Дошли до «угла», где лес окончился, и одно поле слилось с другим, еще большим. Но сбоку от него показался еще один лес, которого не было видно из-за этого нашего «угла». Тот более мощный лес поднимался на косогор. Увидев его, Рольф объявил, что мы пришли правильно. Но появилось одно неприятное обстоятельство: на поле метрах в ста от косогора копались какие-то люди. Нас разделяло метров триста-четыреста. Увидев раскопки, Рольф тихо выругался, и скомандовал отступление в лес. Мы затаились за деревьями и стали наблюдать.
Солнце во второй половине дня должно было скрывать нас, но замечательно освещало поле, и мы прекрасно видели все происходящее. Там было два человека в камуфляжных штанах, черных высоких ботинках со шнуровкой, в камуфляжных кепках. На одном была куртка, на другом тельняшка. На небольшом кургане выкопанной из ямы земли, сидел белый бультерьер и смотрел в нашу сторону. Тут же к нему из высокой травы забрался еще один, такой же белый, и вместе они спрыгнули в траву.
«Неужели заметил?» – подумали мы. Если да, то уже через несколько секунд собаки выскочат около нас. Тогда мы пропали. Как могли быстро мы развязали рюкзаки, достали и собрали из походного состояния саперки. Другого выхода не было – только резать нападающих собак лопатами. Встали плотнее, в паре шагов перед собой, со стороны атаки, оставили кучей рюкзаки. Секунды таяли, напряжение возрастало. Но ни приближающегося шороха травы, ни лая так и не услышали.
Вдруг один бультерьер снова показался на том же кургане, за ним другой и опять вместе скатились в высокую траву. Мы выдохнули: нас не заметили ни люди, ни собаки. К счастью у бультерьеров плохое зрение и обоняние. За то на их игрища «из-под земли» выскочил еще один «камуфляж», и бросил собакам что-то вслед. Вероятно, они играя забросали его землей. Появился и еще один «камуфляж». В течение получаса мы насчитали пятерых неповторяющихся человек. Рольф еще раз сверившись со своей картой, сказал, что ребята хоть и «прикинутые», но копают не там.
«Прикинутыми» он назвал их не случайно. В то время камуфляж был только у афганского контингента и, может, каких-то неизвестных никому спецподразделений. В продаже он только начал появляться и достать его стоило больших денег или связей. Наша армия носила еще форму спроектированную, наверное, во времена царя гороха, прошедшую не одну войну. На этих же ребятах был не просто камуфляж, а вроде бы даже какая-то натовская форма – светлая, песочного цвета, без зелени. Бультерьеры – тоже веяние новой моды, мог себе позволить совсем не каждый. Хотелось бы назвать их профессионалами, но как сказал Рольф: «копают они не там». Это означало, что у нас появляется шанс.
Нужное место, по словам Рольфа, находилось примерно в полукилометре от «ребят с бультерьерами». Начинать работу в такой близости, на полностью открытом участке – занятие провальное. У них наверняка были бинокли, да и без них место слишком просматриваемое. Но сегодня копать все равно было уже поздно и в надежде, что «прикинутые» завтра «обломаются и свалят», мы решили остановиться в том лесу, который на пригорке, то есть у них за спиной и чуть-чуть сбоку, как раз над нужным нам местом.
Больше часа мы топали туда по большому кругу: немного вернулись от «угла» обратно по уже пройденному пути, а потом через лес и поле. Перед выходом на него, Рольф залез на дерево, и посмотрел: не видно ли ту группу. Она оказалась настолько далеко, что можно было смело начинать движение по высокой полевой траве.
Когда мы добрались до места, солнце уже совсем опустилось. Далеко в лес углубляться не стали. Нашли хорошую ровную площадку и сначала просто сидели отдыхали, с интересом наблюдая за «прикинутыми». Те все еще продолжали копаться. Мы поставили палатку и сели на пригорок с банками тушенки в руках. Костер решили не разводить – все-таки довольно близко, – будет виден и огонь и тем более дым. Сидели ели тушенку с хлебом и смотрели, как группа закончила работу и тоже собралась у костра. В итоге их оказалось шестеро плюс две собаки.
Нам было немного завидно и если бы не шуточки Кота, наверное, даже грустно. У них настоящая группа: организованные, одинаково одетые, одержимые общей идеей, скорее всего, неплохо оснащенные – бинокль, по крайней мере оказался точно: окончив работу и перед тем как разжечь костер, один из них стал осматривать окрестность. Мы в этот момент залегли и не шевелились, только подглядывали. Осмотрев поля, дозорный перешел на «зеленку», поворачиваясь по кругу, и несколько раз замирал, во что-то всматриваясь. Заострил свой взгляд он и в районе нашей дислокации, но не больше, чем на других местах, из чего мы сделали вывод, что ничем себя не выдали. Еще бы, мы даже жевать перестали, а палатку за деревьями видно быть не должно.
Самое же главное: «прикинутые» уже копали! И не важно: нашли они что-нибудь или нет, но они уже потрогали эту видавшую войну и хранящую ее трофеи землю.
Мы решили лечь пораньше, но перед этим Рольф, словно предчувствуя что-то, предложил спрятать лопаты. Мы с Котом начали хохмить, что если вдруг среди ночи придет дикая мышь, то нам нечем будет отбиваться, но Рольф спокойно, без всякой агрессии и иронии сказал, что отобьемся топором, а потом отошел шагов на двадцать и указал место, где нужно зарыть лопаты. Возможно, они и по сей день там лежат.
Среди ночи мы, непривычные к жизни в лесу, несколько раз на какие-то шорохи и хрусты не без опаски вылезали из палатки, и светили по деревьям. И ничего, и не кого не увидев, но от этого не более успокоенные, возвращались в свои спальники. В конце концов, усталость взяла свое, и не обращая больше внимания на непрекращающиеся лесные звуки, мы уснули.
А потом проснулись…
Кот был так напуган, что не стесняясь быть осмеянным заявил, о возвращении домой первой же электричкой. Об этом можно было и не говорить – все прекрасно понимали, что «турпоход» окончен и нужно возвращаться. Запасного варианта в тот момент у Рольфа не было, да и наши потери не позволяли продолжить поиски. Вернее, не продолжить, а начать. Лопаты, палатка, карта – остались в лесу. Их найти и вернуть еще можно. Но вот желание что-либо делать и настроение – утеряно безвозвратно. Мы с пониманием смотрели как все, что было в своем рюкзаке – банки с тушенкой, хлеб, ложку, фонарь и прочее, Кот, попив воды, с остервенением вытряхнул, и разбросал по оврагу. Оставил только спальник. Батон хлеба, который никак не хотел улетать в кусты, и несколько раз оказывался перед ним, белея в сумерках оврага, Кот пинал ногой, пока тот не развалился.
Никто не посмел упрекнуть его.
По возвращении, мы поняли, что не только запал, но и Кота потеряли тоже. Он вышел из электрички, и не попрощавшись и не оборачиваясь, быстро пошел в сторону дома. Нас с тех пор он категорически стал обходить стороной, словно в произошедшем была моя или Рольфа вина. На звонки не отвечал, в местах, где по вечерам собирается молодежь, не появлялся. Со временем от общих друзей стало известно, что ссылаясь на занятость, он даже перестал ездить на ту, любимую им дачу. Одни мы знали истинную причину, но молчали, как и договорились. Кот же, по словам тех самых друзей, с головой погрузился в свое хобби. Он еще со школы время от времени занимался фарцовкой в местах скопления интуристов. Сейчас же отдался этому занятию всецело. Но об этом я расскажу, когда Коту придет черед вернуться в нашу жизнь.
Рольф из первого неудачного похода сделал неутешительные выводы: мы слабые, неорганизованные, плохо укомплектованные.
Группу нужно усилить. Рольф не раздумывая, сразу же списал со счетов скисшего Кота, и если бы тот «отошел» и появился или позвонил, во второй раз в группу бы не попал. Такие слюнтяи и истерички могут подставить всех. Ребята нужны крепкие, адекватно понимающие и не обсуждающие поставленные задачи. Рольф хотел четкого распределения обязанностей и чуть ли не армейской дисциплины.
Группа должна быть оснащена и вооружена. Перочинные туристические ножи – «Детский сад», как назвал их обыскивавший нас в лесу «матерый», не годились даже хлеб порезать, и являли собой сущий позор. Мы с ними, кстати, так и вернулись. Нападавшие даже забирать их не стали и не обращали никакого внимания, что ножи у нас в кармане. «Детский сад» в общем, точно… Правда, Рольф не учел, что этот «позор» тоже отчасти сыграл нам на руку, когда той ночью мы выдавали себя за туристов.
