Внизу, на земле, полыхнули зарницы.

«Зенитки открыли огонь!..»

За надрывным воем мотора разрывы снарядов были еле слышны. Но он успел заметить, как темные хлопья дыма повисли вокруг вражеских машин, угрожавших его МиГу.

«Здорово!..»

— Двадцать четвертый! Внимание — противник сзади!

Он круто развернул истребитель: два американца шли параллельным курсом, но были еще далеко; зато другая пара явно стремилась его настигнуть; под крыльями у одного, потом у второго забились огненные вспышки.

«Бьют по мне!..»

Пучки ярко-красных искр зримо протянулись к его машине.

«А-а, шесть двадцатимиллиметровок у каждого! И не жаль снарядов, лупят на таком расстоянии!..»

Он форсировал скорость и бросил машину вверх. Красные искры, обгоняя друг друга, прочертили штрихи за хвостом истребителя, их трассы изогнулись к земле и исчезли.

Еще разворот! Кривая теперь выводила его в хвост американцам. Прикинув дугу его разворота, янки резко прибавили скорость и оторвались от него; работающие на форсаже турбины выплевывали языки пламени.

Он набрал высоту и огляделся: преследовавшие его «громовержцы» попали под огонь зениток.

— Двадцать четвертый! Атакуйте две машины, заходящие в хвост тридцать первому!

Тоан шел, как на привязи, за «громовержцем», но два других готовились атаковать его сзади.

— Тридцать первый! Немедленно уходите вверх!

Отдавая приказ, Лыонг уже выходил на сближение с двумя Ф-105. Он дал короткую очередь, и они ушли в сторону.

«Ну, вроде бы полегчало!…»

Все, кто оставался на аэродроме — пилоты, техники, офицеры штаба, — собрались кучками в траншее и, задрав головы, глядели на небо. Грохот и вой реактивных турбин сливался с канонадой, тупо ударявшей в барабанные перепонки, и сотрясал все вокруг. Иногда зенитные снаряды разрывались прямо над головой; и осколки со звоном сыпались на взлетную полосу. У всех захватывало дыхание от стремительного темпа событий: атаки укладывались в какие-то доли секунды, и один неожиданный маневр резко менял весь ход боя. Вот сейчас несколько Ф-105 старались загнать МиГи в фокус пылающих трасс. Американцы выпускали ракеты одну за другой, и отсюда, с земли, видна была траектория каждой.

Нго, сидевший со своими техниками на краю окопа, вдруг с силой хрустнул переплетенными пальцами. Не дыша, он следил за тем, как Лыонг ушел от одной ракеты, потом — от второй и чудом увернулся от направленных прямо в него снарядов. Ему захотелось вскочить и кричать — кричать так громко, чтоб голос долетел к его товарищам, в небо:

— Ребята! Осторожней!.. Сзади, справа еще двое!

Но он остался сидеть неподвижно, глядя на две серебристые машины, которые кружились каруселью, не давая зайти себе в хвост, — то уходили ввысь, то устремлялись к земле и упрямо шли к аэродрому.

Зенитчики точно взаимодействовали с истребителями, ставя позади них полосу заградительного огня. Дымки разрывов заставляли «громовержцев» сворачивать с курса и ломали их строй. Ополченцы — среди них много девушек — из вырытых на полях окопов частым ружейно-пулеметным огнем встречали самолеты, пытавшиеся на бреющем полете прорваться к аэродрому и закидать его «шариками». Янки сбрасывали свой груз на окрестные холмы.

Один из МиГов вдруг начал пикировать с высоты прямо на аэродром, за ним гнался Ф-105. Другой наш истребитель, развернувшись, отсек от преследователя три остальные американские машины и вынудил их войти в зону зенитного огня.

Нго вскочил. Он не мог разобрать, кто это — Лыонг или Тоан? МиГ продолжал пикировать, словно нацелившись на бетонную полосу, а янки прилип к нему намертво.

Высота — тысяча метров… восемьсот… пятьсот… триста…

МиГ беззвучно, как стрела, мчался к земле. Нго разглядел номер машины и фигуру пилота в кабине: Тоан! Пальцы у него побелели. Он хотел крикнуть: «Кончай! Разобьешься!..»

Американец не выдержал и, задрав брюхо, пошел вверх. До земли наконец донеслась грохочущая звуковая волна. МиГ вырвался из пике прямо над головами людей, в семи или восьми десятках метров от бетонной дорожки. Горячая струя отработанных газов мягко ударила в лицо Нго. И опять ему захотелось кричать и прыгать: на этот раз уже МиГ наседал на американца, а тот старался уйти от преследования.

Ребята, столпившись вокруг Нго, кричали и размахивали руками.

Тоан открыл огонь. Сверкающие пунктиры снарядов ударили в фюзеляж американца. От него отвалился какой-то темный обломок, потом еще пять или шесть кусков металла, крутясь, полетели к земле и грохнулись прямо на взлетную полосу.

Аэродром огласился громкими криками. Американец все еще старался уйти. Но Тоан не выпускал его. МиГ снова дал очередь, и Ф-105, вспыхнув, как факел, рухнул куда-то в поле.

Майор Миллер почувствовал, как по спине у него вдоль позвоночника поднимается холодная дрожь. «Проклятые МиГи! Чертовы зенитки!..»

Он бросил машину в боевой разворот. В наушниках раздался голос Аллана:

— Майор, вы слышите меня?.. Попадание в мою машину!

Миллер атаковал МиГ, только что обстрелявший его друга, и крикнул:

— Роберте, этого подонка я беру на себя!

— Хорошо, майор. Оставляю его вам на десерт!

Миллер видел: сбить идущий впереди МиГ — плевое дело, все равно, что вынуть из кармана зажигалку. Вьетнамец преследовал одного из «мальчиков» и не подозревал, что смерть уже настигает его сзади.

Еще издалека майор выпустил две ракеты. Летевший рядом Ф-105 тоже дал ракетный залп. Синие молнии рванулись вперед. Но противник каким-то непостижимым движением ушел от ракет. «Дьявол! — подумал Миллер. — Мне не хватало сегодня только чудес! Ладно, все равно не уйдешь!..»

— Дин, как ты там?

— Плохо.

— Возвращайся! Возвращайся на базу, не жди нас!

Миллер преследовал «свой» МиГ. Он приказал одному из звеньев выйти на перехват вьетнамца. Но МиГ ускользал по-прежнему, неожиданными и точными маневрами увертываясь от снарядов.

«Ничего не скажешь, у Северного Вьетнама завелись приличные летчики!.. Наверно, их ас! Такого и сбить не стыдно», — криво усмехнулся майор.

Дальнейший ход боя вконец испортил Миллеру настроение. Он не помышлял уже об амбиции и чести мундира. Он скрежетал зубами от бешенства: буквально у него на глазах один из МиГов расстреливает машину Робертса, и он вряд ли успеет ему помочь. Осколки зенитного снаряда застучали по фюзеляжу его самолета. Шедшее впереди звено рассеялось, спасаясь от разрывов.

— Третье звено! — закричал Миллер. — Подавить зенитные установки на холме!

Сам он с несколькими «мальчиками» атаковал МиГ, но поздно: Роберте уже был сбит.

Миллер стиснул зубы, со лба его стекал пот. Он неотступно преследовал вьетнамский истребитель. Пять или шесть раз он открывал огонь, но снаряды шли мимо цели. Однако он не отпускал противника, уверенный, что рано или поздно тот совершит какую-нибудь ошибку, и потребуется не больше секунды, чтобы разделаться с ним.

«Наконец-то!..» Уходя от снарядов, вьетнамец положил истребитель на крыло и очутился в кольце его прицела. Миллер крикнул что-то и нажал на гашетку. Шесть огненных вспышек полыхнули вокруг носа его машины. «Ну, теперь — наверняка!.. Господи, что ж это такое?!» Майор выругался в бессильной злобе.

Лыонг словно сросся со своим истребителем; он выделывал самые невообразимые фигуры, уходя от ракет и снарядов, которыми янки осыпали его со всех сторон.

«…Прошло всего полминуты, а кажется, гонка эта длится вечно!…»

Каждую секунду он ждал, что снаряды ударят в его машину, и каждую секунду умудрялся избежать смерти. Маневрируя, он сумел рассеять вражеские машины. Остался один-единственный Ф-105, присосавшийся, словно пиявка. Он висел на хвосте МиГа, но не открывал огня, желая, должно быть, ударить наверняка.

— Сволочь, — пробормотал Лыонг, — так… так… оторвись от своих, и я тебе покажу!…

Быстро рассчитав маневр, он решил развернуться, но в это мгновение справа от фонаря кабины сверкнули трассы снарядов. Он бросил машину в сторону. Вдруг резкий толчок вырвал из-под него сиденье.