Я отправился за палкой, а когда вернулся, увидел как Одо, сжав скулы Августу, на живую зашивает ему рот. Я не уставал удивляться, как у него хватает на это сил, потому что дьявола, вселившегося в тело несчастного барона, не смог одолеть никто из находившихся тут людей. И пока Одо был занят, я шепнул об этом Николасу.

Герцог, с тревогой посмотрев на меня, вдруг выразительно кивнул. Он взял у меня из рук кол, который Одо не видел, занятый зашиванием рта, и спрятал в углу. Затем он начал кричать на меня, чтобы я не халтурил, а всё-таки принес палку. Я понял игру и снова побежал за колом. Когда я вернулся второй раз, вампир уже лежал в каменном гробу, заранее для него приготовленном. Николас стоял в отдалении, стараясь не смотреть на Августа. Для герцога было страшным ударом как смерть супруга, так и его воскрешение в дьявольском обличии. Я протянул осиновый кол Одо. Он размахнулся и одним ударом вонзил его в грудь ожившего мертвеца. Август тут же замер и затих.

- Теперь он точно мертв, но если вы вытащите кол, то может и ожить, - Одо с торжеством смотрел на герцога, совершенно не обращая внимания, что тот сжимает в руке кинжал. Но я это видел, я замер, молясь, чтобы у господина всё получилось. А Одо всё говорил. - Надо пригласить священника, чтобы он очистил замок от нечисти. Вдруг в замке еще вампиры?

- Ты прав. Только закрой крышку, я не могу смотреть на Августа.

Одо странно рассмеялся, а затем начал закрывать гроб, с такой легкостью, будто крышка была деревянной, а не каменной. Но мы-то знали, что он никогда не был так силен. Одо больше не был человеком. Николас сделал шаг вперед, и я не успел и глазом моргнуть, как он перерезал горло брату. Тот рухнул на колени, но нас нельзя было обмануть - кровь, которая бы хлынула из раны, будь он человеком, на деле почти не шла. Одо хрипел, глядя на нас с ненавистью, а я, не растерявшись, взял осиновый кол, спрятанный в углу и, приложив все силы, пробил вампиру самое сердце.

Потом мы его связали, как Августа, также зашили рот и спрятали тело в одном из каменных гробов. Это был предок Николаса - Фридрих. Нам пришлось потеснить его.

Трупы слуг по-прежнему лежали в часовне.

Мы поднялись в спальню Николаса. К нашему счастью, запуганный до полусмерти лакей никуда не выходил больше.

Нам пришлось потратить много сил, чтобы те, кто знал о том, что произошло, никогда никому об этом не рассказали. Тела жертв барона я похоронил в саду. Позже мы скрепили винтами гробы, где остались на вечность Август и Одо. А я стал хранителем тайны…”

Эрих закрыл записную книжку и задумался. Он знал теперь, где искать Одо. Но надо ли его освобождать? Надо ли рассказывать Августу о том, что произошло с его любовником и где он сейчас?

- Нет, - сам себе прошептал Эрих, поднимаясь и пряча книгу в нагрудный карман. Перед его мысленным взором вдруг предстал Одо, и альфа злорадно улыбнулся. - Никогда, никогда ты не получишь свободы. Томись в своей могиле хоть до второго пришествия, а я стану вампиром, и твое проклятие разрушится само собой.

Герцог поднялся в свой кабинет, где надежно спрятал книгу, чтобы Август никогда не узнал, что Одо все эти двести лет находился рядом с ним, в соседнем гробу. Пусть для омеги он так и останется пропавшим, исчезнувшим, сгинувшим. А герцог уж найдет способ утешить синеглазого омегу. Эрих глубоко вздохнул и потянулся, чувствуя удивительную свободу и спокойствие, будто с души скатился камень. Альфа с нетерпением ждал ночи. Он больше не боялся своего двадцатисемилетия.