SOUDAIN, SEULS

Isabelle Autissier

Copyright © Editions Stock, 2015

Все права защищены.

Книга издана с любезного согласия автора и при содействии Литературного агентства Анастасии Лестер

Издание осуществлено в рамках программы содействия издательскому делу «Пушкин» при поддержке Французского института в России

Cet ouvrage, publie dans le cadre du Programme d’aide a la publication Pouchkine, a beneficie du soutien de l’Institut français en Russie

ISBN 978-5-86471-761-5

© Александра Василькова, перевод, 2017

© «Фантом Пресс», оформление, издание, 2017

Несмотря на то что Изабель Отисье (1956 г.) родилась и выросла в сухопутном Париже, ее жизнь с самого раннего детства была связана с морем. Свое первое плавание она совершила в возрасте шести лет и с тех пор заболела морскими странствиями. Она стала первой в мире женщиной – участницей кругосветной гонки на 60-футовых яхтах, придя седьмой. После этого успеха она целиком посвятила себя парусному спорту. В 1994 году, во время очередной парусной регаты, яхта Изабель попала в шторм и потерпела крушение недалеко от Австралии. Это трагическое событие не отвратило отважную женщину от океана. Изабель Отисье стала значительной фигурой в суровом мужском мире парусного спорта. Во Франции к ней начали относиться как к национальной героине, а в 1996 году Международная федерация парусного спорта назвала ее яхтсменом года. В 1999-м, во время одиночной парусной гонки, ее яхта перевернулась на скорости в 25 узлов. Спасла Изабель счастливая случайность: неподалеку оказалась итальянская яхта, капитан которой и выловил ее из штормового океана. После этого события Изабель отказалась от одиночных кругосветок, но продолжила участвовать в гонках в составе экипажа. В это же время Изабель Отисье обратилась к писательству. Сначала были рассказы, эссе и даже оперное либретто, а в 2009-м вышел ее первый роман, посвященный, конечно, морю. В том же году Изабель Отисье избрали президентом французского отделения Всемирного Фонда дикой природы. Изабель Отисье – кавалер ордена Почетного легиона.

Они вышли рано утром. День обещал быть чудесным – в этих неспокойных широтах порой такие выдаются. Небо ясное, лишь за пятидесятой параллелью Южного полушария и увидишь эту глубокую чистую синеву. Темная поверхность воды гладкая, без намека на рябь, «Ясон» будто парил в невесомости. И ни дуновения. Альбатросы лениво покачивались рядом с яхтой.

Затащив шлюпку повыше на песчаный берег, они обошли старую китобойную базу. Ржавое железо в солнечных лучах тепло светилось всеми оттенками золотистой и рыжей охры. Люди покинули это место, и территорией снова завладели животные – те самые, на которых люди так долго охотились, которых убивали, потрошили и варили в огромных котлах, нынче пришедших в негодность. За каждой грудой кирпичей, в развалинах сараев, среди путаницы труб, по которым давно ничего никуда не текло, уютно устроились стайки осторожных пингвинов, семьи ушастых тюленей, морские слоны. Они долго бродили, глазея по сторонам, и только ближе к полудню двинулись вглубь острова.

«Не меньше трех часов», – сказал им Эрве, один из немногих, кто побывал здесь. Как только удаляешься от берега, зелень пропадает, уступая место камням: скалы, утесы, горные пики в снежных шапках. Они шли быстрым шагом, радуясь, словно школьники на загородной прогулке, то необычному оттенку гальки, то прозрачной воде в ручье. Добравшись до первого уступа, за которым море должно скрыться из виду, устроили привал. Во всем была та простая красота, для которой не найти слов. Бухта в окружении темных отвесных скал, поверхность воды, мерцающая серебром – словно поднявшийся легкий ветерок ворошит рассыпанные монетки, ржавое пятно заброшенной станции и их судно, их славная лодка, дремлющая со сложенными крыльями, как давешние утренние альбатросы. Вдали виднелись залитые светом, неподвижные бело-синие мастодонты. Нет картины более мирной, чем айсберг в тихую погоду.

Высоко над головой небо прорезали длинные белые царапины, обведенные золотой солнечной каймой. Завороженные, они долго простояли, любуясь ими. Пожалуй, слишком долго. Небо на западе посерело, и Луиза насторожилась – пробудился инстинкт, выработанный в горах.

– Может, вернемся? Собираются тучи. – Беззаботный голос прозвучал фальшиво, выдавая беспокойство.

– Еще чего! Вечно ты дергаешься по любому поводу. Тучи даже кстати, жара спадет.

Людовик постарался не дать раздражению прорваться, но своими опасениями она его уже достала. Если бы он к ним прислушивался, сроду бы не забрались на край света, не оказались бы на этом острове в полном одиночестве. И точно не купили бы яхту и не отправились в путешествие. Ну да, небо вдали слегка потемнело, в худшем случае они попадут под дождь и вымокнут – больше ничего им не угрожает. Но за любовь к приключениям надо платить, и ведь именно этого они и хотели – вытащить себя из парижской офисной рутины, вырваться из уютной отупляющей апатии, не остаться на обочине собственной жизни и после шестидесяти не жалеть о том, что ничего не испытали, не рисковали, не сражались. С трудом взяв себя в руки, он продолжил уговаривать:

– У нас не будет другого случая увидеть знаменитое пересохшее озеро. Эрве рассказывал, что такого лабиринта из ледяных глыб нет больше нигде. Помнишь, он показывал невероятные фотографии? И зачем я тогда тащил ледорубы и кошки? Вот увидишь, мы с ума сойдем от восторга, и ты – первая.

Он задел ее чувствительную струнку. Из них двоих альпинисткой была она. И именно ради нее он выбрал этот маршрут, этот скалистый остров, нагромождение девственных, никем не покоренных пиков, затерявшихся посреди Атлантики, за пятидесятой южной параллелью.

До последнего гребня они добрались только к двум часам пополудни, небо к тому времени заметно потемнело. Эрве не соврал – от увиденного и впрямь захватывало дух. Безупречный овал кратера, длиной больше километра, совершенно пустой. На конических стенах концентрические круги, напоминающие лунки исполинских ногтей, – следы, оставленные водой. Дно сухое, из-за удивительного геологического феномена вода ушла под каменную гряду. В ложе бывшего озера остались лишь огромные льдины, иные в десятки метров высотой, – свидетели тех времен, когда они были единым целым с ледником внизу. Сколько же веков томится здесь это позабытое войско? Под мрачным небом от присыпанных древней пылью глыб исходило ощущение пронзительной тоски. Луиза снова предложила повернуть обратно.

– Теперь мы знаем дорогу, придем еще раз, незачем мокнуть…

Но Людовик с радостным воплем уже мчался вниз по склону. Некоторое время они блуждали среди ледяных глыб, однако вблизи лабиринт оказался унылым. Ни ослепительной белизны, ни синевы – все скрыто под слоем грязи. Поверхность медленно таявшего льда потускнела от времени, стала похожа на изъеденный насекомыми пергамент. И все же эта сумрачная красота их покорила. Они мечтательно поглаживали холодные глыбы, ладони скользили по оплывшим лункам. То, что таяло прямо на глазах, существовало задолго до них, задолго до того, как Homo sapiens начал изменять облик планеты. Они перешли на шепот, как обычно делают в соборе, словно боялись разрушить хрупкую гармонию.