Короче, Сэм чахнет без собеседника, и это его бесит. Поначалу, как ни странно, было проще. Голова была забита страхами и сомнениями. Сэм боялся то того, что Волк его съест, то того, что в их квартиру влезет кто-то еще и опять же сожрет не готового к такому Сэма. Потом страхи прошли. Волк словом и делом доказал, что как еда парень его не привлекает, а приближаться к логову оборотня и пытаться слопать его партнера самоубийц не было. Сэм еще переживал, что своим появлением он испортит жизнь Волку – подорвет его авторитет или что-то в этом духе, но потом понял, что его ликан тут кто-то вроде альфы, а всякими статусными вещами монстры не заморачивались: можно все, пока ты в состоянии это отвоевать.
Сэм успокоился и начал загоняться дефицитом общения. И теперь он сидит, как дурак, и ждет своего непредсказуемого ликана. Когда тот запрыгивает в окно, Сэм просто поджимает губы и делает вид, что очень увлечен процессом спаривания обезьян по Дискавери. Волк подходит к дивану, облокачивается о его спинку, смотрит в экран и фыркает. Презрительно так, прекрасно понимая игру своего человека. И Сэм взрывается. Он шипит о том, как задолбался без человеческой речи, как устал от «сраного гибкого графика» оборотня, из-за которого его непонятно когда ждать и ждать ли, от постоянной ебли за окном. Но все это многословней и красочней. Волк лишь пристально смотрит и плавно перемещается поближе к психующему человеку. Когда Сэм замечает в его глазах сдерживаемый смех, он мигом сдувается, замолкает, опускает голову, а потом тихонько шепчет:
– Извини, я такой придурок.
Оборотень хмыкает, а затем Сэм вскидывается, потому что слышит хруст, как если бы у кого-то ломались кости. Волка корежит, на морде у него отпечатывается такая дикая боль, что парень вскрикивает и бросается к окну, чтобы позвать на помощь – стая признала его и придет по первому зову, – но вдруг останавливается, понимая, что происходит. Когда он оборачивается к дивану, на месте волка уже сидит темноволосый парень и трясет головой, приходя в себя.
Сэм понимает, как Волку было больно, и он уверен, что все его представления о романтике прежде – полная хрень, потому что вот это действительно верх романтичности. Он садится рядом с оборотнем, осторожно кладет ладонь ему на обнаженное плечо, заглядывает в поразительно красивое лицо и недоверчиво спрашивает:
– Все это, – он обводит рукой мощный торс, – только ради того, чтобы поговорить со мной?
– Нет. – Голос у Волка хриплый, будто он не разговаривал лет сто, а ухмылка такая сексуальная, что член у Сэма встает почти мгновенно. – Ради этого.
Ликан сгребает своего человека в охапку и долго, со вкусом целует. Представления о романтике у Сэма уже во второй раз за вечер дают трещину.
Комментарий к Глава 1.
Пасло - очень дурно пахло. Одно из тех самых подзаборных словечек.
========== Глава 2. ==========
Комментарий к Глава 2.
Неведомому экстрасенсу, ЗАСТАВИВШЕМУ меня написать это. Хэв фан…
Людей Раш недолюбливал. Правильнее сказать, он относился к ним пренебрежительно, с легким презрением, ибо всегда считал созданиями слабыми, трусливыми и зачастую глуповатыми. Вот и сегодня он насмешливо фыркнул, глядя на стражников, с опаской поглядывающих на него с высоты первой из стен. Будь Раш на их месте, со всей этой уверенностью в собственном превосходстве, он бы непременно поссал или харкнул сверху, потому что превосходство надо демонстрировать даже в мелочах. А эти чуть не блевали от страха, судорожно стискивая в руках оружие. Смешно. Хотя иногда Раш подозревал у них не сгинувшие остатки чутья. Которое – имейся все же оно у них – непременно подсказало бы, что даже одна стая Раша, в неполном своем составе, могла бы начисто вырезать все людское население. Конечно, делать этого никто не стал бы. Во-первых, новые территории Рашу не нужны, так как это не только влияние и почет, но еще и охренительная ответственность и, признаться откровенно, здоровый геморрой. А Раш не железный, Рашу тоже спать хочется. И жрать, причем желательно не на бегу, как сейчас. Это, кстати, во-вторых. Потому что люди – идеальные объекты для траха. Не для волков – те слишком брезгливы, чтобы пятнать себя связью со слабым партнером, но для всех остальных, коих более чем достаточно. Если даже сейчас, когда с поставками людей проблемы нет, несколько образин попытались украсть молоденькую волчицу – только-только после инициации, уму непостижимо! – то что же будет, случись вдруг так, что людей не станет?
Раш рыкнул от переизбытка чувств и прибавил ходу. Паскудам, которые покусились на члена стаи, уже, конечно, повыдирали ненужные конечности и гуманно позволили истечь кровью, и теперь волк искал альфу птеров, чтобы лично уведомить его о том, в какой жопе находится их клан. Ну и посмотреть, нельзя ли что-нибудь с него стрясти. Не то чтобы Рашу действительно что-то нужно было. В конце концов, недаром волки были могущественнейшим кланом – наличие материальных благ прилагается. Но вот ткнуть Птера носом в его место хотелось и очень. И за волчицу, и просто потому что зарвались крылатые. А Раш ой как не любил, когда кто-то забывал, где его сраное место.
Собственно, искать предводителя птеров стоило в одном из баров города, лучшего, что уж говорить. Еще издали Раш услышал шум и вопли, но поначалу и особого-то внимания не обратил: ну трахают кого-то, ничего нового. А потом прислушался. Крики были явно не от большого удовольствия. Возмущение, волнение, и капелька предвкушения – вот что было в них совершенно явно. Пожалуй, еще удивление, но что могло удивить видавших всевозможные виды измененных, было большим вопросом.
Раш вышиб дверь задней лапой для создания нужной атмосферы, ну и чтобы без лишних усилий привлечь внимание, и, чуть пригнувшись, вошел в помещение. Да уж, картинка была забавной. Волк просканировал полумрак бара, отмечая все детали, чтобы потом рассказать своим – беты обоссутся от смеха. На лестнице под потолком сидел пацан. Перепуганный, куда ж без этого, но воинственный. Он сжимал в руке бутылочное горлышко и пялился на Раша. Судя по тому, что альфа-птер расхлебянил свои крылья – именно он собирался пацана снимать с насеста. Да уж, Раш еле заметно покачал головой, отбросы даже мальчишку скрутить сами не смогли. Он уже приготовился отозвать Птера, чтобы потолковать с глазу на глаз, когда парень слетел с лестницы, пробежал по бару и спрятался ему за спину.
Это был полный и бесповоротный пиздец. Потому что все – все без исключения! – знали, что люди боятся оборотней до мокрых трусов. Те свято были уверены в том, что оборотни целыми днями только и думают, как бы заточить человечинки. Оно конечно не без того, что греха таить, но людьми питалось меньшинство, да и не регулярно. И все же человечки падали в обморок от одного вида даже самого захудалого оборотня. Тупо, конечно, но логично для трусливых до мозга костей людишек.
А вот конкретно этот явно был больным. Раш вроде слышал о чем-то подобном: ну, когда у людей пропадал страх, и они сами шли на контакт, а потом кусали или царапали того, кто подпускал их поближе, и, соответственно, заражали этой дрянью. Учитывая, что пацан стоял вплотную, да еще и ощутимо вцепился в шерсть на боку, подхватить от него болячку было весьма реально. Раш замер и потянул носом воздух. Болезнью не пахло. Был страх, легкий флер отчаяния, размытая надежда и что-то такое теплое, отдающее детством и маминым молоком. Он посмотрел на толпящихся на почтительном расстоянии измененных, надеясь хоть по их придурковатым лицам что-то понять. Напрасно. Рожи их были еще бестолковее, чем обычно. Раш глянул на пацана и чуть не взвыл от обиды: вторая ипостась от взгляда огроменных, выглядящих почти нереальными глаз зашебуршилась и впервые с момента инициации явственно подняла голову.
Альтер-форму Раш ненавидел и презирал. Слабая, хрупкая, как и все люди, она была совершенно бесполезна, да к тому же подвержена всяким непонятным желаниям. Потому была безжалостно загнана на такие глубины, откуда не выплыть. Раш до того момента был почти уверен, что успешно похоронил ее. И на тебе!
