- Так мы чё, так и будем тут стоять? – спросил Генка, – Давай ей кусок колбасы кинем. Явно она жрать хочет – вот и выклянчивает.

Вася с Серым, не откладывая в долгий ящик это дело, залезли в пакет и извлекли на свет полпалки колбасы. Отломив от неё приличный кусок, Серый чётким движением руки (прямо как тренировался всю жизнь) швырнул этому чудищу прямо под нос колбасу.

Псина проводила взглядом колбасу, но никак не отреагировала.

- Сука, не жрёт!

- А вдруг это кобель…

- Похер, кто это!

- А хозяин, интересно, где? – вдруг спросила Анька.

Хоть кто-то что–то умное сказал. От Аньки этого не ожидал в принципе.

- Ой, какой красавец! – вдруг засюсюкала Катя и с протянутой рукой направилась к чужой собаке. Пёс отреагировал тут же: оскалившись и предупреждающе зарычав.

Ещё шаг, и он бросится. Даже приподнялся чуть-чуть с задних мощных лапах.

Я дёрнулся, потому как секунда – и меня накроет от панической атаки.

- Хрен с ней! Побухать и на улице можно, - собравшись с мыслями и даже не заикаясь, произнёс я, глядя на то, как псина тут же села на место, как ни в чем не бывало.

- А шмотки? – спросил Серый.

- Тут оставим. Сторож всё равно есть.

Бухла и закуски было достаточно, а маленький парк, расположенный неподалеку, оказался уютным и безлюдным. Конечно, из-за этой псины мне обломалась уборка и всё остальное, но иногда жизнь важнее. Успокаивало, что когда-нибудь вернётся хозяин, и псина уйдёт.

Сидели мы хорошо, весело и горячительно, но ребятам в одиннадцать надо быть в общаге. Я сделал пару попыток позвать всех ко мне с ночевкой, но они не увенчались успехом. Все только постебались, что я ссыкло и боюсь какой-то псины, поэтому и тяну их. Отшутившись и стараясь не показывать то, что я и правда до усрачки боюсь эту огромную псину, проводил пьяную гоп-компанию до остановки и потопал к себе.

В подъезде было тихо, поэтому, стараясь не топать, я поднялся на пятый этаж. Ну не на сам этаж – на пролёт, где горой лежали мои шмотки. Высунул нос – и чуть не завыл от негодования. Ротвейлер всё так же сидел у моей двери, а около него лежал кусок колбасы.

Блядь! Мне что, в подъезде ночевать?

Достав сигарету, я чиркнул зажигалкой и закурил, глядя во двор через запыленное подъездное окно.

Где этот собаковод-любитель? Чтоб его черти съели!

Не прошло и минуты, как я подкурил - раздался грозный приглушённый рык, а затем утробный глухой лай. Выронив сигарету, я посмотрел на псину, которая мотала своей огромной тупой башкой, но всё так же сидела у двери.

Значит, не нападёт. Да?

Затушив бычок и отойдя медленно к стене, я посмотрел на рота*. Пёс перестал гавкать и рычать и вновь замер.

Не любит запах дыма? Ну, хотя бы сидит на месте как приклеенный, что меня очень радует.

Сев на корточки, я задумчиво посмотрел на объёмный пакет с бельём, одеялом и подушкой.

Да пошло оно всё!

Медленно, не сводя взгляда с псины, которой, походу, было пофиг на мои копошения, я растормошил пакет, смело постелил его на грязный пол, уложил на него подушку, уселся и, укутавшись в одеяло, привалился к стене.

В тёплом подъезде меня развезло от выпитого, и под злобные свои думы, что я сделаю и что скажу этому собаководу-любителю, я задремал.

- Эй! Патлатое чмо, это не бомжатник! – прокатилось эхом по всему подъезду, и какая-то паскуда с силой ударила меня ногой в бок.

- Убрал свои костыли, педрила! – подхватился тут же я, скорее интуитивно уходя в сторону от очередного удара.

Продрав только сейчас зенки, я смог увидеть сегодняшнего лысого бугая-переростка, которого обматерил у подъезда. Судьба повернулась ко мне задом, что неудивительно. Сейчас ещё окажется, что эта тупая гора - мой сосед, и псина - его…

- Спайк, сидеть. Я тебе что, невнятно сказал сегодня: чтобы я тебя здесь не видел, – прохрипел негромко, но властно неандерталец, хватая меня за грудки и приподнимая, – И своему Венику передай: появится здесь или сдаст опять хату, я ему челюсть сломаю.

- Руки убрал! – сощурив глаза, зашипел я и так же, как и он, схватил его за грудки. С его габаритами и моими выглядело это комично и потешно, но пусть знает, урод: я себя в обиду не дам. – Пока я ментов не вызвал или не лишил тебя твоего достоинства, - грозно добавил я и выразительно посмотрел вниз.

Пока доходило до этого тупого слонопотама, что он стоит очень удобно для удара по самому дорогому, что есть у мужчин, а именно - яйцам, я решил продолжить:

- Квартира эта уже сдана. И сдана мне. Надолго. Поэтому уясни теперь, любимый соседушка-долбоёб – хуй я отсюда съеду, так что люби и жалуй! - пафосно начал я, расплываясь в улыбке, так как наблюдал картину: тупой неандерталец думает. Мне даже показалось, что я услышал скрип работы его мозга, если бы он у него был. – А если ты сейчас же…

Грррррр… Грррррррр…

Ну да, договорить я не смог, потому как к нашей милой беседе присоединилась подошедшая очень близко и зарычавшая псина. Я благоразумно заткнулся, тщетно пытаясь успокоить сердце, которое заработало в три раза быстрее. Успокоению мешало то, что я просто не мог отвести взгляда от огромных, покрытых вязкой слюной белых клыков, которые в чёрном оскале мне демонстрировал порыкивающий ворчливо, явно недовольный ротвейлер.

Пока я смотрел на собаку, меня тоже рассматривали.

Черные, кажущиеся пустыми и безэмоциональными, почти как провалы, чуть раскосые глаза пристально наблюдали за парнем, с длинными ярко-красными волосами, собранными в неаккуратный, с петухами, конский хвост. Наглый, самоуверенный неформал, одетый в свою дурацкую косуху, увешанный с ног до головы побрякушками, заклёпками, клёпками, цепями, булавками и серёжками, словно елка - игрушками, сейчас почти висел в огромных руках, но даже не обращал внимания на это, словно так и надо, пока не подошёл Спайк, решивший неожиданно интеллигентно, самостоятельно «поинтересоваться», что здесь происходит. Парень тут же напрягся, превратившись почти в каменное изваяние, которое дышало учащённо, побледнело и смотрело испуганно огромными зелёными глазищами на пса, боясь шевельнуться и даже моргнуть лишний раз своими пушистыми черными ресницами.

Интересно, если тряхнуть это патлатое нечто, оно зазвенит или нет?

От него ещё и куревом с алкоголем несёт…

- Съедешь, и лучше прямо сейчас, - раздалось хрипло и угрожающе где-то у моего уха, и меня тряхнули так, что зазвенели не только цепочки, но и зубы клацнули.

Неандерталец бросил меня с силой к стене так, что я ещё и головой приложился до звона в ушах.

- Спайк, ко мне, мальчик. Сторожить, - властно приказал псине неандерталец-костолом, поднявшись к моей квартире, держа в руке незамеченный мной до этого объёмный пакет с продуктами. Псина (мальчик, ёпт!) будто только и ждала приказала – тут же уселась у двери.

- Скорее ты меня в зад поцелуешь, чем я съеду отсюда! – выпалил я, сверля широкую сутулую спину тупого дуболома, и демонстративно уселся на подушку с одеялом по-турецки, потирая ушибленную голову. Дуболом ничего не ответил, проигнорировав, достал связку ключей, открыл свою дверь и скрылся в квартире.

*Рот - в сокращении ротвейлер, будет встречаться дальше по тексту.

========== Глава 3 ==========

Сука! И Веник, и псина эта, и этот дегенерат!

Пока я костерил всех, на чём свет стоит, соседская металлическая дверь вдруг открылась, и из неё вышел переодевшийся бугай: в белой футболке, облепившей его крупную, с небольшим животом фигуру, и обычных спортивных штанах. Судя по этой фигуре и лицу без тени интеллекта, он бывший спортсмен или просто ходил раньше железо тягать и жрал протеины.

Но ничего! Он ещё пожалеет, что связался со мной. И псина его тоже!

Неандерталец, не обращая внимания на то, что я за ним слежу, поставил перед своим монстром большую тарелку с куском мяса, кашей и отдельно воду.

Даже я так не питаюсь, как этот монстр!

Сев на корточки, дуболом потрепал своего «мальчика», бля, по огромной чёрной башке, который тут же посмотрел на своего хозяина с преданностью и начал есть. Поднявшись, неандерталец обернулся ко мне, зло глядя своими глазами-щёлками, а потом ногой швырнул в мою сторону что-то. Это что-то прилетело в меня и оказалось колбасой, которую псина даже не понюхала.