— Спасибо, — ответил Димка. — А вы не скажете мне, что это за место?

— Это, сударь, и есть замок Ласточки, куда вас, по всей видимости, и пригласили, так что путь ваш покамест окончен, а как вам здесь всего приятнее отдохнуть и осмотреться — в этом деле лучше вам положиться на проводника — вон он, кстати, уже и спешит сюда, увидел, как вы подлетали...

Тут только Димка заметил, что ствол дерева-башни обвивает лестница с перилами (впрочем, Димка совершенно ясно же помнит — минуту назад на дереве никаких лестниц не было... как она там появилась — ломать голову Димке было недосуг). А по лестнице вприпрыжку спускалось какое-то существо, которое Димка принял сперва за обезьянку. Потом оказалось, что личико у "обезьянки" почти человечье, только глаза, опять же, как и у гнома, круглые, а ещё — озорные и весёлые, а губы — плотно сжаты, но подвижны, уголки их носятся то вверх, то вниз, будто "обезьянка" знает тысячу разных удивительных новостей, только говорить ей пока не велено.

Не допрыгав до Димки семи-восьми ступенек, "обезьянка" замахала ему руками.

Правда, что ли, немая? — удивился Димка и заторопился вверх по лестнице. Они поднялись уже довольно высоко, так что Димка увидел внизу верхушки дубов и вязов, раскидистых, старых, вставших у подножия дерева-башни, словно стража...

— Вы не разговариваете? — насмелился наконец Димка задать вопрос своему провожатому.

— Ну да! — воскликнула "обезьянка". — Ну да! Получше некоторых!.. — Она помолчала, и, видимо, решила уточнить: — Гномов... Прошлый раз постарался я — лучше некуда! Рассказал гостю за пять минут то, чего это гномы мямлили бы неделю! Не люблю я, когда гость ходит неприкаянный, спросить робеет, а дундуки эти от важности надуваются, мимо шагая, а гость, понимаете, должен гадать и маяться, что же здесь и как, и к чему... Учти, ты можешь задавать вопросы обо всём и кому угодно, а если кто-то тебе не ответит, обращайся ко мне, и тогда мы вместе пойдём и зададим им трёпку!

— А когда Праздник?

— Сегодня вечером. Но... — "Обезьянка" приложила палец к губам. — Тс-с-с! Я хочу открыть тебе тайну! Наклонись!

"Обезьянка" обхватила ручками Димкину шею и торопливо и горячо зашептала ему в ухо — пожалуй, слишком уж громко:

— Все будут делать вид, будто тебя пригласили просто так. Ты притворись, что веришь. На самом деле, они хотят испытать тебя!

— Зачем? — Димка даже немного испугался. Он не любил всяких испытаний.

— Да не пугайся! Даже если у нас ничего не получится, ты вернёшься домой, да ещё с подарками... А уж если мы сумеем!.. — И "обезьянка" подпрыгнула от воодушевления.

— Сумеем — что?

— Понимаешь, хозяин всего этого — великий и могущественный маг. Я сам не видел его ни разу, но... Но про него здесь все знают. Так вот, раз в год, на Праздник Осенней Луны он приглашает из человеческих поселений одного ребёнка — обыкновенно, лет от восьми до двенадцати. Если этот ребёнок окажется способным, то сможет приходить сюда и уходить, когда захочет, станет помогать хозяину устраивать всякие волшебства, а, может быть, и сам сделается великим магом и хозяином страны. Главная загадка в том, что никто толком не знает, чего хочет хозяин? Бывали у нас и ужасно умные, и очень добрые, и доверчивые, и... всякие-всякие... Кое-кто остался. Но, я подозреваю, главное-то всё-таки впереди.

— Зря ты мне всё это рассказал, — озабоченно проговорил Димка. — Тебе попасть может... вдруг маг узнает? Если он такой... великий.

— Ну да! — "Обезьянка" фыркнула. — С меня никто слова не брал, тайну я ниоткуда не тырил — до чего сам додумался, то тебе и рассказал.

Димке было приятно, что проводник поделился с ним тайной, и он решил не расстраиваться, даже если его не выберут в маги. Ведь я ещё увижу много удивительного, подумал Димка. Может, я даже с кем-нибудь подружусь по-настоящему, и мы сами будем устраивать такие приключения, каких нам хочется!

Тут Димка вздрогнул — их внезапно накрыла тень. Что-то чёрное упало сверху, почти бесшумно, махнули крылья. Димка прижался к бугристой коре лопатками.

— Куда ты ведёшь гостя, Йолла? — Крошечный, не больше Димкиного локтя, человечек в алой шапчонке, остроухий и черноглазый, прилетел верхом на огромной летучей мыши. Мышь озабоченно вертела головой и била крыльями о воздух так, что Димке было совершенно ясно — зависать в воздухе она не умеет и вовсе не мечтает этому учиться.

— Мы ещё не решили... — Димкин проводник замигал круглыми глазами, словно смутился.

— Так он, может, и в Блистающем Зале ещё не был?!

Йолла опустил голову. Димка растерянно переводил взгляд с него на наездника.

— Авантюрист!.. — скрипуче рассмеялся человечек. — Древлюк на тебя рассердится.

Тут летучей мыши, по-видимому, надоело строить из себя жаворонка, она камнем понеслась вниз, так что у Димки, глядевшего на них, ёкнуло сердце — только у самой земли она спланировала куда-то в сторону и исчезла.

— Идём в Блистающий? — нерешительно спросил Йолла.

— А ты сперва хотел куда?

— Ну... я же, правда, не знаю. Только глупо это — сразу тащить гостя в Блистающий! Ну да, там сверкает всё. Всякие драгоценности, что гномы веками отовсюду тащили... Да ну их, гномов! Думают, если они всё умеют руками делать, так теперь самые важные персоны в лесу. И Древлюк их больно много стал слушать... А я не люблю, когда сразу в Блитсающий. Тогда в голове один блеск, и всё остальное тебе, может, тусклым покажется. А оно, может, куда важнее, только его разглядеть нужно.

...От ствола дерева-башни, словно мост в небо, устремилась на юг огромная ветка. В ветке была дверь, и внутрь вёл ход, а кто хотел, мог шагать снаружи, по отшлифованной тысячами подошв дорожке. Вдоль дорожки тянулись верёвочные перила.

Йолла повёл Димку на ветку. Мимо, шумно споря, пронеслись два бельчонка. Подул ветер, и Димка повернулся к нему лицом, даже рот приоткрыл — ему захотелось пить.

Йолла замахал кому-то руками, тут же принеслась откуда-то сорока — и тоже волшебная, ростом почти с Димку. На шее у неё болтался бочоночек.

— Сок берёзовый, холодный, ледяной, с пузырчиками, шипучий! — крикнула она. — Пять лимончиков бочонок!

— Для гостя, — сказал её Йолла. — За счёт мага, значит.

Сорока покосилась на него — но молча. Ловко сбросила груз к Димкиным ногам и в мгновение ока растворилась в листве.

— Пей, — сказал Йолла. — Знаешь, как силы прибавляет!

В бочонке оказалось сока литра полтора. Они уселись на ветке, болтая ногами, отпивали по очереди действительно ледяной и невероятно вкусный напиток. Димка крепко держался за верёвки-перила. Высота была страшенная, казалось, дерево немного покачивается. У Димки даже начинала кружиться голова, но потом вдруг стало хорошо и легко, и даже почти не страшно смотреть вниз.

Лес был большой. Внизу расстилались волнистые моря — обычные деревья — дубы, липы, берёзы, клёны, сосны... А над ними, то там, то тут вздымали свои тысячеметровые вершины башни-исполины...

Далеко на юге, за сизой дымкой проглядывали серебристые и тёмные отроги гор.

— А за ними — что?

— Говорят, будто город там. Большой. И море.

— А, — сказал Димка. — А я моря совсем ещё не видел.

— Я тоже. — Йолла смешно закинул ногу и почесал за ухом пальцами, будто йог. — Говорят, наш маг там часто бывал... раньше.

— Раньше? А что теперь?

— Говорят, там стало опасно. Пришли из Пустыни какие-то Псы. Жители бросили город. А некоторые пропали.

Димке сделалось грустно. Он-то уже начал думать, будто попал в совсем-совсем добрую сказку...

— Ты не бойся, — Йолла потряс бочонок, убедился, что он пуст, и с сожалением отставил его в сторону. — Это же ужасно далеко.

...Начинался закат.

Пилипички — человечки, похожие на паучков, с волосами, торчащими во все стороны, с длинными руками и ногами, спускались на верёвках из круглых дырочек в ветках. Каждый из них тащил за собою ворох гирлянд, быстро и ловко развешивая их; и когда облака на западе заполыхали вовсю, словно декорации к волшебному спектаклю, в листве им ответили мириады крошечных лампионов: синих, жёлтых, рубиновых, изумрудных.