Но ведь Рихард не виноват, что ему на спину свалился здоровенный кот, больно вцепившись когтями. Он даже не почувствовал, как обкончался, просто застыл и провалился в темноту.

— Только опять сознание не потеряй, я за тебя беспокоюсь, дорогой, — Эрчер старался почаще напоминать ему о позорище.

— Можно, я тебя привяжу, — попросил Рихард в каюте уже.

— Ну давай, — ухмыльнулся Эрчер. — А если тебе станет плохо, кто меня развяжет?

— Я не сильно, сможешь сам освободиться.

Эрчер такой красивый с привязанными руками, просто с ума сводит, и Рихард не смог сдержаться, засадил слишком сильно. Дырка вокруг его члена туго сжалась, когда Эрчер сдавленно застонал.

— Прости, — зашептал Рихард и вставил еще глубже, — я так люблю тебя. Ты взорвал Альвейм, а я тебя все равно люблю.

— Я не знал… о взрыве Альвейма, — прошептал Эрчер.

И Рихард ему почти поверил.

А еще подумал о том, что будет, когда они достигнут Лонгдаля. Эрчер опять его бросит. Нет, этого нельзя допустить, Рихард лучше убьет его. Он представил Эрчера в кровище, на коленях и умоляющего, и кончил, аж показалось, что мозги чуть не вылетели.

— Развяжи меня, — Эрчер под ним завозился недовольно, но Рихард не стал его отвязывать.

Он несколько раз провел губами по стволу эрчерова члена, наслаждаясь вкусом, а потом подхватил Эрчера под колени и засунул язык в мокрую растянутую дырку. Эрчер выгнулся, и тогда Рихард принялся ласкать его рукой, продолжая вылизывать, пока тот не излился ему в кулак.

— Ты точно решил лететь на Лонгдаль, — спросил Рихард позже, наконец-то решился.

— А куда же еще, — сонно ответил Эрчер, обнимая его.

Рихард заметил у того на запястьях наливающиеся красно-синие полосы, как метки у провинившегося невольника. Так притягательно.

— Может, сперва на Эннатум, это планета в секторе GQ-13, мы выйдем с изнанки как раз рядом.

— Именно там маяки, — Эрчер, безусловно, догадывался обо всем.

— Да. Там мы возьмем дополнительный груз и сможем беспрепятственно достичь Лонгдаля, еще и заработаем. А так тебя тоже арестуют, подумай, Эрчер. Если сразу не расстреляют корабль.

Но Эрчер ничего ему не ответил, потому что спал. Рихард встал и прошелся по каюте, как жаль, что он не может управлять кораблем сам. Придется убедить Эрчера, только вот как это сделать. На корабле не было препаратов для временного подавления психики, а пытать Эрчера он не смог бы. Даже ради Альвейма, понял вдруг Рихард, его чувство к Эрчеру было таким мучительным сейчас, настоящая зависимость.

Эрчер дрых на животе, и Рихард прижался щекой к его голой заднице, рассеянно глядя перед собой. Должен же быть какой-то выход. На глаза ему попалась декоративная свеча, их было несколько здесь, в отделанной в хасефейском стиле каюте, и он почему-то решил вставить одну Эрчеру в жопу. Как будто это могло помочь.

Эрчер Веллинг

Их сильно тряхнуло, и Эрчер скатился с кровати. Рядом грохнулся Рихард:

— Еб… свечку сломал.

Эрчер ошарашенно помотал головой, а потом вскочил с четверенек и бросился в рубку, даже не одеваясь.

Они уже провели в изнанке лишних четыре дня, и Эрчер зверски вымотался в бесплотных попытках выхода. Еще немного и он поверит, что они никогда отсюда не выберутся. Так и будут скитаться меж измерений, пока не истают защитные щиты корабля. А потом их сожрет изнанка.

Эрчер старательно перевел дыхание, нужно успокоиться перед тем, как опуститься в кресло и запустить руки в навигационные кубы. Успокоиться и не сделать ошибки.

Их затрясло, и Рихард опять принялся ругаться, поминая кошек. Эрчер сосредоточенно сканировал окружающую их изнанку, но снова не видел выхода. Только бесконечные возмущения и помехи.

— Эннатум, говоришь, — сказал он, разорвав слияние с кораблем.

— Да-да, — вскинулся Рихард, успевший задрыхнуть в кресле второго пилота, — там груз ждет.

— И товарищи из разведки, — улыбнулся Эрчер.

Ни на какой Эннатум они наверняка уже не попадут. В лучшем случае их выкинет где-нибудь на краю обитаемой вселенной. Но Эрчер снова и снова дразнил Рихарда, чтобы увидеть, как горят его глаза — тем самым неумолимым и обреченным огнем неравной борьбы за правое дело. Тем огнем, что когда-то пылал в юных ребятах Хасефейского Сопротивления. Тогда он чувствовал себя не вправе остановить собственную дочь, а сейчас — не мог увести любовника от войны. Война была здесь, она пролегла тонкой линией фронта между ними. Мертвый Альвейм и живой Лонгдаль. Пока живой.

— Ты же понимаешь, что я не могу позволить тебе протащить эти ваши маяки на Лонгдаль, — сказал Эрчер с искренним сожалением в голосе.

Рихард подтянул к себе колени и обхватил их руками, глядя исподлобья. Он был обнажен, и оттого невинная поза превратилась в бесстыдную. Эрчер, невольно облизнувшись, уставился ему в промежность, на темнеющую промеж белых бедер мошонку.

— Более всего я бы хотел, чтоб ты был на моей стороне, дорогой, — сказал Рихард.

— Я тоже, — снова улыбнулся Эрчер. — Как думаешь, лонгдальские техники психокоррекции более… щадящие?

Рихард выпрямился, слегка побледнев — от гнева, понял Эрчер и почувствовал, как тонкая линия между ними превратилась в непреодолимую пропасть. Наверное, Рихард никогда не видел в нем человека, желая лишь обладать. Он даже не раскаивается в том, что сделал. И, наверняка, сделал бы это еще раз. Или несколько.

Эрчер поднялся и ушел в каюту — хотел одеться, а вместо этого заперся и заснул. А проснулся от настойчивого стука.

— Мы уже вышли из изнанки? — спросил Рихард, стоя на пороге.

— Нет.

— Эрчер, я знаю, сколько занимает путь до того маяка. Куда ты нас ведешь?

— В никуда, — усмехнулся Эрчер. — Изнанка нас не выпускает. Наверное, взрыв Алвейма исказил наш путь.

— Вот как… — Рихард растерянно потер лоб у повязки. — Ты… не собираешься меня впустить?

— Да… заходи, конечно. Только я собираюсь спать, — утомленно отозвался Эрчер. — Изнанка измотала.

Рихард Терге

— Подожди, не спи, — Рихард сел рядом с Эрчером на кровати. — Это правда, что изнанка не выпускает нас?

— Увы, — раздраженно вздохнул Эрчер. — Дай поспать уже.

— А направляющий луч, навигационные приборы должны его видеть…

— Нет никакого луча.

— Но тогда… если нет сигнала, значит, и самого маяка нет, — он поерзал и поправил одеяло на Эрчере, тот притворялся спящим. Наверное и правда устал. — Или даже всего Эннатума нет.

“Как Альвейма”, хотел добавить Рихард и осекся, все еще не мог сказать такое вслух.

Он старался как можно реже думать о взрыве, о погибших родителях, но иногда осознание этого вдруг становилось неуправляемым.

Рихард лег рядом с Эрчером, прижимаясь, погладил живот и бока. И вспомнил, как трогал того в ванне, еще на Даллене. Целую вечность назад. А потом столько всего случилось, Рихард хотел как лучше, хотел любить Эрчера и заботиться о нем, и еще иногда делать больно, но не всерьез, просто чтобы острее почувствовать их связь. И только однажды сорвался, когда выеб Эрчера во флаере. Изнасиловал.