Молоточки били прямо в подошвы, грохотали, словно стараясь расколоть пол и вырваться из плена.

И сзади, за спинами двух землян, тоже нарастало шипение.

— Ну, держись, — сквозь зубы сказал он то ли себе, то ли Радуге, и вновь, уже в который раз, вскинул излучатель…

Женщины еще продолжали по очереди прихорашиваться перед зеркалом, а Василий Григорьевич, разложив бумаги, уже начал подсчеты.

— Ишь, какие мы сегодня трудолюбивые, — сказала ехидная Катя.

— А, все они притворяются. — Любовь Аркадьевна вздохнула и напудрила нос. — Говорят, соли скоро не будет.

— Откуда ж она будет с такими работниками, как наши мужики? — подключилась Римма Павловна. — Им бы только «козла» забивать, да по пивбарам ошиваться.

— А они только на пивбары и способны, — заметила ехидная Катя.

Василий Григорьевич хотел было ответить, но в это время дверь распахнулась и на пороге возникла осанистая фигура зама. Зам был красен лицом и походил на быка в разгар корриды.

— Римма Пална! — проревел зам. — Где форма для центра? Почему мне с утра звонят и отчитывают как мальчишку?

В отделе все замерло.

— Я же говори-ила! — плачуще протянула Римма Павловна. — Вот, все свидетели, я же вчера говорила. Что же вы, Василий Григорьевич?

— Почему я из-за вас должен выслушивать черт-те что? — бушевал зам. Я вам не мальчишка, Василий Григорьевич! А не хотите работать — будем искать замену!

Василий Григорьевич медленно поднялся из-за стола.

— Я вам тоже не мальчишка. Кто дал вам право на меня орать?

— Что-о? — Зам задохнулся и стал похож на быка, которому нанесли решающий удар. — Кто мне?.. Вам… Вы… Объяснительную — и ищите работу!

— Молчать! — неожиданно закричал Василий Григорьевич.

— И-и! — взвизгнула Катя.

Василий Григорьевич выхватил излучатель, упер в бедро и привычно нажал на спуск. В двери за спиной зама возникла дыра с черными обугленными краями.

— Милиция… — прошептала Римма Павловна, а зам стал похож на очень бледного быка.

Василий Григорьевич выпрямился во весь рост и расправил плечи.

— Ничего, Радуга. Не все потеряно…