Я думал, что пуля попала в плечо, но на самом деле она задела верхнюю часть руки, не задев кость, и после наложения бандажа меня не стали удерживать в больнице. Перед отъездом я сказал доктору, что это нападение глубоко травмировало меня и может иметь страшные психологические последствия. Он согласился выписать мне антидепрессанты.

Я нервно проглотил капсулу в такси, подъезжая к Центральному парку, и размышлял о минутах, последовавших после выстрела.

Моя мать наконец-то ответила после десятого гудка. Она была сильно обеспокоена, увидев, что я звонил посередине ночи просто чтобы узнать как ее дела. Конечно, я не мог рассказать ей о только что произошедшей сцене, но, слава Богу, Моми не добрался до нее. Она сказала, что накануне ей звонил какой-то человек, который представился сотрудником из моего университета, сказал, что он занимается обновлением информации на сайте о выпускниках. Он задал ей множество вопросов о нашей жизни в Бостоне, о наших занятиях, развлечениях, наших отношениях и моих делах времен студенчества. Он даже спросил имя моей собаки.

Когда я оказался в квартире, страх все еще сковывал меня. Друзья поинтересовались моим состоянием и затем перетащили связанного Моми в другую комнату. Там, несмотря на раны, которые ему перевязали, его пристегнули наручниками к спинке кровати. Как хорошо, что Барбара захватила их с собой из Ирландии. Витторио засунул ему кляп в рот, но так как его глаза продолжали злобно за всем наблюдать, Магнус дал ему снотворное.

Умывшись, я пошел к остальным в комнату, где они собрались за чашкой чая. Маленькая панда, которую мы назвали Даржилинг, прижималась к Барбаре. Она не становилась слабее, несмотря на то, что мы не могли обеспечить ее ежедневным бамбуком, Магнус предположил, что она уже была генетически трансформирована.

Я заварил себе ромашку, перед тем как подышать свежим воздухом на терассе. В том состоянии я более нуждался в большом стакане бурбона.

Начинался новый день. Несколько раз большие белые птица задевали стены здания, не хватало еще, чтобы они разбились у наших окон.

– Почему он это сделал? спросил я Магнуса, который присоединился ко мне на терассе.

– Хм? буркнул он, закуривая трубку.

– Почему он остановился, ведь он мог легко нас убить?

– Это не было внезапным решением, – сказал он твердо.

– Что вы имеете в виду?

– Моми уже принял решение, прежде чем идти сюда.

– Ну конечно! сказал я, показывая на мое плечо, – он чуть не убил меня!

Джемерек медленно покачал головой. Прохладный ветер дул из парка.

– Он просто забавлялся с вами, Тео. Если бы он на самом деле хотел вас убить, что бы он делал, подумайте хорошо, – сказал он, выдыхая дым.

– Как вы можете быть так уверены?

– Вы так ничего и не поняли? Он пригласил нас в первый рад на свое последнее преступление.

– Какое преступление? спросил Витторио, когда мы уселись в кресла, вернувшись в комнату. Кого еще Моми хотел устранить?

– Самого себя, – ответила Барбара, не колеблясь.

– Именно, мисс Вебер, – Магнус удовлетворенно кивнул молодой женщине.

– Самоубийство?

– Нет, Тео, убийство.

– Подождите, вы имеете в виду, что

– Да, – сказал Магнус, не дав мне закончить. Моми ожидал, что мы убьем его. Он хотел, чтобы его смерть была апофеозом.

Последовала долгая пауза, в течение которой мы почувствовали, что этот кошмар никогда не кончится. Первым заговорил Витторио:

– Мы не будем его убивать, а просто доставим в полицию.

– Хм, хм вы безусловно наивны, – упрекнул его Магнус, покачивая головой, – вы забываете, что он знает наши имена, наши адреса, знает то, что у нас Джоконда, и он непременно расскажет все это в полиции.

– Он ничего не скажет, – ответил Витторио, пытаясь быть убедительным.

Но Барбара придерживалась другого мнения:

– Он наверняка заговорит. Серийные убийцы любят рассказывать о своих преступлениях, это помогает удовлетворить их фантазии. У нас нет выбора, мы должны от него избавиться.

– Возможно, – сказал задумчиво Джемерек, – но у нас нет права его убивать, и Моми это знает. Его последняя победа заставить нас совершить убийство.

– Он убил более тридцати человек зверским способом, что вполне дает нам право.

Барбара кивнула мне:

– Подумайте обо всех, кого он убил. Подумайте о пытках и унижениях через которые им приходилось пройти перед смертью. В нем нет ничего человеческого. Это зверь, демон, его исчезновение обезопасит людей.

– Возможно, – признал Витторио, – но не нам это решать.

– А кому? яростно воскликнула Барбара. Богу?

– Нет, не Богу, а человеческому суду. Это закон.

– Закон не всегда означает, что это правильно, – не унималась она.

– Это было бы слишком просто! воскликнул священник. Этот тип психически болен, но он имеет право на судебное разбирательство. Нравится вам это или нет, но он человек, хотя такие нюансы вас вряд ли интересуют.

– Мне кажется, вы выступали меньше, когда он разорвал ваше ухо!

Эта колкость была словно пощечина для священника, он был оскорблен.

– Спокойно, спокойно, – вступился Джемерек, поднимая руки вверх, чтобы разрядить обстановку. Вы рассуждаете об удалении Моми, хорошо, но кто будет этим заниматься? Кто нажмет на курок? Кто вытрет кровь с пола? Кто закопает тело?

– Мы уже убили двоих в Ирландии, – заметил я отчасти иронично, отчасти разочарованно.

– Это совсем другое! запротестовал Магнус. Это была самооборона, и вы это прекрасно знаете!

Конечно, я это знал. Джемерек задал важнейший вопрос касательно удаления Моми. Я же был уверен, что каждую ночь мне будет сниться лицо Сета, и я ни на секунду не мог себе представить, что снова смогу хладнокровно убить человека, будь он даже самым кровожадным американским серийным убийцей. Я бы убил без колебаний, если бы Моми пытал мою мать. Вопрос о праве на убийство тогда не был бы тяжелым бременем перед лицом ненависти. Но сейчас бы не тот случай. Казалось, что Моми выиграл. Если мы убьем его, он сделает нас убийцами, если нет, то он потянет нас вниз за собой.

Решение нашел Витторио.

Организации священников и семинаристов «Миссионеры Христа» было около двухсот лет. Община была основана в Швейцарии во времена Второй Мировой Войны отцом Артеусом Бланше. В течение тридцати годов их было не более двадцати человек. Занимались они производством овечьего сыра. Но сообщество изменило свое лицо в 80-х годах, когда в общину пришел Лени Гудман. В конце 60-х он был известным исполнителем народных песен и даже сам сочинил несколько известных произведений, в числе которых знаменитая «Маргарет в зеленом автобусе», которую и сегодня регулярно транслируют по радио и изучают все начинающие гитаристы, безустанно повторяя три незамысловатых аккорда в припеве:

Это был солнечный день

Маргарет была в зеленом автобусе

Она была довольно красива

И совсем скоро мы занялись любовью в зеленом автобусе.

В конце 70-х годов Гудман увлекся мистикой, что и привело его к Миссионерам Христа. Ему потребовалось всего несколько лет, чтобы стать главой группы и сделать из всего этого достаточно мощное движение. Никто так и не смог определить, чем является эта община: церковью, сектой, благотворительной организацией или лобби. Одно было бесспорным: община имела довольно внушительные экономические ресурсы. Им принадлежали несколько зданий в основных европейских столицах и пакет акций на миллионы долларов.

Хотя Витторио рассказывал об общине довольно витиевато и невнятно, я понял, что, не будучи полноправным членом организации, он все таки принадлежал к некоторым сообществам, имеющим с ними связь.

Он позвонил Гудману и сказал, что им нужно поговорить по одному очень важному делу. По тону разговора мне показалось, что мужчины хорошо знали друг друга. Глава Миссионеров перезвонил через несколько минут по защищенной линии. Кароса тем не менее был очень осторожен и рассказал о «чрезвычайно важном объекте, который нужно забрать». Как и ожидалось, Лени не хотел покидать свой швейцарский штаб и предложил прислать нескольких мужчин, но Кароса настоял на его личном присутствии.