— А вот и твой братик, - пропищала одна.

«Братик», надо же. А ведь до сего дня с Игорем едва здоровалась. Лицемерное отродье. Он не смог сразу сообразить, что его так разозлило, но винил всё равно Сашку. Ходит тут весь из себя цветочек беленький. А никому и невдомек, какие демоны ухмыляются за этими ясными глазками. Настроение испортилось совсем, чувство отверженности, подзабытое за последнее время, снова подняло свою змеиную голову. Старые мутные обиды полезли на свет божий, будто того и ждали. Сначала этот гаденыш отнял у него маму, а теперь изводит его самого, и все с невиннейшим личиком. Выдернул из рационального, ясного, причинно-следственного. Может, и впрямь его мать была ведьмой, как ворчит про нее бабушка — это бы многое объяснило. Он буквально околдовывает людей, морочит им головы.

— Ну нет, дорогая Катрина, — прошептал себе под нос Игорь. — В Нью-Йорк я уеду один*.

В метро спустились в напряженном молчании. Игоря снова затиснули в угловые сиденья и нависли над душой.

— Гошик, п-пойдем на день рождения к В-вику, а? Надо ребятам помочь т-там с домом, с-с пет-тардами, а я б-без тебя не поеду.

Сашка опять начал заикаться. Возможно, он начинает нервничать, когда чувствует, что Игорь ему сопротивляется, улавливает его отторжение?

Вот как, «не поеду». Игорь раздраженно пожал плечами. Какого черта ему делать среди этих придурков? Поезд остановился в тоннеле, ласковый голос дикторши попросил «сохранять спокойствие». Братец зашептал ему в самое ухо, как заговорщик:

— Я обещал д-давно. Не б-будем там долго с-сидеть, как захочешь – с-сразу уедем, а?

Игорь поднял глаза на сидящих напротив – несколько женщин разных возрастов разглядывали Сашку с разной степенью заинтересованности. Пялятся как в магазине!

— А бабы там будут? — вдруг уточнил он.

Тот как-то дернулся, но не испуганно, а скорее удивленно, как если бы услышал то, что никак не ожидал.

— Б-будут какие-то…

— Ну тогда поедем, — с нарочитым удовлетворением сказал Игорь, чувствуя себя вруном и неудачником в одном лице.

***

Все, все пошло не так! Это изначально было плохой идеей.

Вик собирал сабантуй на «вилле» родителей. Двухэтажный дом, кричащий о резком росте доходов своих владельцев, был построен в 7 километрах от МКАД. Игорь всегда относился к богатеям с некоторой долей презрения, особенно к тем, что не находят ничего оригинальнее, как вбухать кучу бабла в кирпичную громадину с колоннами на земле, чья стоимость завышена в сотни раз. Вся жизнь под ноги понтам.

Он демонстративно не участвовал в подготовке праздника, и вообще, сидел с таким видом, словно сделал всем одолжение своим приездом. Сашка носился, как прораб по стройке, организовывал расположение столов, вынос бьющихся вещей на второй этаж, расширение «танцзоны», установку стола для пинг-понга и даже на кухне успевал покомандовать. Девочки смотрели ему в рот, как гарем товарища Сухова, безынициативная пацанва без его указаний выключалась и начинала разбредаться по дому. Стало понятно, почему без него не проходит ни одна вечеринка – других таких живчиков, готовых взвалить на себя всю оргработу, просто не было. А потом началось самое омерзительное.

Напились в рекордные сроки, особенно бабы. Даже те, что пришли с кавалерами, двигались ближе к вечно радостному Сашке, пытаясь привлечь его внимание. Будто он Иисус, обещавший всем вечное спасение – только уверуй и следуй за ним! Они не отлипали от него ни на секунду, даже в туалет его пытались проводить. Игорь сатанел и даже не старался это скрыть. Он сидел над нетронутой тарелкой, скрестив руки на груди, и, должно быть, выглядел как мудак, но сил терпеть этот бордель больше не было. Последней каплей стала одна особо горластая девица с претензией на экстравагантность и высокоинтеллектуальность, почему-то называющая себя какой-то собачьей кличкой «Лю». Она так кренилась в Сашкину сторону, что в конечном итоге выкатила содержимое декольте практически ему в тарелку. Игорь встал и, не оборачиваясь на оклик брата, сдернул с вешалки куртку и вышел из негостеприимного дома.

Он шагал по асфальтированной дороге между, один круче другого, выпендрежными домами. Сжимая в кармане пятисотку, надеясь, что до города хватит. Ветер дул в спину, словно гнал прочь. Зачем он вообще сюда приперся? Очередной раз наблюдать триумф Александра Великолепного? Даже те крамольные фото в кружевном белье пошли в плюс этому хлыщу – свита хвалила его за отвязность и смелость в высказывании своей позиции. Какой нахер позиции?..

Сашка догнал его уже возле выхода на шоссе, схватил сзади бесцеремонно. Игорю только этого и было нужно – он развернулся и со всей силы оттолкнул брата, так что тот шатнулся назад, чуть не потеряв равновесие.

— Не смей распускать руки, — зашипел он, быстро оглядывая улицу. — Ты меня с девками своими не попутал?

Младший был раздражающе спокоен. Он немного нахмурился, но не расстроенно, а, скорее, анализируя причину агрессии. Игорь азартно ждал повода, чтобы сцепиться, но тут у Сашки звякнул телефон. Тот посмотрел на дисплей и двинулся в сторону дороги.

— Пойдем, такси приехало.

Хотелось просто взять и пойти в другую сторону или сесть на жопу и капризничать. Хотелось заорать, толкнуть, обидеть, изъязвить гадкими словами. Но брат, похоже, сознательно старался не провоцировать — держал расстояние, в глаза почти не смотрел, чуть не на каждом шагу мягко подгонял Игоря словами: «вон, уже машина» и «пойдём, а то холодно». В такси Игорь демонстративно отвернулся к окну, готовясь бойкотировать брата до могильной плиты, но тот, как назло, замолчал. Ну-ну.

Они молча зашли в подъезд. Еще в машине Игорь решил, что, как поднимутся в квартиру, сразу найдет на антресолях старый, свернутый в рулон полосатый матрас и устроится на ночлег в Сашкиной разгромленной комнате. Постелит на пол строительную пленку, сверху кинет матрас, закутается в несколько одеял и будет спать один. И дверь подопрет столом — пусть только попробует к нему прорваться.

Поднимаясь в лифте, Игорь уже мысленно потирал руки, злорадствуя, представив потухшую морду братца, как вдруг тот нажал на «Стоп». Кабина, мотнувшись, тут же остановилась, мигнула лампа. Игорь вжался в угол, задышал загнанно – он с детства боялся застрять на высоте до истерики. Мысль о висящей на одном тросе тяжеленной железной коробке с ними внутри скрутила желудок жгутом. Сашка стоял спокойно, изучал трясущегося Игоря, словно врач пациента. Глаза прищурены, губы поджаты, меж бровей две морщинки. Игорь панически зажмурился. Он алогично боялся сделать хоть движение, боялся даже подать голос. Брат шагнул к нему и встал вплотную, и, не отрывая взгляда от его опрокинутого лица, начал решительно расстегивать его брюки. Игорь задушенно всхлипнул, попытался оттолкнуть его руки. Он вяло цеплялся слабыми пальцами за Сашкины запястья, беспомощно скользил влажными ладонями по обшлагам куртки, лихорадочно соображая, как остановить эту пытку и удержаться на подкашивающихся ногах.

— Не здесь, Саша, не здесь, — услышал он свой умоляющий шепот.

От унижения навернулись слезы, но ужас не оставил ему другого выбора. Сашка отступил на полшага, наклонился, заглядывая в глаза.

— Т-ты ведь не п-передумаешь сегодня? Не с-сбежишь от меня?

Игорь затряс головой, готовясь клясться на крови. Младший потянулся рукой к панели, но затормозил возле самой кнопки.

— Обещай! — приказал он резко.

— Обещаю!

Палец коснулся кнопки с номером этажа, Сашка порывисто дернул Игоря на себя, прижал крепко, словно пытаясь выжать из того весь страх своими медвежьими объятиями. Игорь прильнул, уткнувшись носом в куртку, выдохнул, когда лифт плавно поехал вверх. Идея про полосатый матрас была задвинута в самый дальний угол.

Родители уже ушли в свою комнату, но еще не легли – слышался звук телевизора. А братья направились на кухню. Несмотря на полное отсутствие аппетита, ему пришлось ужинать. Саша не давил, но Игорь по инерции слушался после «предупреждения» в лифте.