Нового стажёра на моё место искали долго. Как сказала расстроенная моим уходом Анечка, лето закончилось и даже на подработку студенты не идут – готовятся к первому сентября. Как ни странно, помог мне в поиске человека Костик – он привёл какого-то рыжего парня, представив его своим знакомым. Посмотрев на парнишку, я понял, что меня немного в нём насторожило – он был чем-то неуловимо похож на меня. Правда, мои крашеные волосы давно не рыжие, а каштановые (после приезда в столицу я не красился, а наоборот состриг их, оставив свои отросшие), но черты лица и ершистый дерзкий характер были определённо схожи. Анечка, увидев хмурого, но едкого рыжего парня, тоже отнеслась к нему настороженно. Первые дни даже не подходила ко мне, если я был с ним в компании или на перекуре. Она держалась особняком, разглядывая его, зато потом улучила момент и подошла ко мне, чтобы как бы внезначай поинтересоваться, как он. Я бы, может, и не придал этому значения, если бы она потом не стала интересоваться его семейным положением и стала крутиться вместе с нами. Костик, у которого я сразу, как он вышел на работу, попросил прощения ещё раз, на что тот махнул рукой, тоже стрелял глазами на парня, но как я понял, знакомы они были мало и даже шапочно, так что к нашей милой компании стал присоединяться и Костик, если в баре не было гостей. Понаблюдав за троицей ещё пару дней, я пришёл к выводу, что Костик тогда говорил мне правду: ему нравится Анечка, но ему понравился и рыжий этот тоже. Анечка, полностью переключившись с меня на свежее мясцо, тоже не терялась и напропалую стала заигрывать с рыжим, умудряясь ревновать Костика (кого к кому, не скажу – одновременно, видимо)! Я когда этот грёбанный треугольник в мозгу сложил, то дымом поперхнулся и чуть лёгкие не выплюнул на перекуре, но всё обошлось, и своё мнение и наблюдение я оставил при себе, рано или поздно Костик и Анечка разберутся сами, а лезть туда нет никакой нужды. А судя по тому, как Анечка активировалась и поставила цель затянуть в свои сети рыжего, то совсем скоро всё и решится, хотя Костику я намекну кое о чём.

Кроме Санта-Барбары на работе, в моей жизни периодически (ещё три раза, но каких!) появлялся Григорьев, устраивая треш моим и так истрёпанным нервам. Он явно поставил себе цель “помириться со мной” и теперь как лис, с видом умирающего лебедя, ненавязчиво окучивал меня, вылавливая то на работе, то дома, извиняясь, прося меня поговорить с ним, предлагая деньги (я больше не взял!) и намекая на переезд к нему. Последнее, что меня выбесило, так это его намёк, что ему осталось, наверное, недолго и у него рак последней стадии. Я ему ничего не ответил, хотя хотелось, и я просто промолчал, выставив его за дверь.

Расчёт мне дали, когда рыжий выучил и сдал меню Рите и условия сервиса. Я прямо вздохнул с облегчением, потому как эти две недели прошли в каком-то странном напряжении и ожидании, но теперь я свободен.

Свой отъезд мне, к сожалению, пришлось отложить ещё на два дня из-за разных дел, типа сборов, проставы на работе, оплаты долгов и так далее, поэтому я выехал не первого сентября, как планировал, а третьего, но это ерунда, главное, что выехал.

Дом, потерявшийся в зелени на краю города, встретил меня бабульками у подъезда и пустой стоянкой. Это хорошо – сюрприз будет. Поднявшись на последний этаж, я скинул наконец свои сумки и пакеты на пол и прислушался, покосившись на соседнюю дверь Тура. Ожидаемого лая Спайка я не услышал. Размышлять об этом я не стал – устал с дороги. Достав ключи из кармана, я попытался вставить их в замок и понял, что замок не тот. Он сменил замок! Ломанувшись к двери Тура, я стал с остервенением жать на звонок, но ни через минуту, ни через пять мне никто не открыл и даже не залаял! Ну да, машины-то на стоянке и не было. Делать ничего не осталось, и я устроился на своих пакетах, подкурив сигарету и достав свой телефон на котором была куча пропущенных звонков от неформалки, Григорьева и ещё каких то неизвестных номеров, и стал искать какую–нибудь игру. Время за игрой пойдёт быстрее, а неформалке я перезванивать не собираюсь – завтра увидимся.

Время и правда пошло быстрее, и я пропустил момент, когда кто-то вошёл в подъезд, а по ступеням раздался цокот, так что очухался я, когда на меня по ступенькам понеслась чёрная рычащая туша. Секундный, старый страх, возникший в груди, почти сразу сменился радостью.

– Спайк, иди сюда!

Спайк, поднявшись (доскакав в пару прыжков) на площадку, всё ещё порыкивая, напрыгнул на меня, поставив свои лапищи мне на плечи, и ворча стал вылизывать меня своим шершавым языком.

– Спайк, хватит и слезь с меня, раздавишь!

– Спайк, фу! Рядом! – раздался зычный голос с хрипотцой Тура, разнесшийся эхом по подъезду, и Спайк, лизнув (обслюнявив) меня напоследок, слез , всё ещё крутя своим толстым черным задом с обрубком, и кинулся к хозяину. – Что ты здесь забыл?

Отряхнув джинсы от грязи с лап Спайка, я стоял и смотрел, как хмурый и явно недовольный Тур поднимается по ступенькам, и не мог унять сердцебиения. Как–то по-другому я представлял нашу встречу. В принципе, я её никак не представлял, но морду лица он мог сделать не такую агрессивную.

– Я здесь живу, – криво улыбнувшись, произнёс я, с вызовом разглядывая Быкова, одетого в строгий костюм, который ему шёл, как Спайку юбка. – Только кто-то замок сменил, а ключи мне не дал.

– Ты съехал, – просто и незатейливо ответил Тур и, подозвав Спайка, обошёл меня и направился к своей двери, доставая из кармана ключи.

– Я уехал на каникулы, – соврал я, не моргнув глазом, повернувшись к Туру. – И у нас договор.

Тур, вставив ключи в замок и повернув их, даже обернулся после моих слов и засопел.

– Я тебя выгнал.

– Из своей квартиры, но не из той, так что давай ключи! – настойчиво проговорил я, протягивая руку и замечая, как у Тура дёрнулся кадык, а скулы заходили. Он сдерживался, как мог, даже глаза потемнели.

– О! Пока вспомнил, – пропел я, решив окончательно добить Тура. – Я задолжал тебе денег за квартиру, держи.

Покопавшись в рюкзаке, я достал конверт, который мне дал Григорьев.

Тур мельком посмотрел на мятый пухлый конверт в моих руках, как на бомбу замедленного действия с сибирской язвой внутри.

– У кого подрезал?

От его вопроса у меня чуть челюсть на пол не упала, но я вовремя её подхватил мысленно.

– Григорьев поделился! – выплюнул я ему, всё ещё протягивая конверт.

Лицо Тура не поменялось ни на йоту, словно он знал что-то, но он отмер, открыл чёртову дверь в квартиру и запустил туда Спайка, а потом повернулся ко мне и, смерив меня взглядом, угрожающе прохрипел:

– Убери свои бычки за собой, собери своё барахло и вали отсюда. Здесь ты больше не живёшь. – Я попытался открыть рот, но Тур его мне тут же «прикрыл». – Договора тоже никакого нет.

Пока я хлопал глазами, Тур вошёл в квартиру и закрыл за собой дверь, отсекая и скулящего Спайка от моих глаз.

Ляпнув со всей дури ногой по двери и вымазав её, я, хорошенько выругавшись, глянул на свои вещи и пошёл вниз на улицу. Хер ему, а не выгнать меня!

Через полчаса я опять сидел у квартиры на вещах и с бутылкой пива в руках. Рядом стояло ещё три бутылки пива, а на весь подъезд ревела музыка из ноутбука. Акомпанировал мне Спайк из-за двери своим лаем и воем. Не нравился ему рок. Надеюсь, что и Туру не нравится постоянный лай.

Ну а что он хотел? Не пустил, так пусть радуется теперь «тишине и спокойствию».

Гора бычков у моих ног прилично выросла, так же, как и пивных бутылок – я приканчивал последнюю, когда нервы Тура сдали. Дверь резко открылась, явив Тура в одних штанах и с перекошенным лицом.

– Наконец-то! – расплылся я в пьяной улыбке. – Что-то ты долго. Валерьянку пил, что ли?

Тур, не говоря ни слова, подлетел ко мне и, схватив меня за грудки, поднял с сумки, на которой я чудно сидел.

– Что непонятного я тебе сказал? – прорычал он мне в лицо, но я не шелохнулся.

– Договор где? – бесшабашно спросил я, улыбаясь Туру и обдавая его запахом пива.