Впереди был разговор со Славой. Это не то, о чём можно умолчать, а потом и вовсе забыть. Это на всю жизнь. Пятно. Голубое, мать его, пятно.
Восемь пропущенных звонков от друга. Мерзость на душе.
Миша не бродил по улицам, не топтался возле двери, не репетировал и не думал, как начать разговор, — не хотелось. Ничего не хотелось.
Бессонов был дома. Ждал. Из кухни тянуло кофе — не спал всю ночь. Они научились понимать друг друга без слов.
— Почему не брал трубку? — Слава просканировал друга взглядом с головы до ног, едва тот вошёл.
— Я трахнул Лёню.
Сорвалось. Без подготовки. Капнуло с языка ядом. Точка невозврата.
Мужчина молчал несколько секунд, а потом начал хихикать как припадочная девица. Истерика.
— Слав, я…
— Всегда удивлялся, как Костенко удаётся выживать с его характером. Желающих убить его пора с талонами ставить в очередь. Правда, людей в очереди будет больше, чем на похоронах Высоцкого.
— Эм…
— Минутку, — отсмеявшись, Бессонов взял со стола телефон и набрал Лёню.
— …
— Ты с утра ещё большее хамло, чем обычно. Ночь не выдалась? А мой друг утверждает обратное.
— …
— Фу, Леонид! Интеллигентный человек, а такие вещи говоришь…
— …
— Лёнь, до знакомства с тобой я не знал, что можно обожать и ненавидеть одновременно.
— …
— Нет, к такой любви я морально не готов. А вообще… Спасибо тебе.
— …
— Нет, всё же ненавижу я тебя больше. Перезвоню, — сбросив звонок, Слава посмотрел на притихшего друга и, не удержавшись, снова расхохотался.
— Чего ржёшь? — Громов начал злиться.
— Мих, ты реально поверил Костенко? Хотя я тоже поверил однажды. Мне тогда хуже было: я подрался по пьяни, ни черта не помнил, всё болело, включая задницу. Никогда не забуду, какой спектр эмоций испытал с утра, проснувшись в обнимку с Лёнечкой. Повеситься хотелось на собственном ремне. Хороший урок.
— Блядь. Так не было ничего?
— Расстроился?
— Иди ты!
— Прости, что оставил тебя вчера. Пришлось его попросить помочь.
— Помог, ага. Сука. Убью!
— Это вряд ли. У Костенко ангел-хранитель — контуженый афганец без тормозов. Опасно для жизни с таким связываться.
— Я многое слышал о нём.
— Уверен в одном: с этим человеком лучше дружить, чем воевать.
— Почему ты позвонил именно ему?
— Знал, что он вытащит тебя из этого вертепа, даже если ты зубами вцепишься в барную стойку, и уж точно не позволит тебе вляпаться в какое-нибудь дерьмо.
— Но шутки у него…
— Жизненный урок, Мих. Нам обоим. И маленькая месть за трату его драгоценного времени. В стиле Костенко.
— Надеюсь никогда больше не просыпаться в его постели.
— В курсе, что многие мечтают как раз о другом?
— Хочешь, чтобы я заблевал пол? И куда ты, кстати, делся ночью?
— Разрядился.
— И как?
— Ничего особенного.
***
Динияр хохотал, слушая рассказ Лёни. Мало того что его ночью буквально стащили с весьма симпатичного молодого паренька, так ещё обматерили, слегка помяли рёбра, напустили на одну из любимых рубашек сонной слюны, признались в любви в пьяном бреду и не дали выспаться, пихая и лапая. После всего этого Костенко просто не мог немного не поглумиться.
— Молокососы чёртовы, сначала налакаются до поросячьего визга, а потом глазами хлопают, мол, не было такого, — Лёнечка ходил по спальне из угла в угол.
— Не требуй многого с молодёжи.
— Если с них не требовать сейчас, потом уже не с кого будет.
— Успокойся. Давай разберёмся с делами и сгоняем в Egeni.
— У меня стресс.
— С каких пор подобные мелочи мешают тебе зарабатывать?
— Не мешают, — Костенко подошёл к креслу, в котором сидел любовник, встал позади и облокотился о спинку. — Ничто не может помешать мне построить будущее Женьки.
— Кстати, они обжились?
— Ещё как. Этим двоим никто, кроме друг друга, не нужен.
— Любовь.
— Скорее одержимость.
— Ты циник.
— Ты тоже.
— С тобой мне не сравниться.
— Диня?
— М?
— Не снимай вместе с трусами душу. Никогда.
…
Лёнины бумаги, Egeni, бракоразводный процесс Перовских, с которым нужно было как можно скорее разбираться, несколько клиентов с мелкими делами — Хайруллин освободился лишь поздним вечером. Единственным приятным моментом за день было снятие стресса Костенко самым верным способом — сексом.
Динияр хотел отдохнуть душой. Его тянуло в скромную квартирку Опальского, к добру, домашней выпечке и крепкому кофе. Нагрузившись в ближайшем супермаркете пакетами, он поехал по зову души, лишь возле двери чужой квартиры вспомнив, что забыл позвонить и предупредить. Ну и что? Тарас не разозлится, примет, накормит, напоит и… И всё. Как обычно.
Дверь долго не открывали. Когда Опальский появился на пороге, сразу стало понятно: гостям здесь сегодня не рады.
— Вы заняты? — Хайруллин скользнул взглядом по наспех натянутым широким шортам и мятой футболке, по подрагивающим от ещё не ушедшего возбуждения рукам, по искусанным губам и остановился на лихорадочно поблёскивающих глазах.
— М, да.
— Я вернусь через два часа.
— Но…
— Два часа, Тарас. Ни минутой позже. — Синие глаза отдали чёткий приказ.
Спустившись вниз, Динияр вышел на улицу, закинул пакеты на заднее сиденье машины, сел за руль и начал ждать, поглядывая то на окна нужной ему квартиры, то на подъезд. Два часа.
Через час с небольшим из подъезда вышел молодой парень, закурил, недовольно фыркнув, сел в припаркованную рядом машину и, взвизгнув шинами, сорвался с места. Опальский распахнул окно кухни, посмотрел вслед и скрылся за шторкой.
Хайруллин выждал условленное время и снова поднялся наверх. Дверь была приоткрыта. Его ждали.
— Тарас? — он вошёл в квартиру и поставил пакеты на пол.
— Проходите! — донеслось из спальни. — Я сейчас.
Динияр по-хозяйски открыл холодильник, распихал по полкам продукты, бросил пустые пакеты в мусорное ведро, надел купленные им тапочки и закурил возле открытого окна.
— Не стойте на сквозняке, — раздалось от двери. — Кажется, что тепло, но даже не заметите, как продует.
— Не беспокойтесь. Здравствуйте, — мужчина выбросил окурок за окно и протянул руку.
— Да, здравствуйте, — ответили ему крепким рукопожатием. — Вы обещали звонить впредь…
— Забыл. Простите.
— Ничего.
— У вас симпатичный молодой человек.
— Спасибо.
— Тарас?
— М?
— Я голодный.
— Я ещё не готовил, — Опальский опустил глаза. На самом деле всё, что было, прикончил Артур. Что-что, а поесть он любил.
— Я в магазин заезжал.
— Вижу, — улыбнулся хозяин квартиры, кивнув на новые тапочки.
— Приготовим что-нибудь вместе?
— А что вы хотите?
И тут Динияр понял, что готов ответить, но совсем не о еде…
— Что-нибудь простенькое, — выдавил он из себя. — На ваше усмотрение.
— Вы же гость.
— Незваный. Как всегда.
Тарас промолчал. Он не знал, как вести себя рядом с Хайруллиным. Слишком тот был напорист, упрям и категоричен. С такими не спорят. Таким, увы, подчиняются. И всё же он приятный человек. С ним интересно. Не ругаться же из-за всякой ерунды. Пришёл и пришёл. Забыл позвонить — всякое бывает. А Артур всё равно бы на ночь не остался. Он редко остаётся.
Опальский почти всегда находил оправдание чужим проступкам. Такой уж он уродился: добрый, открытый, скромный, понимающий.
— Вам снова стало скучно? — спросил он, вынимая из холодильника продукты.
— Нет. Просто устал.
— Ясно.
— Тарас, спасибо.
— Не за что. Но всё же позвоните, пожалуйста, в следующий раз.
— Ваш молодой человек разозлился?
— Нет. И, простите, я не хотел бы обсуждать с кем-то мою личную жизнь.
— Конечно, — Динияр улыбнулся. Бывают же такие люди. Другой бы давно надавал ему по роже и на порог не пускал, а этот… Чудик. — Вам помочь?
