И, визуально, совершенно не пьянел.

Лет пять назад Юра ему бы позавидовал -- индивидуальная колония нанитов боевого назначения первого поколения -- подспорье чудовищно выгодное: мало того, что пистолетные пули не берут, а очередь из автомата только в упор пробьёт, так ещё и не отравишь ничем -- инкона жёстко фильтрует кровь, воздух, лимфу.

А теперь Юрий ему не завидует. Даже сочувствует. Первые инконы из организма носителя не выводятся от слова совсем. И отключить их невозможно. И, следовательно, даже просто насладиться изысканным вкусом еды или ароматом хорошей сигары -- уже не получится, максимум -- только общие вкусовые ощущения. Про то, чтобы накидаться как следует, и говорить не стоит. Жить в собственном теле, как в стерильной изолированной капсуле -- такое и врагу не пожелаешь.

А Железный Джимми, кажется, нашёл какой-то баг колонии. Иначе ничем другим нельзя объяснить то, что он-таки поддался опьянению.

Майор бухал стабильно два раза в год. Если в конце декабря он просто молча с утра заседал в баре и глушил алкоголь в полном молчании до глубокой ночи, поминая сослуживцев, то в середине августа -- накидывался строго до изумительных соплей и аутентичных зелёных феечек с ручными рельсотронами.

Собственно, поэтому он в город и не выбирался. В местном баре гораздо легче и проще найти того, кто сможет оказать достойное сопротивление, чем светить своими навыками в гражданских публичных местах.

С другой стороны, владельца первых колоний нанитов обезвредить не так-то просто -- если как боец он сам себе ещё и оружие, то с апгрейдом в виде боевой инконы -- вообще тушите свет. Но майор -- кадр слишком ценный, чтобы списывать или переводить на более мирные и спокойные должности. Командование Объединённых наций не раз пыталось услать Хоквуда хоть к эскимосам, лишь бы подальше от любой из Школ, но майор, проявляя чудеса изворотливости, а так же пользуясь редкостным спонтанно просыпающимся даром применения запредельной бюрократии и классикой жанра о слове и пистолете, всё равно возвращался к привычной работе.

В конце концов, большие шишки плюнули, вняв истерикам психологов, и просто выделили усиленную ГОП -- как раз на случай, если майор решит как следует оторваться.

А действо на экране плавно менялось.

Хоквуд, загрузившись так, что начал ловить чёткий крен на все борта сразу, преодолевая коварную гравитацию, направился к стойке, у которой травил анекдоты один из сменившихся ГОПников.

Юра присмотрелся к мужчине, с трудом опознав в нём Кларка Мерцера -- всё же боец, упакованный в экзоскелет, разительно отличается от самого же себя, но в обычной форме. Прекрасный стрелок, толковый рукопашник, владелец боевой инконы пятого поколения. Частенько пересекаются с ним в бассейне и на полосе препятствий, иногда спаррингуют.

Майор, покачиваясь, продефилировал мимо Мерцера, на последнем шаге изящно запутавшись в ногах и удачно погасил опасный крен о плечо бойца ГОП. На лице Кларка мелькнуло страдальческое выражение, впрочем, тут же сменившись полной бесстрастностью активировавшейся психомаски. Да, новые инконы не вывозят против первых, но вот чего у них не отнимешь, так это возможности работать напрямую с психикой реципиента.

Подноготной новых возможностей нанитов Юрий не интересовался -- впрочем, и доступа к таким знаниям не имел, -- но вполне догадывался, что сейчас происходит с телом Мерцера. Распределённая по всему телу колония начала экстренную стимуляцию организма, в строго отмеренных дозах насыщая кровь норадреналином и кортизолом, полностью гася выработку тестостерона и приглушая количество адреналина, параллельно активизируя гормоны, подавляющие эмоциональную составляющую личности; при этом инкона начинала синтезировать боевую химию и насыщать тело огромным количеством соединений, в организме человека не встречающихся. Ускоряется проводимость нервной системы, уплотняется кожа, стимулируются зрительные и слуховые каналы; молочная кислота под воздействием препаратов, созданных колонией, не успевает накапливаться, перерабатываясь на простейшие составляющие, в дальнейшем идущие на поддержание работоспособности инконы и усиление регенеративных способностей бойца.

Майор, уловив изменения в мимике Кларка, хищно улыбнулся и продолжил развивать успех, просто и без изысков пробив короткий в печень. Мерцер, впрочем, удар проигнорировал, сосредоточившись на обработке болевых точек, доступных рукам.

Тоже без успеха -- инкона давала многое, но усиление, равное приложению пули в точке контакта, развить человеческими пальцами невозможно.

В это время немногочисленные посетители потихоньку, не отсвечивая, покидали бар. Джимми здесь многие знали и были в курсе периодических разгрузок майора, но под горячую руку попадать это знание никакого желания не прибавляло. Не убьёт, даже не покалечит, но в нокауте валяться -- приятного тоже мало.

Нарезка сменилась, оператор монтажа дал сводную картинку, полученную с внешних камер и видеорегистраторов оперативной группы. Игнорируя двери и окна, прямо сквозь стену, в облаках пыли, штукатурки, гипсокартона и обшивочного пластика, наружу спиной вперёд вылетает майор. Падает, сходу уходя обратным перекатом, и, на миг замерев, с восторженным рёвом счастливого носорога несётся к первой группе оперативников. Штурмовые доспехи защищают своих носителей от членовредительства, но -- не спасают от собственного вывода из строя. Первая группа не успевает всадить в Хоквуда даже десятка инъекторных пуль с мощным транквилизатором, одной дозы которого, как правило, хватает на то, чтобы надёжно вырубить слона, а на сдачу -- отправить в объятия Морфея ещё парочку тех самых носорогов. Чтобы пробить защиту инконы, таких нужно минимум три десятка. И сети. И одновременная работа пары-тройки тазеров, стоящих на вооружении у контр-террористов.

Бойцы ГОП разлетаются в стороны ничуть не хуже, чем обычные кегли в боулинге, только за это время майор, работающий на ускорении, успевает ещё и трём из них выбить блок ГЭУ, а четвёртому вынести компрессор и похерить гидравлику. Оставшаяся троица наваливается на Хоквуда, разворачивая его спиной к уже вывалившейся из теней второй группе. Четырёхствольные пневматические помповики, закреплённые в надплечевых турелях, выплёвывают разворачивающуюся в боевое положение прочную сетку, но Железный Джимми при первом же звуке выстрелов проваливается в ускорение, легко и непринуждённо покидая траекторию сетей и, когда прочные плетёные нити накрывают последних людей из первой группы, спокойно и деловито выводит из строях их силовые установки.

А потом приходит очередь второй группы. Майор сваливается в совершенно запредельную скорость -- её развить можно лишь на несколько секунд -- но и этих коротких мгновений хватает, чтобы Хоквуд выпал из ускорения в центре группы, сломанными куклами падающей вокруг него. Рассечение на виске, кровоточащие сбитые костяшки и -- довольная улыбка от уха до уха.

В грудь, шею и правое бедро один за другим вбиваются восемь инъекторов, и Джеймс, довольно скалясь, лёгким подшагом растворяется в густой тени, создаваемой придорожными деревьями и стенами хозпостроек.

Картинка меняется: четыре прицела плавно движутся в поисках цели; вид -- сверху вниз, под углом не более сорока градусов. Изображение на одной из камер приходит в движение: резкий рывок в сторону -- и помехи разбитого объектива. Пять секунд -- пока оставшиеся снайперы, работающие в собственной тактической сети, перераспределяют секторы обзора и запускают сторожевые дроны в точки вероятного подхода противника -- и из строя выходит вторая камера.

И ещё десяток секунд. Рывок, мельтешение: прицел, ограждение, звёздное небо, гравий разбитого на крыше миниатюрного сада камней, хруст ломаемых костей и скрежет металла, и объектив, встретившись с покрытием, гаснет, успев напоследок увековечить пару характерных осколков зубов, весёлыми прыжками скачущих в гравий.

Оставшийся снайпер времени зря не теряет: всаживает в спину Хоквуду всю обойму транквилизаторов и тихо, удерживаясь в тени, меняет позицию.