— Что-о?..

— Уолтер — акушер-гинеколог. Ему надо было присутствовать при родах. А этот дом действительно мой.

Агент бросил на нее недоверчивый взгляд:

— И ты можешь это доказать?

— Соседка узнала мой голос.

— Она наполовину глухая. Придумай что-нибудь более правдоподобное.

— Вот мои водительские права.

Он взял документ из рук Кэтрин и внимательно посмотрел на нее, затем на снимок.

— Надо более свежую фотографию наклеить, — заметил Крафтон.

Снимку было меньше года, но Кэтрин, четко следуя рекомендациям журнала, сегодня утром изменила себя до неузнаваемости. И не напрасно, если забыть о реакции Уолтера. В этот момент Кэтрин дала себе обещание сохранить свой новый облик хотя бы отчасти. Без нарумяненных сосков.

— Протяни руки вперед, — услышала она.

— Это мой дом. Прекратите здесь командовать.

Кэтрин сцепила руки за спиной. «Как только удастся избавиться от наручников, — подумала она, — ни один мужчина долго-долго не прикоснется к моим запястьям». Агент тем временем достал из кармана связку ключей и помахал ею перед носом Кэтрин.

— Я нашел их в вазочке с конфетами.

Со вздохом облегчения она протянула ему ладони. Он быстро и ловко отпер наручники и спросил:

— Если вы не девочка по вызову, то что вы делаете? То есть… кем вы работаете?

Приятному заблуждению суждено было рассеяться. Глядя на гостя из-под опущенных ресниц и уже предвидя, как он в тоске закатит глаза, услышав ответ, Кэтрин произнесла:

— Я бухгалтер.

Однако реакция агента Крафтона оказалась неожиданной.

— Вы разыграть меня хотите?

— Почему? Кто станет врать, что работает в бухгалтерии?

— Бухгалтер. Потрясающе!

Никто и никогда не стал бы так восхищаться, познакомившись с бухгалтером. Если только… У Кэтрин возникло мрачное предчувствие.

— У вас проблема с налогами, и вам надо, чтоб я ее решила?

— Нет, дело вовсе не в этом. Давайте-ка присядем. Пожалуйста, расскажите мне о себе.

— Вы шутите. — Кэтрин плотнее закуталась в халат и вспомнила, что под ним на ней нет ничего, кроме трусиков.

— Наверное, мне надо представиться как подобает. — Он послал ей сногсшибательную улыбку, которая полностью преобразила его, превратив из безликого служителя закона в невероятно привлекательного мужчину. — Меня зовут Джеральд Крафтон. Я теперь живу по соседству с вами.

— Кэтрин Бэкстайн. — Она пожала его руку, чувствуя, что леденеет от ужаса. — Так вы мой сосед?

С человеком, который лицезрел ее в голом виде, ей теперь придется здороваться на улице? Любезно кивать, вынося мусор? Вместе участвовать в торжествах по случаю Дня независимости?

У Кэтрин потемнело в глазах.

Джеральду хотелось кричать «ура!», но он сдержался. Надо сначала как следует проверить эту женщину. У него появилось ощущение, что миссис Лоуренс и ее орошающий чужие цветники пес оказали ему огромную услугу, послав выручать соседку.

— Где вы работаете? — продолжил он расспрашивать Кэтрин.

— В цементной компании.

— Правда? — Джеральд сглотнул. — И как долго?

— Девять лет. Вам что, надо отчет про меня писать?

— Нет, — отчего-то замялся он, — я… просто устанавливаю добрососедские отношения.

Кэтрин Бэкстайн подходила для целей Джеральда идеально. Она проработала на одном и том же месте почти десять лет. Наверняка имела репутацию безупречного специалиста — иначе бы ее не продержали так долго. А в фирме «Океан Импэкс» как раз сейчас требовался бухгалтер. Причем срочно.

— А как долго вы проработали в ФБР? — спросила Кэтрин тоном хозяйки светского салона, но в ее голосе Джеральд расслышал нотки высокомерия. Ого! Ее так просто не запугаешь. Это хорошо.

— Двенадцать лет. Если так и дальше пойдет, мы оба получим ценные подарки за верность своим работодателям.

Крафтон пришел в восторг и даже захотел поцеловать ее прямо в ярко накрашенные губы, пухлые, обиженно надутые… Если бы все бухгалтеры так выглядели, ни один нормальный мужчина не смог бы заполнить до конца свою налоговую декларацию.

— Можно мне называть вас Кэтрин?

Она посмотрела на свою фотографию в водительских правах, которые все еще держала в руке, а затем вскинула голову.

— Вы даже можете называть меня Кэт! Не находите, что в этом имени есть что-то кошачье?

Джеральд усмехнулся. «Если бы я не поклялся впредь не связываться с такими женщинами, она могла бы мне понравиться, — решил он. — Что-то кошачье и впрямь есть в этой смеси порока с наивностью. И глаза зеленые, как у кошки… Убойная комбинация. Но, — напомнил он себе, — нравиться эта киска должна не мне, а Малькольму Найтингейлу, который будет брать ее на работу».

Автоматические двери бесшумно раздвинулись, и Кэтрин вошла в магазин «Шик», чувствуя себя нищенкой на подиуме парижского дома мод. Ее ошеломленному взгляду предстала кожа. Натуральная и искусственная, стилизованная под звериные шкуры. Сапоги с оторочкой и такие предметы одежды, про которые она вообще не знала, что это такое и как его носят.

Кэтрин стояла в растерянности, готовая развернуться и броситься наутек. К ней подошла продавщица — девушка с черными, как уголь, волосами и ярко-белой челкой, одетая в кожаные штаны с ковбойской бахромой, облегающий оранжевый топ и ботинки, как у танцовщиц в ночных клубах.

— Я могу вам помочь? — спросила она таким тоном, как будто Кэтрин уже никто и ничто не могло бы помочь.

Глубоко вздохнув, та ответила:

— Да. Можете, — Кэтрин беспомощно поглядела на свой твидовый костюм и скромные туфли-лодочки и произнесла то, что и так было очевидно: — Мне нужно совершить чудо.

— Хотите изменить имидж? — Продавщица, по всей видимости сомневаясь в том, что это возможно, поглядела за окно, мимо Кэтрин, и с сомнением в голосе продолжила: — Может, вам стоит зайти в…

Продавщица явно решила выставить убогую покупательницу из своего магазина, а Кэтрин вряд ли набралась бы мужества, чтобы вернуться сюда. Действовать надо было сейчас или никогда. Отчаяние подстегнуло ее изобретательность, и она выпалила:

— Я жила в Москве.

— Что? — продавщица так и подскочила.

— Я работала… э-э-э… секретарем в посольстве. Последние десять лет. Вот это, — Кэтрин указала на свой костюм, — все, что там можно было достать, и за юбку мне пришлось отдать три блока «Мальборо».

— Лучше б себе курево оставили, — не сдержалась продавщица.

— Я так скучала по американской моде! — все больше входила в образ Кэтрин. — Представляете, в Москве думают, что «Прада» — это марка автомобиля! Как «Лада»!

Она засмеялась собственной шутке. Продавщица глядела на нее в некотором отупении. Кэтрин была уверена, что любая москвичка в десять раз лучше ее разбирается в моде, но уловка, похоже, сработала.

— Это ужасно. Я видела по телевизору эти их меховые шапки. Они похожи на… — Продавщица состроила неприязненную гримасу. — Так как вы хотите выглядеть?

Кэтрин глубоко вздохнула:

— Сексуально.

Девушка усмехнулась, а потом медленно кивнула:

— Сексуально — это по моей части. Пойдемте.

Через два часа Кэт покидала магазин, нагруженная множеством ярких пакетов и с изрядно похудевшей кредитной карточкой. Теперь у нее имелся полный набор вещей из кожи и искусственного меха, а также сапоги, сумочки, куртки и украшения. Все, что полагается.

Одета она была в то, что мерила последним: в обтягивающую пеструю юбку и белую хлопчатобумажную блузку, напоминавшую кружевную комбинацию. На ногах у Кэтрин красовались черные ботинки с толстыми подошвами.

— Вы выглядите сногсшибательно, — заверила ее продавщица.

— Сделайте мне одолжение, дайте мусорное ведро.

Кэтрин затолкала твидовый костюм-двойку в корзину.

— Спасибо. Мне важно было это сделать. Когда я уйду, выньте и отдайте в благотворительную организацию, хорошо?

Девушка засмеялась:

— Ладно. Обращайтесь в любое время, если будет нужен совет. Вы потрясающе выглядите. А когда еще и прическу сделаете…