Annotation
Дом, в котором жил мистер Питц, был одним из лучших на Музейной Миле в Манхэттене. Обитатели этого дома не были просто богатыми, они были очень богатыми
Ливайн Джейкоб
Ливайн Джейкоб
Иеремия Питц
Джейкоб Ливайн
Иеремия Питц
Дом, в котором жил мистер Питц, был одним из лучших на Музейной Миле в Манхэттэне. Обитатели этого дома не были просто богатыми, они были очень богатыми. В вестибюле дома можно было встретить жильцов из разных столиц мира, тех, которые в числе прочих квартир предпочитали иметь в том числе и квартиру в Нью-Йорке. В этом доме не очень любили нуворишей, в нём в большинстве жили "старые деньги". Примечательностью дома был великолепный вестибюль. Одни называли его "холлом", а другие - "лабби". Сам двенадцатиэтажный дом был построен в 1910 году. Довольно эклектичный вестибюль был отделан двумя годами позже. Потолок его был разбит на 64 шестифутовых квадрата из красного дерева. Его несли двадцать семь стоящих на гранитном полу колонн с ионическими ордерами. На стенных обоях блестели замысловатые овальные виньетки с серебряными "французскими линиями" на синем фоне. Четыре узких окна с витражами и резные двери уютно венчал белый стрельчатый готический орнамент. По углам вестибюля два камина с изразцовыми горельефами и готическими дымоходами завершали эту беспорядочную гармонию.
Литая в стиле Арт-ново покрашенная золотистой охрой решётка, скрывала современные раздвижные двери лифта. В этом прекрасном вестибюле была ещё одна красивая резная дверь. Она была прямо напротив входа. Как-бы для того, чтобы не нарушать симметрии вестибюля. Она вела только в одну единственную квартиру на первом этаже. В остальные квартиры можно было попасть, используя лифт или лестницу, а в эту единственную квартиру на первом этаже-прямо через красивые готические двери. Но она не была привратницкой, её занимал мистер Питц.
Каждое утро приблизительно в десять часов безукоризненно одетый мистер Питц, не поворачивая головы в сторону швейцара, не здороваясь с ним согласно семейной традиции, не спеша, проходил мимо него. Швейцар же был членом профсоюза и был обязан здороваться со всеми, даже с теми от кого никогда не получал чаевых.
Если в руке мистера Питца был зонт, значит должен был пойти дождь, тогда швейцар быстро раскладывал перед входом в подъезд секцию из щёток для чистки мокрой обуви и готовил свой огромный швейцарский зонт, чтобы провожать жильцов от двери подъезда до лимузина. Мистер Питц никогда не ошибался в предсказаниях дождя, а дожди надёжно кормили семью швейцара чаевыми - не хуже, чем дожди кормят урожаями землепашца.
Между тем, в дождь путь мистера Питца всегда лежал в Метрополитен музей. Это было почти рядом. В любую другую погоду он шёл бы в Центральный Парк на прогулку - тоже недалеко, где он размеренно ходил до появления аппетита. Обычно один час.
В музее он выбирал только одну очередную картину, чаще из Малых Голландцев, надевал очки, читал аннотацию к ней, потом разглядывал её в деталях и с этим настроением шёл пить кофе с круассаном. Его спокойная неторопливая жизнь не располагала к случайным знакомствам. Всех, с кем он встречался в течении последних пяти лет, он признавал, но пока не считал своими знакомыми. Они ещё не прошли проверку временем. Ему было шестьдесят восемь, и он давно не торопил время. За день он не стремился сделать очень много, он всегда помнил, что был на пенсии, но если всё что он делал, было сделано добросовестно, тогда в девять вечера он засыпал с чувством выполненного долга и без снотворного.
Сегодня предстояло купить новые шнурки для туфель. Старые были ещё целы и возможно могли служить ещё долго, но могли и порваться в любое время, а это было недопустимо.
Потом нужно было зайти в табачный магазин своего знакомого и узнать нельзя ли наточить нож для сигарной гильотины. Пора бы и купить новую гильотину, но старая служила ещё деду и была настолько хороша и привычна, что расставаться с ней никак не хотелось. Это была точная копия гильотины времён Французской Революции 1792 года и уже становилась антиквариатом.
Последнее, что нужно было сделать, это купить в магазине бутылочку машинного масла "10-40" и смазать дверные завесы. Мистер Питц мог бы попросить маслёнку у швейцара, но не хотел. Этому были серьёзные причины.
Дед мистера Питца, Клаудио Пиццикато был настройщиком музыкальных инструментов и до 1908 года жил в Италии, в городе Мессина. Когда землетрясение разрушило его город, он похоронил свою погибшую жену Сарру на католическом кладбище. Она была еврейкой, но их кладбище было разрушено и со своим крохотным сыном Джузеппе перебрался в Америку. В самый музыкальный город мира Нью-Йорк. Там он женился на итальянской эмигрантке и его стали называть Клайд Питц. Первой и последней его работой была работа лифтёра. На это ушла вся его жизнь. Лифт в те времена был не только лифтом, но и очень дорогой игрушкой, и гордостью дома. Человек в ливрее, которому доверено управлять лифтом, зачастую был тоже гордостью и любимцем хозяев дома.
Клайд Питц прекрасно разбирался в тонкостях работы лифта. Один раз во время подключения нового мотора и его профилактики, рабочие компании "Вестингауз" не заметили того, что, когда площадка лифта была поднята на два фута над уровнем пола, мяч внучки хозяина дома скатился на дно неглубокой ямы под лифтом. Всего один фут глубиной. Девочка пролезла под площадку и искала его. Между тем рабочие забрались на площадку, закрыли за собой двери и должны были опустить лифт до уровня пола. Когда лифт начал опускаться девочка закричала, но из-за шума в шахте её тоненькой голосок никто не слышал. Только Клайд Питц, настройщик музыкальных инструментов, обладающий абсолютным музыкальным слухом, услышал на дне шахты тоненький писк. Он стоял снаружи лифта, но мгновенно подскочил к приборному щитку с предохранителями, вырвал силовой кабель и этим отключил подачу электричества. Он стал героем, спасшим внучку хозяина дома, мистера Глолэри от верной мучительной смерти.
А потом появились современные лифты, работа лифтёра была постепенно упразднена, и тогда подрастающий сын лифтёра Джозеф Питц закончил курсы машинистов и поступил на работу в систему городского транспорта, став водителем поезда или попросту "моторменом".
Когда пришло время, непонятно почему, но одарённый всяческими способностями Иеремия Питц- сын Джозефа Питца тоже пошёл по стопам отца, он не пошёл учиться и тоже стал машинистом городского сабвея. Но дешёвая квартира, благодарность хозяина, в которой жил дед, верно служивший хозяину дома, так и осталась за ними.
Вторая причина этому была несколько необычной, чтобы понять её сразу.
Дело в том, что квартиры в этом районе никогда не были дешёвыми и их обитателями были богатые и известные люди с соответствующими манерами и поведением. По условиям хозяина дома, для почти бесплатного проживания в шикарном вестибюле, кроме всего нужно было овладеть поведением и манерами истаблишмента, чтобы ничем не отличаться от остальных обитателей дома и ничем их не шокировать. Этого не требовалось от Клайда Питца Первого, ведь он был лифтёром. Но Джозеф Питц Второй не был лифтёром, он был жильцом. Поняв желание хозяина по-своему, он перестал водиться со швейцарами. В то время в Америке богатые жильцы обычно по-дружески относились к швейцарам, а те забыв о субординация зачастую фамильярничали с ними. Иногда жильцы подчёркнуто не замечали их амикошонства, но Иеремия Питц Третий пошёл дальше, он и вовсе перестал здороваться со швейцарами и этим допустил большую ошибку. Швейцары оказались на редкость мстительными, злопамятными, злобными и готовыми на любую пакость людьми.
