Зазвонил телефон. Наверное, опять тетка. Паша пошел и снял трубку. Послышался мужской голос:

--  Ало, Паша?

--  Да.

--  Это дядя Юра, ну, с работы твоего папы.

--  Да?

--  Слушай, у вас бумаги отцовские? Мне срочно одна платежка нужна. Я у него в столе покопался и не нашел.

--  Может быть, и у нас, я не знаю. Какие-то бумаги есть, но я в них не лазил.

--  Тогда давай я заеду после обеда и посмотрю. Ты не против?

--  Да нет, заезжайте. Только я буду дома после трех.

--  Хорошо. В полчетвертого буду.

-- До свидания, дядя Юра.

--  До встречи.

Паша повесил трубку и пошел одеваться. Он должен выгулять Тима и сходить в больницу.

***

Юрий Краснов приехал с работы домой, чтобы пообедать. Часы показали половину второго дня и у него перерыв до двух, но Юрий решил задержаться дома подольше. Всё равно без этой старой Колиной платежки забрать груз бочек из порта у китайцев не получится. Такая интересная штука --  бизнес. Может аукнуться одной бумажкой и даже через годы. И пусть груз военторговский, но и тут есть один интересный для Юры и Коли момент. Да, бедный Коля. И детям тоже хреново. Хорошо хоть денег Коля накопил прилично и детям не надо голодать. Но ведь Маринке в этом году в институт поступать, а с ее оценками без взятки лишь ПТУ светит.

Юра поел борща, неуверенно его разогрев на плите, - жена на работе. Он пошел в зал и присел на кресло рядом с журнальным столиком. На столике беспорядочно лежали всякие бумаги с работы и несколько журналов "Наука и жизнь". Юра просмотрел какие-то бумажки, но тут привычно его одолела дрема. Глаза закрылись сами собой, он откинулся в кресле. Из приоткрытого рта послышался храп, но вот, тело вдруг выпрямилось. Голова по-прежнему откинута назад, из открытого рта доносится урчание и глаза закрыты, но руки начали шарить по воздуху, как будто что-то ища. Вот они нашли стол. Движения резкие и суматошные, но пальцам удается найти ручку. Потом они обшарили бумаги. Кисти проводят по тем, на которых что-то написано и отбрасывают в сторону. Но вот они нашли чистый лист. Ручка замелькала по листу, что-то старательно рисуя. Кисть двигалась с частотой картриджа для принтера и вскоре закончила. Он засунул рисунок в стопку бумаг, Юра откинулся в кресле.

Разбудил его звук собственных часов. Юрины "Касио" мерзко пропикали каждый час отдельным сигналом. Первый "пи" он проспал, но когда часы пикнули, сообщая, время три, Юра очухался. В горле пересохло, он не понял, где находится. Первой мыслью было --  он проспал что-то важное. Ему что-то снилось и он несколько минут не мог сопоставить реальность со сном, но ему это удалось. Он кинул взгляд на часы, коротко ругнулся и пошел одеваться. Встреча с Пашкой через полчаса, а мысли даже не думали приходить в порядок. Он забежал в ванну плеснул воды на лицо --  это слегка освежило. Взял портфель для документов и, подойдя к журнальному столику, обнаружил: документы валяются там ворохом. Он опять ругнулся и, так как времени их разбирать не хватало, засунул в портфель всё. Кое-как одевшись, он побежал вниз.

***

Вообще, Тим --  собака умная и специально гулять с ним не надо. Его можно просто выпустить из квартиры и он, побродив по окрестностям, возвращался, скребся в дверь и открывай. Но Пашке нравилось ездить в больницу вдвоем --  так хоть немного, но веселее. Он оделся, взял поводок и надел на Тима ошейник. Выходя из квартиры, он запер обе двери.

Погодка выдалась не по-заветински хорошая. Вообще, в апреле в Заветах обычно еще холодно, но эта весна не такая. На деревьях уже распускались маленькие листочки, из оконных щелей выползли первые мухи. Путь до автобусной остановки не меньше километра, Пашка шел с Тимом, но пока не брал того на поводок. Пес бегал вокруг в поисках своего заклятого врага --  кошек. Как уже упоминалось, Тим --  пес охотничий, поэтому на кошек он именно охотился и убивал. Не дай бог коту промедлить, Тим нагонял его, хватал за шиворот и, резко тряхнув головой, переламывал позвоночник. Он поубивал почти всех котов во дворе, их владельцы уже не раз и не сто говорили, что отравят его или застрелят. Пока был папа, он пресекал подобные разговоры и поползновения, но теперь, когда его не было, Паша серьезно опасался за собаку. "Папа не был, а есть!", --  строго поправил он себя.

Придя на остановку, Пашка посадил Тима на поводок и стал дожидаться автобуса. Тот ходил строго по расписанию, а водитель хорошо знал Пашку и разрешал входить вместе с собакой. К тому же водителю Тим очень нравился. Старенький "ПАЗик" подъехал и остановился. Двери открылись, Пашка вместе с собакой вошел внутрь.

--  Здравствуйте, дядя Сережа, - сказал он водителю.

--  Привет. У, ты мой хороший. - Водитель ласково потрепал Тима по ушам.

До госпиталя, где лежал отец, ехать полчаса, Пашка провел их в привычном созерцании пейзажа за стеклами автобуса. Он ездил в госпиталь часто и успел выучить каждый кустик и каждое здание. Автобус выехал из поселка, поехал в сторону Ванино. Госпиталь чуть в стороне от дороги, автобус остановился как можно ближе.

--  Я назад через час поеду, - сказал дядя Сережа. - Так что не опаздывай.

--  Хорошо.

Пашка вышел и спустил собаку с поводка. Тим убежал в лес --  наверное, почуял белку или какую другую живность. Мальчик пошел к большому зданию, впитывая ароматы хвои и просыпающейся тайги. На душе было одновременно и грустно, и весело. Весело, потому что запахи природы слегка пьянили, и грустно, оттого, что опять предстоит увидеть отца в том состоянии, в котором он находился уже год с лишним. Подойдя к зданию, Пашка позвал собаку и привязал к столбу. Тим не сопротивлялся --  привык.

Заходя в большой четырехэтажный госпиталь, у Пашки в который раз защемило в груди. Он так и не смог свыкнуться с мыслью, что здесь находится его отец. Он прошел по коридорам и привычно поздоровался с медсестрой в регистратуре. Она посмотрела на мальчика печально. Он поднялся на второй этаж и, пройдя до самого конца коридора, ненадолго притормозил у такой знакомой двери. Он каждый раз останавливался здесь, каждый раз собирался с силами. Старая дверь, окрашенная десятком слоев белой эмали. Воздух, пропитанный медикаментами так, что  ни единый микроб не проскочит. Медсестры в белых халатах швыряются робкими взглядами --  они вроде бы приветливы, но сторонятся его. И даже не самого мальчика, но его горя. Но вот, он глубоко вздохнул и толкнул дверь.