«Как тебе с Беланом работалось?»— спросил Юшков. Чеблаков от­вел глаза, сказал осторожно: «Он ведь не был моим начальником. Мы были на равных». «Он берет взятки». Они кончили есть. Чеблаков свалил посуду в мойку, поставил на стол сервизные чашки и разлил чай. Сказал неохотно: «Это в каком смысле? Систематически?» — «Вот именно. То самое слово».— «Я догадывался»,— сказал Чеблаков. Теперь посмотрел Юшков: «Догадывался или знал?» — «Ну... за руку я его не схватил».— «Я хочу уйти,— сказал Юшков.— У тебя нет места?»

Чеблаков открыл холодильник. Наверно, искал молоко. Закрыл. «Не спеши, старик. Заместитель, сам знаешь, мне не нужен».— «Не­обязательно заместитель».— «Старик, Белан — это не самый плохой вариант. Я бы тебе уходить не советовал. Не торопись пока»,— сказал Чеблаков.

Блондинка из Клецка, Лидия Григорьевна, пришла и на следую­щий день. Села на стул, откинула с колена полу плаща, улыбалась за­гадочно: «Ну?.. Что же мы будем делать?» Сказала это очень тихо. Мол, хочешь — считай, что речь о двигателе, хочешь, — о чем-то дру­гом. «Поздно вы встаете»,— сказал Юшков. Она поняла это как при­знание, что он скучал без нее. Рассмеялась воркующе, объяснила: «Я утром успела в цехах задние мосты и переднюю ось получить. Только вы вот меня не отпускаете». Вчера ее фамилия — Заяц — показалась ему неудобной для женщины, а теперь подумалось: как мило и как ей идет. Она открыла сумочку, вытащила флакончик с темно-красной вязкой жидкостью. «Облепиховое масло». «Как же вы так быстро это достали?» — «Уметь надо»,— сказала она.

Юшков выписал ей двигатель. Она сразу заторопилась. Он заста­вил забрать флакончик, а потом все же обнаружил его на полочке у двери.

А вот Пащенко не появился. Это было очень странно. Вечером Юшков понес его деньги Свете.

Открыл парень лет тридцати, в тяжелых очках, в замшевой курт­ке. Придерживая дверь, загораживал вход. «Мне Светлану Николаев­ну»,— сказал Юшков. Парене помедлил, пропустил.

В комнате горел верхний свет. Света сидела на низком диванчике справа. Она даже не посмотрела, кто вошел. За пустым столом дере­вянно застыли женщина в теплом байковом халате, худая, с темными глазными впадинами, и Славка. Оба подняли и тут же опустили глаза, словно боялись подсмотреть что-то такое, что им не полагалось ви­деть. За их спинами ходил невысокий лохматый крепыш, его Юшков не сразу заметил, отвлеченный поднявшимся с места молоденьким ми­лиционером в сапогах и шинели. Милиционер прошел к окну, заглянул на улицу, и все для Юшкова стало нереальным. «Светлана Николаев­на, к вам пришли»,— сказал парень за спиной. Он остановился у две­ри, как будто сторожил всех в комнате, чтобы не сбежали.

Света блеснула очками. Безумная мысль мелькнула у Юшкова: Белан и Пащенко заманили его в ловушку. Как в кино. Света медлен­но узнавала: «Юшков?» «Я, кажется, не вовремя,— сказал он, с тру­дом избавляясь от своей фантазии.— Толя просил передать, тебе кое-что». Она побледнела, расширила глаза, и только тогда он понял, что происходит. Света беспомощно посмотрела на парня. «Наоборот,— сказал тот.— Вы вовремя». Он, похоже, единственный тут получал удо­вольствие.

Лохматый крепыш остановился за Славкиной спиной, посмотрел на парня укоризненно. Он был удивительно похож на знакомого нижнетагильца, мешковатый и в то же время подвижный невысокий по­жилой человек. «Забежал по пути,— объяснил Юшков Свете.— Хотел вчера и не застал. Толя просил передать, что задержится в команди­ровке». Что-то толкнуло его промолчать о деньгах. Увидел, как Света расслабилась, обмякла. Благодарно шепнула: «Спасибо». Опять он пе­рехватил укор «нижнетагильца» парню: вот видишь, мол, чего ты до­бился. «Нижнетагилец» заметил, что взгляд его обнаружили, нахму­рился. Он явно был старший и по должности. «Садитесь»,— недоволь­но сказал парень. Юшков усмехнулся. «Спасибо, я спешу. Тут, по- моему, обыск?» Славка поднял глаза и еле заметно кивнул. «Вам уже приходилось бывать при обыске?» — спросил старший. «Нет как-то»,— сказал Юшков. «Почему же вы решили, что здесь обыск?» — «Тысячу раз в кино видел»,— объяснил Юшков. Следователь напомнил: «Вы хотели передать что-то Светлане Николаевне».— «Я уже передал...» — «И больше ничего?» — «Нет».— «Странно,— сказал парень за спиной.— Такие вещи можно передать по телефону». «Я могу идти?» — спросил Юшков. «Конечно,— усмехнулся старший.— Вы не арестова­ны». «Света, я тебе не нужен?» «Если не трудно, Юра,— сказала она,— побудь еще. Это можно?» «Можно»,— небрежно ответил старший, рассердившись, кажется, что Юшков занял у них много времени. Он обошел стол и оказался перед Светой. «Видите, как у нас получается: вы сказали, что никаких отношений с бывшим мужем не поддержи­ваете, и в ту же минуту звонят, входит человек и передает, что бывший муж задержится. Как же это?» — «Я объясню...» Света покраснела. Следователь перебил: «Ради бога. Это ведь не допрос. Может быть, вы и правы. Но как образованный и умный человек вы должны понимать, что всякая ложь может быть только во вред вам и вашему... бывшему мужу. Поэтому я вам искренне советую не мешать нам, а помогать и прошу добровольно показывать все, что нас интересует: деньги, сбе­регательные книжки, облигации, драгоценности, вообще ценности. Вы говорите, у вас ничего нет. Мы обязаны произвести обыск на основа­нии этого вот ордера. Обыск — вещь неприятная, а мне не хотелось бы доставлять вам лишние неприятности. Не думайте, что для нас удо­вольствие рыться в чужих вещах».— «Да? — сказала она.— А я дума­ла: удовольствие». Поднялась, подошла к секретеру за спиной жен­щины и капризно сказала ей: «Подвиньтесь, мне надо открыть». Жен­щина и Славка выбрались из-за стола. Юшков уже понял, что они тут в качестве понятых. Из секретера Света вытащила плоскую су­мочку, из нее — три сберкнижки: «Кому это... передать?» «Посмотри­те, пожалуйста»,— предложил понятым следователь. Они неохотно взяли книжки. Славка, не открывая, передал их женщине. «Я прошу вас ознакомиться добросовестно»,— сказал ему следователь строго. Света вернулась на диван. «Дальше»,— сказал парень. «В пальто,— вспомнила она,— кошелек с деньгами».— «Принесите, пожалуйста».— «Подайте пальто». Парень с места не сдвинулся, и старший чуть ус­мехнулся, бегло взглянув на Юшкова, способного, по его мнению, оценить юмор ситуации, и спросил: «Много в кошельке денег?» «Мно­го»,— сказала Света. «Владимир Васильевич, будьте добры, подайте женщине ее пальто».

Следователь сел к столу, раскрыл кожаную папку, вытащил из футляра и надел очки, от которых всякое сходство с нижнетагильцем исчезло. Вытащив бумагу, он стал писать, по ходу дела уточняя фами­лии понятых и участкового. Парень принес не пальто, а кошелек. Поло­жил на стол. «Надо было показать понятым, где он лежал,— невыра­зительно сказал старший. Заглянул в кошелек.— Действительно много. Двенадцать рублей. Шутите все, Светлана Николаевна». «Завтра по­лучка»,— сказала она. «Письма мужа последних лет у вас есть?»— «Мы не переписывались».—«Корешки телефонных счетов вы храни­те?» Свете снова пришлось идти к серванту. Вытащила и положила на стол пачку квитанций на скрепке. Старший показал понятым: не спи­те, мол, просматривайте, просматривайте. «Золото, драгоценности?» Света повернулась — очки в очки. «Все, что на мне». Все в комнате посмотрели на ее уши и руки, и она опять покраснела. «Обручальное кольцо мне не надо, а сережки покажите, пожалуйста». Она сняла сережки. «Когда я их покупала, они стоили сорок рублей».— «Оставь­те их.— Следователь не притронулся к ним.— Все? Больше ничего нет?» — «Ничего». Следователь с неохотой поднялся. Открыл секретер, порылся в нем словно бы приличия ради, закрыл. Посмотрел на гэдээровский столовый сервиз за стеклом в серванте, махнул рукой: мол, бог с ним. Остановился у книжных полок. «„Всемирная библиотека", полностью все двести томов?» — «Я их не считала».— «У спекулянтов покупали?» «Это мой папа подписывался»,— сказала Света. «Папа,— повторил рассеянно следователь.— Папа...» Вернулся к столу, снова писал. Описывая сберкнижки, открывал их одну за другой, без вся­кого выражения отставляя подальше от глаз и глядя поверх очков. Так, наверно, писал, когда приходилось, и нижнетагилец. «Мне мож­но воды?» — спросил Юшков. Света посмотрела на парня. «Идите»,— сказал тот, рукой показав, что относится это только к Юшкову. «От­крой сушилку, там сверху чашки»,— сказала она. «Что ж,— поднялся старший,— посмотрим спальню. Прошу». Пропустил впереди себя хо­зяйку и понятых.