- Господин, вот дорогое из достояния моего, и предаю тебе ее в руки твои. Будь с ней учтивым подобающе.
- Так открой ее глазам моим.
- Всякому делу свое время. Тебе же предстоит прежде всего время наслаждения зрелищем, в коем игра ума призвана обострить удовольствие до предела почти что невыносимого. Тебе покажут ее четыре раза, и каждый раз в новой одежде, и одна одежда будет крыта золотом, для того, чтобы ты видел драгоценность облика ее и постиг, что уплаченная тобою цена не покрывает и малой части настоящей стоимости, что дадут за нее с удовольствием и с радостью, будучи выставленной в нужном месте да в известное время, и другая одежда будет из лучшего шелка, не того, что ткут в стране Хань, он хотя и изумительно красив и великолепен, но более радует глаз, чем в самом деле таков, каким выглядит, а того, что привозят окольными путями и многою частью - морем из страны Ямато, где он плотный и ровный, и окрашен не яркими цветами, не в пурпур и не в лазурь, а нежным оттенком мокрого дуба или мертвой бирюзы, или лепестка лотоса, или пера журавля или совы; тебе ведомо, что шепот пробуждает в душе волнение более глубокое, нежели самый громкий ор и крик. И еще одно одеяние будет заткано дорогими камнями и золотым шитьем, на котором имя пророка и здравицы во славу его; назначение убранства сего в сиянии, ибо обозрев совокупность его от верху до низу и супротив, принужден будешь осознать, что даже блеск рубинов, смарагдов, яхонтов и алмазов не затмевает нежного сияния лика ее, которое как бы светозарно своим собственным светом, наподобие лунного. И эти три перемены одежд будут сопровождать прислужницы и тихая музыка, и она пройдет мимо твоих глаз многажды, а прислужницы ее, что каждая есть бриллиант и сокровище, покажут тебе, что с нею никто вокруг сравниться не годен. А последняя одежда будет только для твоих глаз из такой тонкой коптской хлопковой материи, которая тешит взор и не прячет очертания тела под нею, так что якобы сокрытое оказывается более притягательным, нежели совсем обнаженное, и она войдет к тебе без прислужниц, а музыка всякая прекратится, и тогда, молю тебя, вспомни мои слова о множестве троп, что все ведут к одной вершине, но путь по каждой различен.
И все произошло ровным счетом так, как живописал мне духанщик, с той лишь разницею, что все это приключилось со мной самим и захватило меня, как песчаная буря захватывает отставшего путника в голой пустыне, не имеющего никакого укрытия - так же свирепо, всеохватно, неодолимо, всесильно и, для меня самого, совершенно безнадежно.
33
Она вошла ко мне в тонком одеянии, и на просвет от светильника я видел ее женское естество так же ясно, как видел бы сокол, охотящийся в поднебесье, добычу свою сквозь дальние дали, ибо она сама стала моей добычею, а я охотником на нее, и снабдив стрелы своего желания золотыми наконечниками из полновесных цехинов и крюгерандов, я сумел ее заполучить, и вот она стала в моей власти, и сердце ее затрепетало в руце моей. Бессловесность же, произведенная скромностью и застенчивостью, придала ей вид испуганного собственной беззащитностью и неразумностью котенка из тех, что живут обыкновенно в камышах, растущих в низовьях Нила зарослями подобно лесу, когда они неожиданно выскакивают из-под тенистого надежного укрытия тростников на открытое место и легко становятся жертвою обитающих хищников - бог весть, что за сонм чувствований обуревает их в тот миг, но растерянность и страхобоязнь среди них в первых, что и отражается очевидно в их широко раскрытых круглых золотых глазах.
Есть вещи, которыми хочется обладать, и таких во множестве. И есть среди них дорогие камни чистой воды и отменного размера, коих больше ни у кого нету, потому что каждому такому камню природа матерью, а все дети ее один от другого наотличку, и вот, они в имении твоем; и рысистые лошади из лучших пород (а арабские - превыше всех прочих), что понесет тебя быстрее ветра, обгоняя прочих соперников и оставляя их далеко позади, наделяя душу твою гордым восхищением; и есть плодородные поля и сады, и тучные стада, которые в твоем имуществе пребывая наделят тебя силою владения, из-за которого ты станешь мощнее самого сильного багатура, у которого за душою нет ничего, и приобретешь посредством своего богатства чужую силу; и есть тайные знания, желанные по причине действенного влияния на то или иное, и обладая ими достигнешь на выбор - власти и могущества, силы и долголетия, умения в каждом деле, неотразимого благолепия и привлекательности, как и многого иного. И есть подобные тебе, девы глазу приятные и чистые, сверстницы большеглазые, подобные жемчугу хранимому, чьи волосы - шелк, а брови - птицы крылатые, обладать которыми жаждут многие, если не все, и готовы употребить на то все имение свое, и бросить к ногам земную власть, и отречься от пути духовного совершенства, а причина того словами неназываемая, и намерение того невысказанное, а потому желание обладать возбуждается неизвестно почему. Переложено сие в трактате "Ананго Ранга", что в других краях известно, как книга "Ветка персика", в таких словах:
Кaкoвo cocтoяниe, вeдyщee к любви?
Нaпpяжeниe и cтpacть.
Кaкoвo cocтoяниe пpoизвoдимoe любoвью?
Облeгчeниe и нeжнocть.
А большего, наверное, и не скажешь.
Обуздание страстей есть благодетель пред ликом всевышнего и угодно ему, потакание же страстям есть сильнейшее наслаждение в этом мире, отчего заповеди поминутно нарушаются, а запреты попираются. Обладание же есть сильнейшее притяжение души, что обороть подвластно лишь сильнейшему духом и в вере укрепленному, об остальных же всех, а их многое большинство, скажу только: слаб человек. Дабы удовлетвориться обладанием, люди готовы на многое множество усилий и жертв, и даже способны прозакладывать самое бессмертную душу свою, из чего явствует - силы разума в сущности человека в явном меньшинстве. Ради того, чтобы обладать, человек способен пойти на самое грубое и зверское насилие, в чем весьма преуспевает любая личность происхождения невысокого и душевного развития малого, ведь для них насилие, или право сильного, есть право естественное и неоспоримое, а иного им и не ведомо, и тот, кто проявил себя более агрессивно, тот и получил все. Не посчитай так, что просвещенный в чувственном человек свободен от желания обладать, хотя есть и таковые, как ламы тибетские да монахи буддистские, ибо от всего мирского они ушли в вышние сферы, а все прочие в той или иной мере желают, алчут и жаждут, находя однако же удовлетворение в достижение предмета вожделения своего обретают без грубого принуждения, а убеждая и уговаривая, и обладают к обоюдному удовольствию с нежностью и заботою. Суть же, как и много другого на этом свете, одинакова, хотя и разными путями достижимая, ибо владение оно и есть таково - возможность иметь и распорядиться, как хочешь, и это природный закон. Господь же относительно сего сказал: "Бери, что хочешь. И плати за это", под чем разумеется опять-таки свобода воли, ибо понимание должно иметь место - расплата неминуема, хотя может стать и неявной, и не немедленною.
Связь же, что сковывает людей с вожделенным предметом, есть желание, которое хотя и эфемерно и вне человека не живет, крепче каната из сизаля толщиною в руку и железной цепи, способной удержать слона, прикованного ею за заднюю ногу. Желание есть влечение внутреннее, хотя порождаются причинами внешнего порядка, ибо полностью обратившись внутрь себя, обнаруживаешь отсутствие предмета желания, воистину там его нет; а оттого самодостаточным людям почти нечего желать, и они умиротворенны, таковы есть Будды. Влечение человека к чему-либо вовне притягивает его неминуемо в ту среду, где эти желания могут получить удовлетворение: желание земных вещей приковывает нашу душу к земле, высокие желания влекут ее к небесам, почему сказано: "Человек родится сообразно своим желаниям". Человек есть создание размышления; над чем он размышляет в этой жизни, тем он становится в следующей. Сознание этой истины должно служить предостережением, дабы быть разборчивым в своих желаниях и не допускать в душу такие из них, что обратятся против нашей оболочки телесной и духовной вредом и потравою. Так, желания нечистые, невоздержанные, зверские - разве укрепят они душу и обратят ее к размышлению о высоком служении и предназначении? - очевидно, нет, они создадут для ее нового воплощения подходящее тело страстей, и оно устремится неизбежно в недра такой лишь матери, кровь которой сможет дать подходящий материал для его физической оболочки. Удивительно ли, что тогда оборотится он зверем паскудным и кровожадным? И за что ему пенять на судьбу свою, если сам он устроил ее по великому хотению своему? Ведь ничто незаслуженное не заставит страдать человека, а закон справедливости, хотя и инертен, непоколебим.
