Никитин всё видел, всё примечал, приходил на помощь, если считал нужным, позволял танцевать с неопасными на его взгляд кавалерами и следил, чтобы она не увлекалась шампанским, от которого почему-то быстро пьянела.

С женщинами было сложнее. Среди них попадались настоящие стервы, причём искренне гордящиеся своей ничем не прикрытой стервозностью и считающие это качество характера своим достоинством.

- Что ты хочешь?- говорила Нина.- Они исповедают теорию о врождённой полигамности мужчин и врождённой же потребности женщин плести интриги. Собственная привлекательность и умение подать себя - инструмент, чтобы удачно устроиться в жизни. А бедняжкам, которых Бог обделил умением "быть женщиной", придётся учиться, трудиться и завидовать более удачливым соплеменницам. Каждому - своё: королевам-королевство, серым мышкам- кухня.

- Какая ты злая,- пожурила приятельницу Даша.

- Я долго привыкала не обращать внимания на подколки некоторых в свой адрес, и ты не бери в голову, если услышишь что.

- А что про меня говорят? Про меня и Митю?- попробовала направить разговор в нужное ей русло Даша.

- А ты не знаешь?- Нина никак не могла найти удобный момент, чтобы "просветить, защищая", как она сформулировала внутри себя собственное желание. Когда женщина понимает, о чём шепчутся за её спиной, гораздо легче выстроить баррикаду, за которой можно не особо напрягаясь держать оборону.

- Нет.

- Вот и ладушки. Пошли, а то Лизавета уже не отходит от твоего Никитина. Бери его и уводи от этой сучки,- сегодня она не решилась поговорить по душам.

***

Сочи цвел, радовал солнцем и обольщал синью вод.

- Ты сама у меня, как море,- говорил Никитин,- того и гляди утащишь в свои глубины.

- Да ты у меня поэт,- постаралась Даша скрыть своё неожиданное смущение, прикрыв глаза, но губы подставила для поцелуя.

Никитин изучил уже этот её жест: поднятое вверх лицо, слегка приоткрытый зовущий рот и полуприкрытые в ожидании ласки глаза. Порой он наклонялся и целовал, а порой заставлял её воззриться на него в недоумённом возмущении или проявить собственную инициативу: притянуть за галстук или отвороты пиджака и поцеловать жарко и требовательно. Собственная реакция на мимолётную женскую нежность приятно будоражила кровь и чуть тревожила.

Купаться было ещё рано, но в бассейне самое то и они использовали утро, чтобы поплавать. В дневное время отпускали свои ноги бродить туда, куда их позовут глаза. Вечера заполняли разговорами с новыми знакомыми, а ночи были только для них. Никитин перестал удивляться, что Даша ему до сих пор в радость, а сама Даша тоже устала ждать гадостей от судьбы и начала мечтать.... Только мечты эти прятала глубоко-глубоко, чтобы никто не увидел и не спугнул.

Они вернулись домой, когда уже на газонах желтели юные головки одуванчиков, зацвела сирень, и вовсю пели птицы, обнадёженные обманчивым теплом и не подозревающие, что скоро распустится черёмуха, принеся с собой майское похолодание.

- Когда увидимся?- Никитин поцеловал выходящую из машины Дашу после совместно проведённых выходных, - давай всё- таки до дверей провожу,- а у самого глаза хитрые-хитрые.

- Нет уж. Отдохни,- знала, чем кончаются такие провожания. А потом:

- Митя, я позвоню сама, съезжу в следующие выходные к родителям и позвоню. Пока, милый.

- Давай, жду,- ещё один короткий поцелуй.

Часть вторая.

Чужой муж.

Всё в этом мире относительно, в том числе боль.

Глава 1

Пришла беда - отворяй ворота. Так, кажется? Телеграмма о смерти Таси- жены Павла повергла всё семейство в тяжелейший шок. Сам Павел был в плавании, и сейчас они втроём: мама, отец и Даша летели в Североморск. Неожиданная, абсурдная смерть на операционном столе. Пятилетний Данька, оглушённый и растерянный, был у соседей и теперь, увидев родные лица, с рёвом бросился в их утешающие объятия. Даша пыталась как-то контролировать ситуацию: успокаивать лаской слёзы племянника, поддерживать мать, хлопочущую и расстроенную ещё и болезнью отца и мужественно ожидать дня похорон, на которых не смог присутствовать муж умершей, что ещё больше усугубило трагическую неделю, проведённую в Североморске.

Пасмурным июньским днём в аэропорту родного города их встречала машина, высланная Никитиным, а замороженные горем родители даже не поинтересовались: откуда. Отец последние дни жил на лекарствах, и его нужно было срочно класть в стационар. Мама металась между мужем и Данькой, а Даша искала выход.

- Я забираю Даньку к себе, а ты занимайся отцом.

Мама, эмоционально и физически вымотанная событиями, измученная тревогой за близких, согласилась.

- Данечка, поживёшь пока у тёти Даши? Папа приедет- заберёт тебя домой.

- А он когда приедет?

- Скоро, солнышко. Но ты ведь не один. Мы с тобой.

Ребёнок сидел на руках у Даши, отрешённо глядя в окно, и как будто застыл, замер, закостенел в состоянии внутреннего одиночества, закрываясь от мира в своём недетском горе.

Заботливый Виктор высадил их у родительского дома, помог занести вещи.

- Дашенька, поезжай домой. Мы с отцом управимся. Я сегодня же вызову врача.

- Нет, мама, мы с вами поживём несколько дней, пока с папой всё не определится, а потом я возьму отпуск без содержания и буду с Данькой.

- А на что жить будете?

- Мама, у меня есть деньги.

Деньги на самом деле немного были, да и Митя поможет в случае необходимости, - в этом Даша не сомневалась.

Потянулись тягучие томительные дни. Стояло лето, но настоящего тепла так и не было. В солнечную погоду Даша забирала Даньку и уводила его на аттракционы в парк или гуляла с ним на детской площадке, где были такие же детки. Она записала его в детский бассейн при близко расположенной школе, с энтузиазмом собирала с ним пазлы, читала, баловала - делала всё, лишь бы отвлечь ребёнка от тоскливых мыслей о постигшем его горе.

Встречи с Митей наедине стали редкостью, он терпел, с добрым пониманием отнёсся к их положению и даже порой среди недели присылал Виктора, чтобы Даша переделала все свои дела: съездила в торгово-развлекательный центр или свозила ребёнка к деду в больницу.

- Дашунь, приезжайте ко мне на выходные. Сгоняем в Екатеринбург, сводим Даньку в аквапарк.

- Митя, милый, я тоже очень соскучилась, но пойми, я не могу оставить ребёнка одного на ночь в постели. Он спит со мной. Даньку мучают кошмары.

- Ты это серьёзно? Думаешь, я тебя в постель тащу? Я приеду вечером, будь готова.

- Данечка, хочешь в аквапарк?

- А тётя Света тоже с нами поедет?

Последние недели соседка всё свободное время проводила с ними. Она умудрялась вытаскивать Даню на разговоры, уводила его порой гулять во двор, или увозила к своим родственникам, у которых была шестилетняя дочь, давая Даше возможность небольшого отдыха. Именно тогда они могли побыть недолго с Митей.

- Тётя Света работает, солнышко. Мы поедем с дядей Димой, на его машине. Он тебе нравится?

- Мне тётя Света больше нравится,- детская влюблённость была вполне понятна. Светка приняла ребёнка в своё сердце, как будто в ней самой проснулось материнское чувство. Она окутала его заботливым вниманием, искренней любовью и задарила игрушками, сама с удовольствием принимала участие в играх, вытягивая мальчика из грустной задумчивости, могла ненавязчиво приласкать и поцеловать.

Дарья вздохнула. Данька не сказал "нет", но она знала эту его отцовскую черту. Можно было взять за руку и увести, но ребёнок замкнётся, надуется, а этого она не хотела делать ни в коем случае. Только не сейчас. Он только-только начал несмело улыбаться и заинтересованно слушать сказки, а не сидеть с отсутствующим видом.

- Митя, прости. Я не могу. Пойми,- звонила Даша в тот же вечер,- Света работает в выходные, а мама у отца в больнице. Митя, я всё отработаю,- попробовала пошутить она.