Перехитрили, гады! Переждали где-то грозу, вычислили путь беглецов, перекрыли дорогу. Для них, видать, это была очень важная охота. Интерес, азарт! «Смысл жизни», как выразился при первой встрече Квакер. Сейчас он с откровенной радостью улыбался лягушачьим ртом. Его дружки тоже улыбались, но как-то невыразительно. Лица их были туповато-одинаковые.

– Какая встреча! – Квакер широко развел руки, словно готов был обнять Ваню и Лорку. – Впрочем, ожидаемая. Девочка думала, что она умнее всех, но Квакер тоже не дурак, знает каждую тропинку. И тропинки сошлись…

«Владеет речью, гад…» – опять подумал Ваня.

– Чего надо, Квакер? Большие, крутые, да? – сказала Лорка без боязни, но и без надежды, что все кончится хорошо.

– Ага… – Квакер улыбнулся еще шире. – Ты, девочка, иди домой, там волнуются… А мы поговорим с мальчиком. Нам интересно, откуда он такой. Видно, что не здешний…

– Лорка, иди… – шепотом попросил Ваня.

Если бы она ушла, он рванулся бы назад – и головой в заросли лога. Плевать на сырость, ветки-колючки и всякую там татарскую крапиву, это не смертельно. И «ковбои» небось не стали бы догонять, с великами-то… Но Лорка никуда не пошла. Стояла бок о бок с Ваней и даже чуть впереди. Мало того, она подняла с тропинки обломленной грозою тополиный сук. Сказала тонко:

– Лучше не подходите.

Квакер и его дружки посмеялись. Не сердито, сочувственно даже. «Ненормальная», – жалобно подумал Ваня. Но сказать: «Уходи, я от них сбегу», – было теперь стыдно. Кстати, большого страха он не чувствовал, только опять жгуче зачесалась ужаленная рука да малость ослабели ноги.

Квакер отдал руль своего велосипеда приятелю, перестал улыбаться и сделал шаг вперед…

В этот момент грохнуло!

Нет, не гром, а что-то вроде взрыва. Тугой и короткий, без раскатистости, удар.

Квакер замер. У него округло приоткрылся широкий рот.

Лорка дернула плечами и шепотом спросила:

– Ваня, какое нынче число?

Более дурацкого вопроса задать не могла!

Но он так же быстро ответил:

– Двадцать второе… А что?

– Ага… – выговорила она с тихо-торжественной ноткой. И смотрела теперь в упор на Квакера. – Ну что, Квакер? Будешь продолжать охоту? Забыл закон, да? Может, уже волосы растут между пальчиками? – Она вдруг стряхнула со ступни плетенку и пошевелила над лужицей голыми пальцами. Ехидно так.

Рот у Квакера медленно закрывался. И проступала на лице явная досада.

– Ваше счастье, головастики… – выговорил он.

Один из его дружков сунулся вперед (пухлощекий такой, с розовым следом отлетевшей болячки на подбородке).

– Да чо такого! Давай хоть отвесим пендаля по ж… и башкой в репейники…

– Цыц, – угрюмо сказал Квакер.

Он опять перехватил руль, двинул свой велик назад и в сторону и заставил сделать это своих дружков. Освободил проход по тропинке. Хмыкнул.

– Идите, пока я добрый… – И добавил, глядя на Ваню: – Считай, милый мальчик, что судьба подарила тебе еще полсуток жизни.

Лорка отбросила палку, подняла с земли плетенку, взяла Ваню за локоть и храбро повела его мимо «ковбоев». Ваня ничего не понимал. Однако он чувствовал: сейчас его не тронут. Правда, один из приятелей Квакера (не тот, что с пятном от болячки, а другой, похожий на гусака) слегка замахнулся, но у Вани хватило характера не вздрогнуть.

Тропинка вывела их к белому зданию университетского общежития. Лишь тогда Ваня оглянулся: без боязни, а так, из любопытства. Но «ковбоев» уже не было видно: остались за углом.

– Сегодня уже не тронут, – успокоила его Лорка.

– Я понял… Но почему не тронут? Лорка, что это за закон? – Ване было почему-то неловко.

– Ты же слышал выстрел. Это самодельная пушка, у здешних мальчишек. Они стреляют из нее раз в году, в самый длинный день лета, называется «солнцестояние». В полдень стреляют. Это обычай такой. После выстрела и до заката нельзя затевать драк и кого-нибудь обижать… В общем, такое правило в здешних местах…

Вот это правило! Ни о чем подобном Ваня раньше не слыхал.

– И его все выполняют?

– Ну… не все, конечно. Для всяких отморозков оно не указ. Например, для Рубика или для Репы. Но Квакер… он, конечно, балда и хулиган, только все же помнит про закон… Это как в книжке про Маугли. Читал?

– Читал. Только давно, плохо помню… – признался Ваня. – При чем там… волосы какие-то…

Лорка засмеялась.

– Там разные были звери! Волки, с которыми жил Маугли, знали законы джунглей. Они не нападали ради крови, не были слишком жестокими. А их враги, дикие собаки, никаких законов не признавали. И у них между пальцами на лапах росли волосы. У волков их не было, а у собак были. И Маугли дразнил их за это. Прыгнет на дерево и вот так… – Лорка приподняла ступню и опять пошевелила пальцами (она все еще была без плетенки на левой ноге).

Ваня засмеялся. И Лорка засмеялась, стряхнула вторую сандалетку.

– Снимай и ты, а то промочишь. Сейчас лужи кругом…

Ваня послушно сбросил плетенки. Стоять босыми ступнями на мокром гравии было непривычно и приятно. Он с удовольствием потоптался. И в это время опять проснулся мобильник.

– Ванечка, где ты? Я вся извелась! Такая гроза…

– Да всё со мной в порядке! Мы переждали грозу в сухом укрытии!

– Ванечка, кто «мы»?

Он прямо посмотрел на Лорку, потом на телефон и без хитростей сообщил в трубку:

– Я познакомился с девочкой. Это внучка знакомой Константина Матвеевича. Сейчас я провожу ее и сразу приду.

– Ваня, я не поняла! Какая знакомая? Какая вну…

Телефон пискнул и замер. Кончились деньги.

Ваня покаянно сказал:

– Я дурак. И этот… э-го-ист… У тебя ведь нет мобильника. Надо было дать тебе, чтобы позвонила бабушке, а то она небось вся испереживалась… А теперь он издох…

– Не-е, она не очень переживает. Она ведь не знает, как я боюсь грозы. Думает, что я вообще ничего не боюсь. И ничего со мной не случится…

– Ты и правда…

– Что? – глянула Лорка сбоку (они рядышком тихо брели вдоль белого корпуса, шлепали по лужицам).

– Ты… и правда героическая личность. Прямо Жанна д’Арк…

– Ага! Как обмирала там, в конуре…

– Ну и что такого! Даже самый героический человек чего-нибудь на свете боится… Петр Первый боялся тараканов…

Лорка опять глянула искоса. И вдруг спросила:

– А ты?

– Я?.. – Он вздохнул вроде бы и всерьез, и дурашливо. – Если все вспоминать… – И вспомнил один, не самый большой страх. – Боюсь, например, что опять заставят заниматься музыкой.

– А ты не хочешь? Тогда упрись!

– Ну, упрусь… А куда деваться-то? Со взрослыми много не поспоришь.

– А что? Могут отлупить, да? – понимающе сказала она.

– Да при чем тут это?.. – вздохнул мальчик Ваня, которого не лупили ни разу в жизни. – Просто… у меня характер не такой героический, как у тебя… – Это опять было то ли в шутку, то ли всерьез.

– Ну уж, не героический! Вон как вляпал помидором Квакеру!

– Это просто лопнуло что-то внутри. А потом сразу пожалел, да поздно…

– По-моему… ты не очень пожалел… – серьезно сказала она.

«По-моему, да. Иначе мы бы и не познакомились…» Но выговорить это вслух он не решился.

Они обогнули общежитие и оказались в сквере недалеко от костела. До Ваниного шестиэтажного, с зеленой крышей дома было рукой подать. Впрочем, и до квартала с Лоркиным домом недалеко.

Лорка тихо спросила:

– А ты… правда думал меня проводить?

– Если хочешь…

– Ага… пойдем… – вздохнула она.

И они пошлепали по мокрой асфальтовой дорожке. Похлопывали мокрыми сандалетками – подошва о подошву.

– Лорка… А откуда обычай такой? Ну, про выстрел, когда солнцестояние? И что за пушка?

– Ваня, я даже и не знаю точно. Это надо у мальчишек спрашивать…

– У Квакера, что ли? – насупился Ваня.

– Нет, конечно! Это надо у Трубачей. Такое общее прозвище из фамилий: Трубин и Чикишев. Федя и Андрюшка. Ты не бойся: они не такие, как Квакер, крутых из себя не строят… И пушка сейчас у них…