Угольки в камине едва тлели, но Брэю почему-то было нестерпимо жарко: и вовсе не от слов мисс Луизы, а от ее близости. Несмотря на всю враждебность девушки, было в ней что-то такое, что не могло не нравиться, но что именно, понять толком Брэй не мог.

Брэй поднялся с кресла, возвышаясь своим недюжинным ростом над невысокой изящной Луизой. Подойдя к ней вплотную, он произнес:

– Вы бросаете мне вызов, мисс Прим? Если да, то знайте: я принимаю его!

Вызов?

Мисс Прим трясло от гнева, когда огромная фигура герцога Дрейкстоуна нависла над ней. Будь на ее месте женщина послабее, у нее, пожалуй, подкосились бы колени, а то и обморок случился, но Луиза не могла позволить себе подобного. С тех пор как умерла мать – а это случилось вскоре после рождения Бонни, – девушка заменила мать своим сестрам.

Как ни пыталась взять себя в руки Луиза, однако почувствовала, как кровь приливает к щекам, когда герцог приблизился к ней гораздо ближе, чем должен подходить воспитанный джентльмен к молодой девушке, которую он к тому же видит впервые. Сердце Луизы бешено колотилось, но тем не менее усилием воли она заставила себя смотреть его светлости прямо в глаза.

Луиза смело бросила в лицо герцогу, что именно он виновен в смерти ее брата. До нее доходили слухи, как необуздан порой бывает герцог Дрейкстоун. В какой-то степени Натан, возможно, виновен в своей смерти сам. Кто, в конце концов, заставлял его заключать это чертово пари, в результате стоившее ему жизни? Но точно так же Луиза была уверена, что вдохновил ее брата на это безумное пари не кто иной, как стоявший перед ней джентльмен.

После того как унаследовал титул виконта, Натан стал другим человеком. Бо́льшую часть времени он стал проводить в Лондоне и очень быстро превратился в такого же прожигателя жизни, как и множество представителей золотой молодежи, с которыми общался.

Тем не менее любить своих сестер и заботиться о них Натан никогда не переставал. И Луиза нисколько не сомневалась, что, если бы брат до сих пор был жив, они с сестрами по-прежнему получали любовь и заботу и им не пришлось бы зависеть от взбалмошного дядюшки, для которого забота о племянницах была неприятной обузой.

– Ну так что, мисс Прим? – пристально глядя на нее, переспросил герцог. – Я правильно понял – вы бросаете мне вызов?

Стараясь не показывать страха, Луиза твердо отчеканила:

– Вот еще! Можно подумать, что делать мне больше нечего, кроме как объявлять вам войну, ваша светлость!

Взгляд Луизы невольно скользнул по гладко выбритым щекам герцога, широким плечам, ослепительно белоснежной рубашке, шейному платку по последней моде, бежевому жилету, под которым угадывалась могучая грудь, изящному фраку цвета шоколада… При всей своей антипатии к этому человеку Луиза не могла не признать, что внешне его светлость весьма привлекательный мужчина. Ей вдруг захотелось потянуться к нему и поцеловать…

Это неожиданное желание не на шутку испугало девушку. Господи, и откуда у нее это?

Отступив от герцога на шаг, Луиза бросила тревожный взгляд в сторону Лилиан в надежде, если это сумасшедшее желание и отразилось на какое-то мгновение у нее на лице, сестра ничего не заметила.

Лилиан взяла неверную ноту, и от взгляда Луизы не укрылось, что это заставило герцога поморщиться.

«Ага, так тебе и надо!» – не без злорадства отметила про себя она. Стало быть, этот, казалось бы, непробиваемый, железный человек тоже имеет свои слабости…

Луизе снова вспомнилась, как Натан, обычно с удовольствием проводивший время в обществе сестер, стоило кому-нибудь из них начать музицировать, сразу же старался под каким-нибудь предлогом улизнуть из дому. Дядя, все-таки иногда навещавший их в Уэйбери, тоже находил игру племянниц отвратительной. Что ж, коли и герцогу Дрейкстоуну игра Лилиан режет уши, Луизе остается только порадоваться, что есть повод лишний раз подействовать ему на нервы.

– Я правильно понял, мисс, – спросил вдруг герцог, – что ваша сестра Гвен собирается выезжать в свет уже в этом сезоне?

– Да, – отвечала Луиза, снова вспомнив о том, что ей пришлось послать дяде аж три письма, прежде чем он наконец соизволил приехать в Уэйбери и обсудить детали переезда в Лондон ради того, чтобы представить Гвен на ярмарке невест.

С тех пор как погиб Натан, забота о сестрах целиком легла на плечи Луизы. Что же до дяди, то он практически сразу дал ей понять, что не горит желанием обременять себя подобными хлопотами. Но для того чтобы переложить их на плечи герцога Дрейкстоуна, сначала нужно было выдать Луизу за него замуж. Хотя Луиза неоднократно и недвусмысленно заявляла о своем нежелании выходить за его светлость, дядя ни о чем и слышать не хотел.

И Гвен дядюшка был не прочь поскорее сбыть с рук, но в то же время ему совсем не хотелось брать на себя заботу и расходы на новые платья для нее, экипажи и балы. Луизе стоило большого труда заставить наконец несговорчивого старика перевезти все семейство в Лондон.

Однако, как бы то ни было, герцогу Дрейкстоуну все это знать было ни к чему.

– Но если так, то не мешало бы позаботиться о том, чтобы нарядить ее как следует, по последней моде, – произнес герцог.

К чему вдруг его светлость это сказал, Луиза не знала, тем не менее ответила:

– Ну, в общем-то да…

– Я могу посоветовать, – герцог слегка склонил голову, – кому из влиятельных людей здешнего света ее следовало бы представить, если вы хотите…

– Ваша светлость, – прищурилась Луиза, – я не поняла: у вас есть какие-то планы относительно Гвен?

– Собственных – никаких, – нахмурился он.

– Что ж, – облегченно вздохнула она, – слава богу, потому что жениться на Гвен я бы вам все равно не позволила.

Герцог шагнул к ней. Взгляд его был мрачнее тучи.

– Послушайте, мисс Прим, – произнес он сурово, – если бы я вдруг захотел жениться на вашей сестре, вы никак не смогли бы этому помешать!

Луиза молчала. Как ни неприятно было ей признавать это, в глубине души она понимала, что его светлость, к сожалению, прав: власти и влияния в обществе у него гораздо больше, чем у нее.

– Может, и не смогла, – проговорила она наконец. – Но, уж поверьте, приложила все усилия, чтобы хотя бы попытаться!

– Оставим этот разговор, мисс Прим. Я вовсе не собираюсь свататься к вашей сестре. Скажите лучше, как я могу посодействовать ее успеху в обществе?

– Вопрос успеха Гвен в обществе вас совершенно не касается, ваша светлость. Так что оставим и этот разговор. Чем дальше вы будете держаться от нее, тем больше это будет способствовать ее благополучию!

– Вопрос ее благополучия касается меня самым непосредственным образом хотя бы потому, что заботу о нем возложил на меня ваш дядя.

– Мой дядя? – Луиза была удивлена и напугана. – Что же он такое сказал или сделал, что заставил вас…

– Вам этого знать не нужно.

– Что бы там ни было, я все равно продолжаю настаивать, что забота о Гвен не ваше дело.

– Прежде чем покинуть Англию, ваш дядюшка официально, оформив все соответствующие документы, сделал меня вашим опекуном и опекуном ваших сестер, возложив тем самым всю заботу о вашем и их благополучии на меня.

Луиза вдруг почувствовала себя так, словно ей придавило грудь огромной железной плитой.

– Мой дядя уехал из Англии и оставил всех нас на попечение вашей милости? – пробормотала она.

– Вы не ослышались, мисс.

– Я не верю ни единому вашему слову!

– Вы хотите сказать, я все это выдумал?

– Нет, но… Я ничего не знала об этом!

– Не знали, что он решил отдохнуть за границей и переложил заботу о вас и ваших сестрах на меня?

– Нет.

Сердце Луизы бешено колотилось, но она постаралась взять себя в руки.