Ничего, броня выполнила своё предназначение, спасла её жизнь, а дальше уж она как-нибудь сама справится. Главное, болты не выронить.

Долгих полчаса спустя, хваля собственную запасливость, благодаря которой малый поясной контейнер когда-то давно прочно и надёжно врос в поясное крепление доспеха, девушка закончила затягивать последнюю гайку на самодельном не то лубке, не то манжете. Ещё несколько секунд ушло на то, чтобы отправить отвёртку и лишние болты в контейнер.

Отшуршав пластиком, защитная оболочка питательного батончика упала в воду, а крепкие белые зубки с силой впились в неподатливую, прессованную массу брикета спецпайка. На флягу девушка даже не смотрела, и без того знала, что тоника в ней от силы на пять-шесть глотков. Увы, и до ближайшей суши, где можно было бы воспользоваться хоть утренним туманом, хоть ночными испарениями, и сконденсировать на том же материале гидрокомбеза хотя бы кружку питьевой воды, в любом направлении не меньше доброй тысячи миль.

Пожалуй, надо было всё же выловить тушку примитива, и использовать его кровь как НЗ. Да, вредно, да, портится быстро даже в охлаждающем внутреннем слое термофляги, но -- там хотя бы есть минимальный запас полезных веществ, способствующих регенерации.

Расправившись с батончиком, девушка обратила внимание на крепление. Пошевелила пальцами, покрутила кистью. Приемлемо. Моторика не на высоте, конечно, но жить можно. И, похоже, перелом не сильно повредил связки, жилы, нервы, кровеносные сосуды и мышцы, иначе орала бы она сейчас благим матом, катаясь по воде, несмотря на всю чудовищную усталость.

В целом, конечно, идеальным был бы вариант приживить пластинки брони, вкрутив их прямо в кости, благо, с болевым шоком она бы худо-бедно, но справилась. Однако, вслепую, не имея достаточно устойчивой твёрдой поверхности, на которой можно было бы заняться самопочинкой такого уровня сложности, -- дело тухлое.

Девушка запросила опрос боевых систем варсьюта, заранее приготовившись к совершенно неутешительным результатам. Впрочем, всё оказалось не так уж плохо. Да, утеряны выносные пилоны ГК, торпедные аппараты, крепившиеся на голенные и бедренные слоты доспеха справа, слизало с брони близким подрывом снаряда, наплечные турели повреждены осколками... Зато -- ГЭУ, пусть и с чиханием, но -- тянет почти двадцать процентов от номинала. Маршевый двигатель ещё выдаёт треть от мощи, цел левый маневровый. ТА левого борта живы. Набедренный слот никуда не делся, а вот голенной придётся перенести на слот щитка, укрывающего сломанную руку. Да, если придётся отбиваться, вибрацией отдачи кости снова сместит, но -- другого варианта всё равно нет.

Рапира и дага целы. Сохранился любимый тесак. И исправен старый добрый РШ-12 мод 5, штурмовой револьвер с заменяемым модулем лентопротяжной подачи боезапаса. В наруче жив синтезатор БАВ[3], а в уцелевших элементах доспеха всё ещё нормально функционируют системы подачи двух контейнерных оружейных погребов. В поясе цел спидлодер, с ним же, в специальных креплениях, два уже снаряжённых сменных барабана и три десятка патронов.

Если прайм-особи не попрут -- вполне можно отбиться и унести ноги.

***

Над плечом взорвался снаряд, начисто слизав с доспеха и турель, и сам наплечник. К счастью, массив оружейного модуля до конца выполнил свою задачу: даже будучи полностью выведенным из строя, он прикрыл от осколков шлем и голову девушки.

А она с тяжёлой тоской вдруг поняла: не отобьётся.

И пусть прайм-особь, авианосец, осталась без фамильяра, а от всей её стаи уцелели пара примитив-эсминцев и контуженная подводная лодка -- справиться с ними ей не удастся. Да, прайм без своего "демона" долго не протянет, но и сейчас она очень и очень серьёзный противник.

Прочная система подачи снарядов перебита, ствол револьвера деформирован... Торпедные аппараты пусты, рука -- переломана вновь, рапира ушла ко дну, а вместе с ней откушенная почти по самую гарду дага.

Плохой расклад.

Расклад мертвеца, если уж быть совсем честной хотя бы с собой.

Что ж... Остаётся последнее: умереть с честью.

Девушка прикинула траекторию своего будущего движения: резкий рывок вперёд, сблизиться с праймом, подвернуться к ней маневровым, а если удастся, то и вовсе маршевым, и тут же сбросить ограничители ГЭУ, выводя механизм на максимум производительности. Рванёт мгновенно. И мощно. Остатки варсьюта и её плоть -- ведь хоть несколько-то костей уцелеют при взрыве? -- послужат дополнительными поражающими элементами, благо, поле Девы Флота, дающее ей её способности, развеется не в момент смерти, а какое-то время ещё будет держаться на ошмётках тела и доспеха.

По волосам на затылке пробежала дрожь -- словно ледяной сквозняк пронёсся по разгорячённой, покрытой потом и кровью коже. И мир обрёл странную контрастность и запредельную чёткость.

Она совершенно безразличным взглядом смотрела на север, откуда двигалось облако летательных аппаратов Глубинных. Судя по отметкам на внутреннем радаре -- минимум две прайм-особи класса авианосец. Значит, и стая тел на шестьдесят.

У неё нет шансов.

Короткая команда варсьюту на прогрев маршевого. Пять процентов от номинала, но на короткий рывок хватит.

Справа качнулся воздух, загустел, обретая полупрозрачную плоть. И за ним ещё раз. И ещё. И слева, и позади.

Пока уцелевшие после стычки Глубинные перестраивались в атакующий ордер, девушка успела бросить короткий взгляд по сторонам.

Значит, легенды канмусу не лгут. Значит, и вправду -- когда смерть неминуема, приходят они...

Практически плечом к плечу рядом с ней стоит бывший корветтен-капитан... Спутать его с кем-то другим просто невозможно -- память корабля в таком никогда не ошибается. На призрачном мужчине форма капитана-цур-зее. За ним -- старпом. Слева -- навигатор и радист. И другие моряки и офицеры -- уступом от неё, и она -- во главе клина.

И сзади выдвигаются бойцы десантной группы, оттесняя явившихся первыми духов во вторые ряды.

Лица их суровы и светлы.

И она понимает, что и её лицо сейчас так же разглаживается, теряет хмурость и выражение едва сдерживаемой боли.

И на душе становится легко и светло.

Умирать -- не страшно.

Капитан-цур-зее, коснувшись прозрачными пальцами её плеча, кивает и что-то говорит. Она не слышит слов, произнесённых духом, но понимает смысл неуслышанного:

-- Wir sind mit dir, "Schwanen des Ostens"[4].

Натужно переключаются каналы питания -- под деформированной бронёй поворотным механизмам, частично выскочившим из пазов и потерявшим юстировку, сложно замкнуться в новую сеть каналов. Но -- не невозможно.

Ещё жалкий десяток секунд, и уцелевшие "артерии" варсьюта заполнятся остатками БАВ, а синтезатор с принудительно снятыми ограничителями начнёт нагонять свежую смесь в отсеки ГЭУ.

Авиазвенья летят быстро, очень быстро. Праймы, похоже, чувствуют, что она на пределе, и не хотят делиться вкусной добычей с авианосцем, потерявшим фамильяра.

-- Scheiße! -- скрипит зубами девушка, понимая, что уже не успеет накачать варсьют БАВ под завязку...

А полупрозрачный радист, протиснувшись сквозь ряд таких же призрачных десантников, с ошалевшим взглядом одной рукой пытается сдёрнуть старинные наушники, а другой -- ухватить девушку за несуществующий лацкан.

Отчаявшись, он встаёт перед ней -- и, вытянув руку, ладонью машет на десять часов -- на два часа западнее направления, откуда движутся праймы-авианосцы.

Подкрепление?..

Вряд ли.

И времени уже нет.

Два удара сердца.

Кивок капитана-цур-зее.

И, захлёбываясь от избытка энергии, сердце варсьюта выходит на форсажный режим...

...чтобы тут же, натужно икнув экстренным сбросом через распахнувшиеся на полную энергоотводы, замолкнуть.

И не сразу девушка замечает, что доспех функционирует на одних лишь только аварийных источниках питания, а ГЭУ молчит.