— Не сгущай краски, мама.

Я вдруг ощутила, что у меня внутри все онемело от страха. Я представить себе не могла, что этот мир может существовать без Дениса.

— Ни в коем случае, Мурзик. Но ты ведь тоже этого не хочешь, правда?

— Но что я могу сделать? — в отчаянии спрашивала я себя, хоть и обращалась к маме.

— Он подъедет к нам через час-полтора. Ты не могла бы… найти какой-нибудь предлог?

— Ты толкаешь меня на преступление, мама Как-никак у нас медовый месяц. — Это вышло ненатурально, и я скривилась от презрения к себе. — Я не хочу выглядеть…

— Не беспокойся. Я сказала Денису, что ты заедешь ко мне за кое-какими вещами. Ты ничего не знаешь.

— Мама, я…

— Поверь мне, так будет лучше для вас обоих.

— Но мне кажется…

— Я жду тебя, Мурзик. И очень люблю.

Мама повесила трубку.

Я рассматривала себя в зеркале. Я осунулась и заметно похудела за последние дни. В глазах появилось что-то лихорадочное. Где-то в подсознании промелькнуло: «Что я наделала!» Я вдруг бросилась к шкафу, выгребла с полок все вещи и стала выбирать, что надеть, отвергая одну шмотку за другой. Наконец остановилась на скромном черном «мини». Ведь я же заехала к маме с занятий…

Я вздрогнула, когда раздался звонок в дверь. Мама поспешила в прихожую. Я метнулась к бару, налила полстакана «Чинзано», выпила залпом. Я едва успела дойти до дивана, как Денис влетел в комнату. Небритый, неряшливый… Но черт возьми, это ему ужасно шло.

— О, привет. — Я встала ему навстречу. — Вот уж не ожидала. Хочешь выпить? — молола я с бессмысленностью автомата.

— Я за рулем, — буркнул он. — Что ты еще отмочила? Отвечай!

— Я тебя не понимаю.

— Не прикидывайся! — Он схватил меня за руку и потащил к двери. — Поговорим в машине.

— Я не могу. За мной должны заехать. — Я послушно шла за Денисом. Мама делала мне какие-то знаки с порога кухни.

Денис зажал меня в угол лифта и больно впился мне в губы. Я вскрикнула — я чуть не потеряла сознание от восторга. Он меня не понял.

— Ага, больно? Думаешь, мне не больно?

Он со всего маху захлопнул дверцы — сначала мою, потом свою, со злостью воткнул ключи и с ходу дал высокие обороты. Машина мчалась на сумасшедшей скорости. С заляпанным грязью из луж ветровым стеклом не успевали справиться работавшие со скоростью взбесившегося маятника «дворники».

— Дура! Идиотка! Ну что ты наделала? — Он ругался матом, стучал кулаками по рулю, я пребывала в каком-то коматозном отупении. Наконец «Тойота» выскочила на Университетский и понеслась, подхваченная зеленой волной светофоров. В мгновение ока мы очутились на Киевском шоссе. Впереди один за другим рвались в небо самолеты. Денис вдруг, почти не тормозя, свернул вправо, съехал с насыпи. Потом резко рванул ручной тормоз, и мотор заглох. Нас окружал прозрачный березовый лес.

— Ну. — Он повернулся всем корпусом ко мне. — Говори, что будем делать?

— Не знаю, — сказала я и опустила глаза.

— Стыдно?

— Очень.

Мне в лицо бросилась кровь.

— Ты сделала это мне назло? — допытывался он.

— Нет. Я люблю Янеза.

— Глупости. Ну, трахнул он тебя пару раз, так неужели стоит ради этого надевать на себя цепи?

— Не надо меня оскорблять. У тебя нет такого права.

— Есть. Я сам хотел на тебе жениться. Просто я думал, мы еще молодые и нам рано связывать себя какими бы то ни было узами. Брак — могила любви. А я хотел… Черт, какая теперь разница, чего я хотел!

— Я тоже хотела, чтоб наша любовь длилась вечно. Но это оказалось невозможным.

— Почему? — Он смотрел на меня удивленно и растерянно. — Я ни на секунду не переставал тебя любить.

— Ты любил меня даже тогда, когда ласкал ту женщину, у которой сломался замок на цепочке.

— Я забыл об этом напрочь. О тебе я не смогу забыть. Никогда.

Денис потянулся ко мне губами, и я послушно подставила свои. Потом мы, естественно, занимались любовью. Неподалеку шумело шоссе, сквозь голые березовые ветки тревожно поблескивало голубое небо.

— Улетим на пару дней в Сочи?

Он взял в ладони мое лицо, заглянул в глаза.

— Да, — загипнотизированно ответила я. — Только у меня нет ни паспорта, ни денег.

— Пустяки. У меня дядька работает в аэропорту. Большой начальник. Машину поставит на личную стоянку.

Через каких-то два часа мы уже сидели в самолете, который выруливал на взлетную полосу. Разумеется, я не успела предупредить маму — мы просто не отлипали друг от друга и все время целовались.

— Ну вот, я наставил твоему Янезу рога. — У Дениса было по-детски самодовольное выражение лица. — Интересно, и где это ты откопала хмыря с таким шершавым именем?

— Я знаю его дольше, чем тебя.

— Почему ты никогда не рассказывала мне о нем?

Казалось, Денис был готов вцепиться мне в горло. Его глаза снова метали громы и молнии.

— А что было рассказывать?

— Ну да, он такое ничтожество, что нечего рассказывать. Почему ты не спала с ним раньше?

Я пожала плечами. Я сама не знала ответа на этот вопрос. Сеня был любимцем женщин и всегда благоволил ко мне. Наверное, мне просто не пришло в голову с ним переспать.

— Ты стала похотливой и развратной. Ты не можешь обходиться без мужчины. Я прав? Отвечай!

На нас смотрели. Но Дениса это только раззадоривало.

— Я не могу без тебя, — вдруг сказала я. — А ты… ты…

Я разрыдалась у него на груди.

Эти два дня и две ночи были для меня сплошным праздником. Море лениво ворчало под нашим балконом, все вокруг цвело, благоухало. Мы заказывали еду и вино в номер. За эти два дня мы вышли из нашей комнаты всего на двадцать минут — купить в ларьке внизу пасту и зубные щетки.

— Интересно, что ты скажешь своему Янезу? — спросил Денис, подавая мне бокал с «Хванчкарой». — Уж, наверное, не правду.

— Он ничего не спросит.

— То есть как?

Денис глянул на меня так, словно от моего ответа зависело, встанет ли завтра солнце.

— Я тебе наврала. Я не выходила замуж.

Он готов был меня задушить. «Хванчкара» расплескалась по подушкам и простыне. Он сдавил обеими руками мое горло. И очень больно.

— Решила подергать меня за веревочку? Не выйдет! Не выйдет!

Он толкнул меня со всей силы в грудь и выскочил на балкон в чем мама родила. На улице было прохладно и шел дождь.

Я терла шею — наверняка будут синяки. И это называется любовью.

— Мы сию минуту летим в Москву.

Он бросился к шкафу, сдернул с вешалки джинсы и рубашку.

— Как хочешь.

Я медленно вылезла из постели.

— Ты решила привязать меня к себе на всю жизнь.

— Только этого мне не хватало, — огрызнулась я.

— Ты настоящая эгоцентристка. Ты отрываешь меня от занятий. Ты ревнуешь меня к музыке. Согласись, ты ведь ревнуешь меня к музыке?

Я улыбнулась. Все это напоминало пошлую семейную ссору. Я насмотрелась их в детстве.

— А мне вовсе не смешно. У меня через неделю концерт в Доме ученых, я же вместо того, чтобы учить сонату Прокофьева, провожу время в постели с капризной себялюбивой девицей. Ты не представляешь, сколько я потратил на тебя энергии.

— Представляю. Но это была твоя идея сорваться в Сочи.

— Я думал, ты на самом деле вышла замуж.

— Не вижу разницы. Я все равно тебе изменила. Так что мы теперь квиты, — зло выпалила я и стала натягивать колготки.

Он стоял надо мной босой и в джинсах. Казалось, он потерял дар речи от какого-то нахлынувшего на него сильного чувства. Его взгляд жег мне затылок.

— Шлюха, вот ты кто! Получай!

Он ударил меня наотмашь. Я упала на ковер и осталась там лежать. Я просто не представляла, как вести себя в подобной ситуации.

Не прошло и секунды, как Денис очутился рядом. Он покрывал мое тело поцелуями. Самое ужасное было в том, что они меня возбуждали как никогда. Я не могла себе представить, что не просто стерплю побои от любимого человека, а еще и заведусь от этого. Словом, в душе русской бабы царит настоящая темь.