сражения... Штурм Ырыкчана!

— И ты, конечно, был Ци-ханом, — усмехнулся О-шу.

— О, да, — окончательно развеселился Чеззе, — помнишь это его: с нами бог и никого над нами!

— Я... — О-шу подался вперед из своего кресла, впиваясь в него взглядом, — я просто не понимаю — почему, Чеззе?

Их молчание было похоже на пульсирующий сгусток тьмы.

— Потому что меня подставили, — спокойно ответил Чеззе, разбивая это. Было так легко сказать это. Почему он молчал раньше? Глупая гордость.

— Но... ты знаешь, кто?

— Гра-хи, — он засмеялся: — забавно, да?

Щи-цу

Визит О-шу и Ши-ана прошел хорошо. Было весело. И, пожалуй, он в первый раз не испытывал неловкости перед О-шу. Присутствие Чеззе придавало уверенности в себе. Мальчишки тоже остались довольны. А уж игра в охоту на змей удалась на славу. Правда, в самом разгаре О-шу и Ши-ан куда-то запропастились, но потом быстро нашлись. Щи-цу не мог без смущения думать, чем они занимались. А уж эти шуточки Чеззе, бедный Ши-ан покраснел… И все же было мило, весело по-домашнему.

Потом у Щи-цу было еще два дня выходных, и он работал с планшеткой, лежа в саду. Ему удалось сделать несколько поистине революционных предположений, радикально отличающихся от традиционной точки зрения на змеиные яды, и теперь он не мог дождаться, когда же сможет проверить их в лаборатории на своей трехмерной модели.

Вечером они вместе уложили тройняшек спать, и пошли к себе. Чеззе взял его у стены, оттянув хвостик в сторону и совсем немного приспустив шортики. Это было очень вульгарно, но вместе с тем и возбуждающе. А ночью, привычно подгребя Щи-цу под себя, он сказал:

— У тебя такая попка, малыш, я схожу по ней с ума, хочу увидеть её в обрамлении чего-то прекрасного. Наденешь для меня чулочки?

— Нет! – Щи-цу залился краской и прикрылся хвостиком.

— Ну, пожалуйста, — Чеззе опять состроил свою любимую умоляющую мордочку.

— Нет, ни за что, — Щи-цу задрожал, — я, конечно омега, но не надо со мной так. Это унизительно… Пожалуйста…

По щеке поползла одинокая слезинка беспомощности.

— Ты что? – Чеззе переменился в лице, — я же не заставляю! Не хочешь — и не надо. Ну, прости! Все время забываю, какой ты чувствительный.

Щи-цу жалостливо всхлипнул и попытался улыбнуться.

— Прости. Я опять расхныкался…

— Не говори глупостей. И никакая ты не омега, ты... — Чеззе на мгновение задумался, а потом ухмыльнулся и несколько раз чмокнул его в ушко. — Не омега. Просто у тебя было неправильное воспитание, и ты попал в сложную ситуацию. Но я это исправлю. Потому что ты мой котик. Я о тебе позабочусь.

От этих слов на душе у Щи-цу стало тепло, он обернулся и бросился обнимать Чеззе крепко-крепко. Выражение любви и благодарности вылилось в очередной страстный секс. Поэтому утром вставая на работу, Щи-цу любовался в зеркале на темные синяки под глазами и зевал не переставая.

Они закинули тройняшек в секцию плавания, а потом Чеззе повез Щи-цу на работу. У него самого сегодня был выходной, но он даже слушать не стал возражения младшего, когда тот заявил, что доберется общественным транспортом.

— Послушай меня внимательно, — Чеззе предусмотрительно переставил кар на автоматический режим, — Гра-хи уже должен был вернуться. Даже удивительно, что он до сих пор не связался со мной. Он может попытаться достать тебя. Не поддавайся на его угрозы, уговоры и что бы там ни было. Сразу звони мне. Не вздумай его бояться. Мы со всем справимся. Ты понял?

— Да, Чеззе, — улыбнулся Щи-цу и полез целоваться.

До прибытия в институт оставалось еще двадцать минут, и их нужно было грамотно убить.

Попрощавшись со старшим у дверей, Щи-цу в приподнятом настроении пошел на рабочее место. Первое, что его удивило – все визоры в холле были включены. Обычно это происходило не раньше середины дня, когда в институт могли придти посторонние посетители. В лифте тоже работал визор. И там доктор Кан-кра, начальник их лаборатории, что-то говорил о сенсационном открытии и революционном подходе. Щи-цу кольнуло нехорошее предчувствие.

“Не может быть, — сказал он сам себе, выходя из лифта, — этого просто быть, не может. Не придумывай глупостей.”

Но ноги сами вели его все быстрее. Он буквально ворвался в свою маленькую лаборантскую и замер на месте. Его стол был переворошен, а трехмерная модель пропала. Щи-цу сполз по стенке. Это произошло во второй раз. Только тогда Кан-кра сделал все втихую, а теперь открыто. Он сам виноват, если бы в первый раз попытался отстоять свои права, но он, помня о запрете Гра-хи на конфликты, промолчал, а в результате...

Он вышел из лаборантской, не запирая дверь, отыскал ближайший визор. Так и есть, на бегущей строке значилось: “Все, что мы не знали о воздействии ядов змей! Конференция заслуженного профессора и доктора наук Кан-кра! Сенсационное открытие – революционный подход! Возможно, сегодня свершится эпохальное событие! Не пропустите: начало конференции в 12.00!” Что делать?

Щи-цу откровенно растерялся. Больше всего хотелось плакать, как он привык за последние два года. Еще хотелось ворваться в кабинет к начальнику и расцарапать ему наглую морду. Но он не позволил себе ни того, ни другого. Он пошел в туалет, где умыл лицо холодной водой.

А когда разогнулся, то увидел, что за спиной у него стоит Гра-хи и гнусно ухмыляется.

— Привет, киска. Соскучился? – он оскалил морду и схватил Щи-цу за попку.

— Отпусти! – взвизгнул Щи-цу, но бежать было некуда, с одной стороны Гра-хи, с другой край раковины.

— Забыл, кому принадлежишь, блядь? – Гра-хи, ударил его в живот. — Так я тебе быстро напомню!

— Чеззе, — прохрипел Щи-цу согнувшись от боли.

— Что, жаловаться побежишь? – Гра-хи отошел и сложил руки на груди. — Думаешь, он простит тебе подставу? Да он же тебя первым и прикопает. А я останусь чист… На колени, блядь, и соси по быстрому, пока никто не вошел.

— Чеззе запретил, — Щи-цу отодвинулся подальше.