Петрович был ошарашен не меньше Кузькина. Оба они вышли из кабины и сомнамбулическим шегом двинулись в указанном направлении. Там действительно стоял стол с табличкой на тонкой ножке: "Изб. бл. "Пришельцы". Все адреса". Возле стола стояли три человека. Они молча получили какие-то синие карточки и отошли.
Кузькин стоял совершенно потерянный.
- Так вы будете голосовать, или нет, - поинтересовалась женщина за столом.
- Б-буду... - Кузькин засуетился. - Вот только паспорт...
- Паспорт не нужен.
- Как не нужен? А я еще раз приду.
- Придете - отправим. Вон аппарат в углу, он вас зарегистрировал.
Действительно, в углу стоял ящик с экраном и каким-то перископом.
"Сплю!" - подумал Кузькин, машинально принимая карточку.
Однако, никаких достоверных признаков сна не наблюдалось. Кругом суетились люди, кого-то не находили в списках и он язвительно выговаривал растерявшейся регистраторше, что вот при коммунистах, между прочим, в списках были все кроме тех, кого там не было и быть не могло. На что последняя отвечала раздраженно, что при коммунистах, между прочим, выборы были раз в четыре года и кого выберут было известно заранее, поэтому никто и не лез со своими претензиями. И, между прочим, бюллетени были с промокашку. А эти они все утро перетаскивали - руки отваливаются!
Да и что это за сон такой, с выборами? Нет, такой сон ему, Кузькину, снится не может!
Петрович топтался рядом и думал аналогично.
- Петрович, а Петрович... Может у нас с тобой того?.. Крыша поехала?
- Может у тебя и поехала, а у меня-то с чего? Ну-ка покажи свою карточку.
Карточки были одинаковыми. На обеих значилось: "Избирательный блок "Пришельцы" и две кнопки: "за" и "против".
- И весь тебе сказ, - Петрович беспомощно завертел головой. - Девушка, а девушка!.. Будте добры!
Подошла все та же строгая женщина.
- Слушаю вас.
- Мы тут с товарищем.., - Петрович смутился и перешел на шепот. - Мы вот тут... В общем, как ими голосовать?
- Если - за, приложите палец к графе "за", против "против", - индеферентно произнесла женщина.
- А куда совать? То есть опускать? Где урна?
- Урны нет. Сдаете обратно. Ваш голос учитывается.
- Так поставили бы одну на всех кнопку, мы бы и надавили.
- Не знаю. Голосование тайное. Наверное, чтобы никто не увидел, что вы давите.
- А-а, ясно...
Теперь уже и Кузькин очнулся и вступил в разговор.
- Девушка, - произнес он как можно задушевнее. - Я не могу понять... Откуда они взялись, эти пришельцы? И вообще, кто они такие?
- Вы что, телевизор не смотрите, радио не слушаете?
- Нет, только книжки читаю.
- А газеты? - женщина улыбнулась.
- Да я вообще читать не умею. Пока еще неграмотный, буквы только учу. Ничего не знаю! Вы мне подскажите.
- Я бы с удовольствием, но не могу. Агитация запрещена., а я еще и лицо официальное. Другие избиратели могут заявить протест.
"Другие избиратели" уже начали обращать внимание на живописную группу сантехников в центре зала.
Петрович дернул Кузькина за рукав и потянул в сторону.
- Спасибо девушка, - поблагодарил Кузькин, - без вас бы я совсем...
Сформулировать свою немочь ему не удалось, ибо Петрович стремительно утащил его в закуток возле кабин.
- Ну, Генка, попались мы с тобой,.. - он отер пот со лба. - В штанах этих, с ключами... Люди кругом, а мы как придурки... Вот положение!
- Давай понаблюдаем за тем столом. А потом расспросим, что и как, - предложил Кузькин.
- Да мы и так тут уже час торчим.
- Ничего, еще поторчим...
К столу подходили. Не густо, но было. И контингент разный. Кузькин попытался кого-нибудь перехватить на выходе и допросить, но все та же женщина его поползновения пресекла.
- Гражданин! - сказала она внушительно, - Вы сами нарушаете порядок голосования и других провоцируете. Вызову милицию и попрошу удалить из зала.
Кузькин хотел было огрызнуться, но удержался. В его теперешнем положении сантехника-нелегала связываться с милицией было бы просто нелепо. Дойдет до жены... И он вернулся к Петровичу.
- Ну что?
- Что ну? - в тон ответил тот. - Деваться некуда - надо решать. Куда давим?
- А если не давить? Отдадим и все. Интересно, что тогда?
- Думаю, ничего. Решат, что воздержались. Мы что, сюда воздерживаться рвались? Никто, между прочим, не тащил силком.
- Так давай голосуем "за" и дело с концом!
- За что "за"? За пьяные видения?
- Тогда давай "против".
- Против чего?
- Да против всего!
- Если бы тут было написано "все" - можно. Но тут не это написано. Написано про пришельцев. А все остальное останется вместе с государством и бардаком в нем.
- Блин... Хоть бы одним глазком на них глянуть, на пришельцев этих, - Кузькин хотел сплюнуть, но и это было нельзя. - Вот достали, так достали!
И вдруг он увидел, как от стола с пришельцами отходит мужчина...
- Петрович! Гляди - тот самый! - Кузькин аж затрясся. Вон, смотри, тот самый мужик, который ночью... Ну, с паркетом!
- Где?
- Да вон же, уходит!
- Вон тот?.. Где-то я его видел...
- Все, Петрович, я "за" и бегу за ним.
Кузькин метнулся к столу, давя на ходу графу "за". Петрович хотел его поймать за рукав, но не успел. Даванул на свою графу и кинулся следом.
"Мужика" они настигли в фойе. Он оглянулся и вроде бы как узнал Кузькина. Во всяком случае улыбнулся и кивнул. И пошел к дверям. Но из будки, где сидела дежурная бабка, послышалось: "Варелий Евгенич, Варелий Евгенич!.." Мужчина подошел, склонился к окошечку и заговорил с бабкой. Кузькин перевел дух. О чем шел разговор слышно не было и он переместился поближе:
- ... А вон он, во-он! - произнесла бабка, тыча пальцем в сторону Петровича. - А вот он и второй!
Мужчина оглянулся:
- Вы сантехник?
- Д-да, - выдавил Петрович.
- Вчера ведь еще вызвали, - мужчина укоризненно покачал головой, - а вы сегодня явились. В самый разгар выборов. И что теперь? Будете смотреть?
- Ну, если что, мы можем...
- Надо бы глянуть, - озабоченно сказал мужчина. Пойдем?.. Давай ключи, Матвеевна.
- Это которые?
- Пятнадцатый номер. Там на бирке.
В подвал проникли через дверь под лестницей. Стояла тропическая жара. Парило, как в бане. Шарахаясь в узких проходах, натыкаясь на какие-то столы, тумбочки и отдельные части школьного оборудования, Кузькин шел следом за мужчиной. Сзади пыхтел Петрович. Кузькин чертыхался - он все время натыкался на кронштейны, на которых лежали кабели.
Наконец, искомый проем был найден. Внутри шумела вода и оттуда валил пар. Петрович оттеснил всех и вошел в помещение.
- А вы кто будете? - поинтересовался Кузькин у мужчины.
- В каком смысле?.. А-а, я - завуч. Завхоз наш заболел, директор уехал. Так что, если вам нужно официальное лицо это я.
- Генка, - послышалось из парилки, тут труба лопнула, горячая, - Петрович вывалился из тумана. - Уже по щиколотку набралось. Надо воду отключать, заваривать, а это только завтра. Пока заткнем. Будем бандаж делать. Кусок резины и проволока найдется? И тряпку небольшую. Наложим, резиной закроем и стянем... Надо же! Школу четыре года назад сдавали, варили как попало,.. - он махнул рукой. - Нет, чтобы сразу сделать хорошо, гоним туфту, а потом чиним, чиним... И вы, небось, так же учите...
Мужчина усмехнулся.
- Стараемся.
- Плохо стараетесь. Вот он и электорат получается, как та труба. В мозгах напополам коммунизм с демократией намешали, прилепили-пришпандорили... Как у китайцев: десять лет упорного труда и тыща лет блаженства. Про труд потом никто не вспоминает, а блаженство - вынь да положь... Халтура!.. Так, найдем резину и проволоку? Вас Валерием Евгеньевичем величают?
- Ну, какой я вам Валерий Евгеньевич!
- Давай, Валера, ищи. Иначе, к утру, будет по колено. Можно коврик или камеру от машины. И проволоку. Лучше алюминиевую, но толстую.
