Мы уже не связаны. Никто друг другу.

— Я не очень умею извиняться, — поморщился он.

— Просто ты не считаешь себя виноватым, — горько усмехнулась я.

— Не считаю, — признался Влад. — Я спасал твою жизнь — это было главной задачей.

— Зачем? — Я развела руками. — Что это дало мне? Когда я рядом с тобой, мне постоянно больно. Даже сейчас… Наверное, к лучшему, что я уйду.

— Древний зря думает, я так это оставлю.

— Прошу, не нужно, — сказала я и посмотрела в пол. На него смотреть было невыносимо — тоска разрасталась, множилась воспоминаниями, больно кололись осколки разбитой гордости. — Не заставляй меня думать, что я прошла через это напрасно.

— Я не подставлюсь, — пообещал он.

— Мне пора.

Напольные часы показывали полчетвертого. Приеду домой — лягу спать. Просто забью на все. Охватили дикая апатия и усталость.

Не знаю, как я оказалась в коридоре. Голова все еще кружилась, но живот болел терпимо. На меня с ходу налетела Майя и, крепко обняв за талию, уткнулась носом в грудь. Я погладила девочку по спине.

— Все хорошо, Рыжик.

— Мне жаль, — сочувственно сказала Ева, стоящая неподалеку.

— Мне тоже, — улыбнулась я в ответ. — Ничего, не пропаду.

— Мы только вернулись. Отдыхали в Египте. Майя любит загорать, Мирослав каждый год нас вывозит.

— Я буду очень скучать, — сказала я, едва сдерживая слезы.

Защитница ничего не ответила и тоже меня обняла.

Когда мы вернулись в гостиную, все притихли. Я нашла взглядом Глеба и кивнула, как бы говоря, что все в порядке. На большее меня не хватило.

— Когда планируешь уехать? — тихо спросил Кирилл.

— Чего ждать? — усмехнулась я. — Сейчас отдышусь и поеду.

Я провернулась к Лине.

— В кухне над мойкой и в комнате, в комоде остались таблетки. Мне все равно уже ни к чему.

Деторожденная еле заметно кивнула и отвела взгляд. Понимала, наверное, что, если я вернусь в племя, она потеряет и дар, и привилегии. Что ж, теперь это ее крест.

Больше никто высказаться не торопился, только Глеб подошел и обнял меня за плечи. Я вызвала такси и в последний раз обвела гостиную взглядом. Тут я появилась маленькой и неопытной девчонкой. Здесь читала на диване, принимала колдуна, ждала воскрешенных атли, здесь ударила древнего, и он упал вон туда, на светлый ковер. Здесь у меня было последнее в атли видение.

Вся моя история — здесь. Здесь она и закончится.

— Ты можешь стать моей пророчицей, — внезапно сказал Эрик.

Он произнес это непринужденно, как бы между прочим, и я застыла, не понимая, как на это реагировать. Впрочем, непринужденно себя чувствовал только сам Эрик. Все молчали, а Влад выглядел так, словно готов наброситься на него с кулаками. Естественно, такой невиданной наглости не позволял себе никто.

Эрик повернулся к Владу и спокойно произнес:

— А что? Она ведь больше не атли — ты ее изгнал. Я лишь предлагаю ей безопасность и защиту.

И тут я поняла, осознала окончательно. Я больше не атли. Навсегда.

Стало тяжело в груди, дыхание сбилось. Я была здесь лишней.

— Ну, так как? — пристально глядя мне в лицо, спросил Эрик, и я отчетливо поняла, что хочу его ударить. Несмотря на слабость жилы, ладони зачесались, забылось все, чему учил Барт. — Или тебе нужно время подумать?

— Не нужно, — сдавленно ответила я и отвернулась. — Я не буду твоей пророчицей, советую агитировать кого-нибудь другого.

И, с шумом выдохнув, покинула дом. Последнее, что запомнила в тот вечер — пунцовое от стыда лицо Даши.

Домой приехала совершенно раздавленная. Позвонила Вике, и подруга тут же защебетала о том, какая я негодница, и что она сейчас приедет и все-все мне выскажет в лицо. Пререкаться сил не было и, положив трубку, я просто откинулась на спину и уставилась в потолок. Попыталась отрешиться от ноющей боли в животе и уснуть — не вышло.

Вика приехала через два часа при полном параде: кожаная мини-юбка едва прикрывала то самое место, под гипюровой черной кофтой явно просматривался кружевной лифчик. Боевой раскрас подруги заставил меня насторожиться.

— Собирайся, едем в клуб, — безапелляционно заявила она, подтверждая мои опасения. Все попытки возмущаться, тут же погибли под ее строгим взглядом.

А что, в самом деле, я теряю? На душе паршиво так, что выть хочется. Авось немного алкоголя и громкая музыка приглушат тоску.

Правда, на наряд, который выбрала для меня Вика, я посмотрела скептически. Это платье я купила во время шопинга с Ирой — красное обтягивающее, с глубоким вырезом. Еще на выходе из магазина поняла, что ни за что его не надену. Да и некуда было — не в лесу же в нем дрова рубить.

Но Вика настояла, сказав, что больше ничего для снятия стресса и лечения депрессии в моем гардеробе не подходит.

Пока я натягивала платье, раздался звонок в дверь — короткий и тревожный. Я открыла и облегченно выдохнула — на пороге стоял Андрей.

— Как же хорошо, что ты жив! — не скрывая радости, воскликнула я и втащила его в квартиру.

— Извини, я только вернулся и увидел, что ты звонила… Мишель устроил мне командировку в Москву на два дня.

— Ну, понятно, — нахмурилась я. — Нагнетал.

— Что нагнетал? — Он прищурился и тут же отпрянул. — Черт! Ты… ушла.

Я кивнула.

— Не стоило из-за меня…

— Не только из-за тебя. Владу подписали смертный приговор.

— Чего нарядилась? Словно праздновать собралась.

— Напьюсь, — улыбнулась я, желая прогнать атмосферу отчаяния. — С подругой. Хочешь с нами?

— Даже не знаю, — смутился он. — Не хочу мешать.

— Глупости. Собираемся и идем!

Через час мы уже сидели в клубе. Громкая музыка, дым, прожекторы и толпа на танцполе — словно исполняющая ритуальный танец. Официанты в белом разносили напитки на блестящих подносах.

Как ни странно, неловкости не возникло, Вика с Андреем поладили, и разговор был оживленным. Разговаривали на обычные человеческие темы. Как оказалось, Вика записалась на кулинарные курсы, и Андрей объяснял тонкости приготовления некоторых блюд.

Мне полегчало. Не то, чтобы прям очень, но жила почти не ныла, а отчаяние отступило. Коньяк иногда творит чудеса, особенно если им не увлекаться. Я выпила достаточно, чтобы унять дрожь, расслабиться и притупить переживания.

Через некоторое время Вика, как обычно, потянула меня танцевать, но я отказалась. Андрей не хотел на танцпол, а я не горела желанием оставлять его одного за столиком. Да и от каблуков отвыкла, ногам было жутко неудобно и постоянно хотелось снять сапоги.

Когда подруга ушла, охотник сказал:

— Что-нибудь придумаем, а пока не циклись. Мишель не всегда был у власти, возможно…

— Хорошо, не буду, — перебила я.

Говорить об уходе из атли не хотелось, от этого возвращалась тоска, а я сегодня собиралась забыться. Успею еще попереживать — тем более, у меня это всегда получалось с блеском.

Вика вернулась. Присела на свой стул и расплылась в улыбке.

— Я влюбилась с первого взгляда, — произнесла томно. — Такой красавчик! Подойти?

Я закатила глаза.

— Все равно ведь подойдешь. Зачем спрашиваешь?

— Ну-ка, Андрюшка, плесни мне для храбрости! — Она откинула назад волосы и облизнула губы. Достала зеркальце и какое-то время пудрилась. — Такого непросто будет заарканить.

— Где он? — заинтересовано оглянулась я.

— Эй, не пали контору! — возмутилась Вика и поднялась. Залпом выпила коньяк и направилась к барной стойке.

— Охотница, — восхитился Андрей.

— Да, благодать у нее в крови, — пошутила я.

— И что, закадрит?

— Увидишь, через пару минут они подойдут вдвоем, потом, возможно, посидят с нами недолго, а возможно сразу поедут к ней. Или к нему. В крайнем случае, Вика отложит более близкое знакомство. Но это, если он ей очень понравится, и она не захочет ограничиваться одной встречей.

Андрей покачал головой.

— Я знаю Вику с детства, — пояснила я. — Ее тактика с годами только совершенствуется.