Босс Варии намного лучше подошёл бы на эту роль – опять же, как считала Джина. Постепенно она начала замечать обмен взглядами между этими двумя, касания, которых, в принципе, быть не должно, и улыбки. Даже у Занзаса.

Девчонка рассказала о своих догадках матери – с каких-то пор они делились друг с другом своими секретами. Киоко тонко улыбнулась и мягко посоветовала дочери не брать в голову. Но Джине в определённой мере тоже было свойственно любопытство. Поэтому, не получив ответа, она обратилась к Кее и Реборну. Первый пожал плечами, второй многозначительно промолчал. Следующим на очереди намечался Ламбо, как самый младший, и остальные хранители. Те тоже ничего не ведали, и тогда Джина, недолго думая, обратилась к Занзасу.

Под благовидным предлогом напросилась в варийский особняк и нахально постучалась в кабинет босса. В глубине помещения что-то зашуршало, а затем дверь открылась, пропуская вперёд растрёпанного взъерошенного хозяина. Клочок перьев и всякой мишуры вперемешку с вороного цвета волосами на расстёгнутой рубашке смотрелся забавно.

- Занзас-сан, – обратилась Каору по-японски. – Я хочу с тобой поговорить. Можно? – и кивнула в сторону кабинета.

Секундное размышление, и Джину пропускают внутрь. За два месяца она не имела возможности сюда зайти, хотя хотелось ужасно. Почти спартанская обстановка обволакивала приятной атмосферой: никаких личных вещей, вместо них горы папок, документов, канцелярских принадлежностей. И самое интересное – массивная дверь из лакированного тёмного дерева. Едва приоткрытая, она, казалось, скрывала самые изуродованные трупы, древние скелеты и самые грязные тайны не только босса Варии или Варии в целом, а всей семьи. Это будоражило.

- Ну? – Занзас сел на рабочий стол.

- Понимаешь, – Каору помедлила, пытаясь почётче сформулировать вопрос. – Вы с папой друг друга недолюбливаете, да?

Занзас удивлённо приподнял брови:

- С чего бы?

Неопределённое пожатие плечами:

- Я думаю, между вами что-то есть. Я бы подумала, что вы друг друга любите, но папа женат на маме, значит, это неправда.

Левый уголок губ мужчины дёрнулся вверх, мол, а не сложные ли выводы для тринадцати лет?

Но Каору смотрела прямо, не отводя взгляда, и Занзас, отыскав для себя наиболее рациональный выход, громко проговорил:

- У тебя получилась на удивление умная дочь.

Джина непонимающе осмотрелась: ни отца, ни матери рядом не было. Однако обращение «в никуда» повторилось:

- Иди сюда, она всё равно должна узнать.

Ни звука, ни шороха в ответ.

Фыркнув, Занзас кивнул Джине на дверь. Правильно поняв намёк, девчонка подошла к проёму. Осторожно толкнула деревянную поверхность – та поддалась без единого скрипа. Вопросительно поглядев на босса Варии, Джорджина всё-таки зашла внутрь.

Судя по всему, помещение являлось спальными покоями. Джина потратила бы больше времени на разглядывание обстановки, если бы ни некий предмет, аки футонный червь закутавшийся в одеяло.

А через пару секунд на свет Божий явилось лицо её отца с вымученной такой, немного смущённой улыбкой.

Ч-3.4

Перед глазами плавали круги. Запястья давно онемели, крепко привязанные за спиной к какой-то ржавой трубе. Который сегодня день? Суббота… кажется. День рождения Киоко. Жаль, придётся пропустить.

Третий день здесь на хлебе и воде. Попался… как ребёнок – повёлся на сигнал о помощи «союзника». Наивный простачок.

А у Вонголы всегда находились влиятельные недоброжелатели.

Почему не убили? Информация. В голове Савады хранились ценнейшие сведения о семье, с помощью которых можно уничтожить всю Вонголу за несколько дней.

Лучше бы прикончили сразу. Три дня бесчеловечных издевательств, пыток и ни одной возможности подать хоть малейший сигнал.

Люди приходили без масок – показывая своё превосходство, доказывая, что впоследствии прикончат.

Тсуна молчал. Или врал насчёт координатов, и тогда ему доставалось ещё больше, хотя казалось – уже некуда. Длинных волос он лишился сразу – какая-то истеричка, гнусно хихикая, собрала пряди в кулак и резанула почти под корень – теперь на затылке получилась едва ли не лысина.

Наверное, они думали, что Тсуна – тупоголовое прикрытие настоящего босса, а на деле семьёй руководит кто-то другой. Думали, что поймали никому не нужную, готовую на всё – лишь бы выжить – пешку. А улов оказался ферзём… только ещё не догадались об этом.

Занзас и Реборн определённо подняли на ноги всю мафию. Увы, дожить, чтобы лицезреть сиё знаменательное событие, не выйдет. Похитители доступно объяснили, что у них есть талантливый самоучка, способный замести любые следы…

Даже пламя не активизируется – по всей комнате стоят специализированные глушители. Ирония судьбы – прибор изобрёл один из членов Вонголы и подпольно продал кому-то за бешеные деньги. Его могила без креста где-то на кладбище автомобилей расположена – Занзас постарался.

Жарко и холодно одновременно. И противно от запаха собственных испражнений.

Это – изнанка, от которой никуда не деться. Реверс – обратная сторона монеты.

Немного жаль: столько всего не успел сделать…

Сколько прошло времени на самом деле? Вокруг темнота.

Слух обострился до максимума – слышно, как с протекающей трубы на потолке надрывно срывается с потолка капля. И так же оглушительно разбивается о каменную поверхность пола.

В тот момент Савада сам себе напоминает самурая, у которого единственный выход – смерть. О предательстве не может быть и речи. Подобная мысль за время избиений и пыток ни разу не посетила затуманенную болью голову… А ведь должна была… У любого здорового человека должна была промелькнуть тень искушения…

Тело ныло, тело сочилось кровью из незажитых ран, моля о помощи и пощаде. Переломаны пальцы и запястья, лицо распухло, пошевелить руками или ногами – гиблое дело. Уста сомкнуты. Душа молчит.

Смерть – не настолько плохой выход. По крайней мере, так можно закончить партию с собственной совестью вничью.

Савада и так почти мёртв и почти с этим смирился.

А здесь слишком… душно.

Неожиданно темноту разрывает сначала узкая линия света, а затем целый квадрат.

Свет – это боль. Кто бы ни приходил – это всегда пытки. Фигура, словно не веря своим глазам, замерла в проёме, а затем бросилась к истерзанному пленнику.

- Джудайме, – полубезумным дрожащим шёпотом. – Джудайме, ответьте… Вы ведь живы?..

Гокудера быстро разрезал связывающие верёвки. Тсуна хотел ответить ему, но из горла не вырвалось ни звука. Пламя Хаято, до этого обволакивающее его с ног до головы, постепенно угасало.

Следом в звукоизолированную комнату вошёл ещё кто-то, а за ним – несколько человек. Догадались зажечь свет.

Саваду окружили хранители.

Ямамото помог Гокудере поднять босса и прощупать тягуче-вязкий, насильно замедленный пульс.

- Жив, – общий облегчённый выдох.

Где-то сзади раздалось злое ругательство и возмущённое: «Вро-о-ой!» Расталкивая остальных, Занзас склонился над Тсуной и, ядовито искривив губы, презрительно выдал:

- Доверчивая бестолочь.

Тсуна, если бы мог, улыбнулся. Но вместо этого отпустил себя, погружаясь в полубессознательное состояние.

Кажется, в этот раз всё закончилось хорошо…

Ч-3.5

Несколько лет спустя.

- Ты будешь… кем? – не поверил Маттео, не понимая, то ли сумасбродная девица окончательно выжила из ума, то ли ему действительно послышалось.

- Учителем начальных классов, – невозмутимо повторила та. – Мне же нужно на ком-то практиковаться. А мужики – они ж как дети.

- Хах, а я тогда кто? Тоже ребёнок?

- Не-а, ты сын Гокудеры Хаято.

- Угу, гениально, – буркнул тот и в притворной усталости закрыл рукой глаза. Потом спохватился и едва не покрутил пальцем у виска: – Что ты творишь, женщина? У тебя уже есть три хранителя, а тебе всё шуточки!

- Рёта не считается, – упрямо нахмурилась Джина. – Я не хочу, чтобы он участвовал.

- Поздно. Нужно было думать, когда ты его, Утаро и Юну приглашала в особняк в гости. Когда это было? Кажись, лет пять назад? А теперь Рёта ходит за дядей Такеши хвостом и до потери сознания занимается кендо. Я даже в тебе такого идиотического упорства не замечал.